Грешный ангел - Линда Миллер

Бонни повернулась и села между Элаем и Форбсом. Форбс незаметно пожал ее руку.

Собрание закончилось внезапно, и все, кроме Элая и Бонни, высыпали на улицу, оживленно переговариваясь.

Бонни сидела на сцене, чувствуя себя вконец измотанной.

– Бонни?

Она даже не подняла глаза, хотя Элай говорил очень ласково.

Элай нагнулся и взял ее за руки.

– Я вела себя, как дура, – сказала она.

– Нет!

Слезы покатились по щекам Бонни, но она даже не пыталась смахнуть их.

– Почему я веду себя, как дура? – проговорила она. – Ведь я вовсе не мэр и не имею никакого права выступать.

Элай взял ее за подбородок и вытер ей слезы.

– Ты хочешь перемен, Бонни… Что ж, в этом ничего плохого.

– Когда у меня была реальная возможность что-то изменить, я даже не попыталась это сделать.

Он вздохнул.

– Я и сам жалею об этом, Бонни. Но мы не можем вернуть прошлого.

От его слов Бонни стало очень грустно. Она жалела о том, что не пыталась раньше повлиять на Элая, чтобы изменить жизнь людей к лучшему. Но сейчас он говорил о них самих. Он не допускал возможности, что они когда-нибудь найдут пути друг к другу. Хотя Бонни казалось, что она примирилась с этим, сейчас она поняла: надежда все еще жила в ней. Только теперь она лишилась ее.

– Как печален этот мир, – грустно сказала она, спустилась со сцены и вышла на улицу.

Понедельник был таким же мрачным, как и воскресенье, и Бонни отсиживалась в магазине, как раненый зверь в берлоге. Жаркий огонь в печурке и зажженные лампы не улучшали ее настроения.

Несмотря на ненастье, на улице толпился народ. Многие останавливались и читали объявление, приклеенное Элизабет в витрине. Бонни до сих пор не уничтожила его только из-за апатии, овладевшей ею.

Было уже за полдень, когда миссис Сильвестра Кирк, президент «Общества самоусовершенствования», явилась в магазин во главе мрачной и промокшей делегации.

– Я хотела бы узнать смысл этого непонятного объявления, – произнесла она с вызовом. Ноздри ее раздувались, подбородок дрожал, на седеющие волосы был надвинут капюшон, на плечи накинут плед.

Бонни внезапно развеселилась. Она улыбнулась с наигранной приветливостью, хотя активная вражда этих женщин попортила ей немало крови.

– Объявление? – переспросила она. – О, вы имеете в виду то, что в витрине?

– Да, – раздраженно подтвердила миссис Кирк, – верно ли то, что я прочитала? Вы не хотите обслуживать членов нашего Общества?

Бонни вдруг поняла, почему Элизабет написала это объявление. Это оказалось так просто! Как же она сама не додумалась до этого?

– Наглая выходка! – пробормотала одна из женщин.

Миссис Кирк подняла руку, как генерал, призывающий отряд к порядку.

– Значит, вы намерены пренебрегать членами нашего уважаемого Общества?

Бонни все улыбалась.

– Это не пренебрежение. Я просто запрещаю вашим членам пользоваться моим магазином.

– Ну и ну, – заметила одна из воительниц, – какая чушь!

– Конечно, – продолжала Бонни, вспомнив, как унизили ее вчера на собрании, – весьма спорно, миссис Кирк, можно ли назвать ваше Общество «уважаемым»? Вы называете себя членами «Общества самоусовершенствования», а занимаетесь только тем, что разносите сплетни.

Миссис Кирк побагровела.

– Это ложь! Мы делаем многое, чтобы улучшить жизнь в городе.

– Что же вы делаете? – с издевкой спросила Бонни.

– Мы организовали продажу хлеба, – ответила Минельда Снидер, выступая вперед и злобно глядя на Бонни. – Мы купили на вырученные деньги ризы для церкви!

– Не уверена, что это богоугодное дело, поскольку многие дети сидят без ужина в Лоскутном городке.

– Мы никому еще ни в чем не отказывали, – прогремела миссис Кирк, оставив тему о ризах и голодных детях.

– За исключением пищи, – заметила Бонни. Миссис Кирк подошла к полкам в конце магазина и взяла банку гигиенического порошка. Затем, топая так, что задрожал пол, протопала к прилавку.

– Я настаиваю, чтобы вы продали мне это! – рявкнула она.

Ее сообщницы последовали ее примеру. Они хотели купить булавки, рис, кофе – и не принимали отказа. Это их право – делать покупки в магазинах: они американские граждане! Бонни взяла у них деньги, ликуя от радости. Затея Элизабет прекрасно сработала!

Вечером дождь, перешел в шторм. Всю неделю Бонни была занята, каждый день прибывали материалы: краска, гвозди, трубы и прочее. Все, даже бастующие, нанимались в свободное время строить домики.

Когда истекли семьдесят два часа, обозначенные в ультиматуме Элая, к большому неудовольствию Деннинга и его приспешников, все как один вернулись на завод. Однако не все шло гладко. Некоторые по-прежнему боялись, что компания отомстит им, как только работа возобновится, но многих не покидала надежда.

Бонни осаждали посетители. Ей, правда, пока не предложили вступить в «Общество самоусовершенствования», но бойкот прекратился. Члены общества не проявляли к ней особого расположения, но, делая покупки, платили наличными, а этого для Бонни было вполне достаточно.

В пятницу в магазин зашел Элай и сделал еще один заказ для строительства. Он был в рабочей одежде, хотя ушел с завода. Но теперь он принимал участие в строительстве домиков.

Впервые за долгое время у Бонни появились деньги. Она рано закрыла магазин и поспешила в ателье, ей нужно было переделать одно из платьев для вечеринки, которую устраивала Джиноа.

На обратном пути она столкнулась с Татом О'Бейноном, веселым, здоровым и перепачканным чернилами.

С такой гордостью, словно он сам издавал газету, Тат протянул Бонни экземпляр «Нортриджских Новостей».

– Мистер Хатчисон велел мне отдать это вам, – выпалил он, – никто, кроме вас, еще не видел ее.

Бонни стало не по себе, когда она раскрыла газету. Вебб написал еще одну резкую статью о Союзе, где называл Деннинга и его людей вымогателями и поздравлял рабочих с окончанием забастовки. Там же была еще одна статья, в которой Вебб выступил в защиту Бонни как мэра города. Вебб характеризовал ее как яркую политическую фигуру. «Боже правый, – бормотала она, – это звучит так, словно на меня снизошла благодать».

Кэтти радостно объявила, что все они приглашены на ужин к Джиноа. Видно, у мисс Мак Катчен есть какая-то новость, которая не может ждать до вечеринки, назначенной на завтра.

Заинтригованная Бонни размышляла: уж не имеет ли Джиноа видов на Сэта. От Бонни не ускользнули взгляды, которые бросала ее золовка на адвоката во время митинга в театре «Помпеи». Может ли быть, что старая дева решила выйти замуж?

Бонни улыбнулась при этой мысли, одевая Роз для предстоящего вечера. Джиноа прислала за ними экипаж и ждала их на веранде с сияющим лицом.