Дезертир - Андрей Валентинов

– Сюда! – осмотревшись, определил Вильбоа, когда мы миновали ворота.

«Сюда» относилось к невысокому строению, несколько напоминавшему сторожку. Однако двери оказались обиты толстым железом, а у порога скучал небритый парень в знакомой синей форме.

– Назад! – буркнул он, не поднимая глаз. – Запрещено, граждане!

– У нас пропуск… – начал было Вильбоа, но «синий» не желал слушать:

– Я сказал – назад! – Старое, плохо чищенное ружье дернулось, черный зрачок ствола смотрел в нашу сторону. – Ходят всякие! Приказ Коммуны…

Дверь приоткрылась, и оттуда выглянул другой гвардеец, держа мушкет наперевес.

– Смирно! – негромко скомандовал я, чувствуя омерзение при виде этого сброда, смевшего надеть форму. Пусть вражескую – все равно.

– Чего «смирно»?! – возмутился было первый. – Не старый режим!..

– Молчать! – Внезапно меня охватило холодное бешенство. – Оружие к ноге! Руки по швам, негодяи! Вздохнете – пристрелю!

У меня не было пистолета, не было даже ножа, да и не желал я пачкать руки об этих недомерков. Просто на миг я стал прежним, словно тот, ушедший навсегда, проснулся, чтобы защитить самое святое для тех, кто носит форму, – порядок. Порядок, начинающийся с выбритых щек и кончающийся у подножия престола. Ради этого я жил, ради этого – умер…

Какой-то миг они колебались, но затем в глазах блеснул страх – привычный вековой страх Жака Простака перед разгневанным барином. Я еле удержался от усмешки. Тот, кто вышел из-за двери, наскоро застегивал шинель, первый уже стоял, неуклюже прижимая мушкет к правой ноге.

– Осмелюсь доложить! – Второй гвардеец наконец-то застегнулся и неуверенно прокашлялся. – Так что, мы караул от пятой роты Национальной гвардии секции Гравилье. Старший наряда сержант Бомоль. За время несения службы…

– Вольно! – вздохнул я. Собственная выходка показалась верхом нелепости. Учить дисциплине этих обормотов! Все равно что муштровать баранов…

– Гражданин Вильбоа, предъявите пропуск!

Сержант Бомоль, похоже, не на шутку растерялся и только через пару минут сообразил, что держит бумагу вверх ногами. Наконец последовал облегченный вздох.

– А-а! Все понятно, граждане! Прошу, заходите!

Внутри не было ничего, кроме грубо сколоченного стола, двух табуретов и еще одной двери в глубине. На столе возышались несколько пустых бутылок и два масляных фонаря.

– Вход за той дверью, – негромко подсказал Шарль. – И фонари…

Я кивнул и подошел к столу. К счастью, оба фонаря оказались полностью заправлены.

Сержант уже возился с замком. Наконец дверь подалась. Пахнуло сыростью.

– Вот карты у нас нет, – виновато заметил второй гвардеец. – Отобрали. По приказу гражданина Шометта…

Я поглядел на Вильбоа. Тот понял и похлопал себя по груди. Очевидно, старинный план времен великого кардинала был им не забыт.

– Вы там, граждане, осторожнее, – напутствовал нас сержант. – А то мне отвечать придется перед гражданином Дантоном…

– Это уж точно, – пообещал я. – А за то, что не бреетесь, он с вас нашивки живо сорвет! Растяпы!

Внезапно я представил, как Титан с рычанием сдирает с ополоумевшего гвардейца сержантские нашивки, и еле удержался, чтобы не расхохотаться. Увидев гражданина Дантона, этот горе-вояка просто помрет на месте – от страха. Или впадет в каталепсию, на радость гражданке Тома…

Лестница, за нею – тьма. Из подземелья несло теплой сыростью. Ступеньки были скользкими, и я пару раз еле удержался на ногах, пока не освоился с неровным камнем, то и дело норовившим вырваться из-под башмаков. За моей спиной громко дышала доктор Тома. Шарль шел сзади, высоко держа фонарь. Нога не без труда нащупала ровную площадку. Я поднял светильник и огляделся.

– Прихожая, – негромко заметил Вильбоа, водя фонарем из стороны в сторону.

На прихожую это, однако, ничуть не походило. Небольшой зал, белые неровные стены, три широких прохода. Над одним из них черной краской была нарисована стрела. Под ногами зачавкала грязь, огни фонарей отразились в неглубоких лужах…

– Куда-то пришли, – констатировал я. – Шарль, давайте карту!

– Не надо. – Юлия кивнула в сторону центрального прохода: – Туда, где стрела. Специально нарисовали для самых непонятливых.

Я невольно улыбнулся. Девушка пыталась сохранять прежний задор, но голос ее звучал уже не так решительно. И немудрено!

– Все-таки посмотрим, – Вильбоа развернул карту и поднес ближе к фонарю. – По-моему, мы здесь…

Вход на плане мы нашли сразу, но далее начиналось хитрое переплетение извилистых коридоров, пересекавшихся несколькими более или менее прямыми проходами. А главное, ничего похожего на часовню на карте не оказалось.

– Где-то тут, – палец гражданки Тома указал на одно из ответвлений. – Думаю, не собьюсь. Там как раз кончается гипс.

Гипс? Я оглянулся и тут же понял. Белые стены!

– Здесь добывали гипс, – подвердил Вильбоа. – Ничего загадочного, обычные штольни. А дальше – сланец или что-то в этом роде.

– Совершенно верно, – девушка, похоже, вновь обрела уверенность. – Ни привидений, ни ламий, так что моему Альфонсу тут совершенно нечего делать. Как и вам тоже, граждане!

Проигнорировав последние слова, я подошел к проходу под черной стрелой.

– Я иду первый, вы, Юлия, за мной…

– Так точно, мой генерал! – Маленькая ладошка взлетела к шляпке. – Или мне вначале побриться?

Я только вздохнул, не желая в очередной раз вступать в словесную драчку, но в последний миг не сдержался:

– Цените свое место в строю, мадемуазель! Великий Конде приказывал лекарям идти исключительно в хвосте колонны, дабы вида не портить.

После таких слов следовало ожидать любых последствий, но девушка внезапно рассмеялась:

– Ценю, мой генерал! И вообще вы превосходно поставили на место этих болванов, Франсуа Ксавье. Я чуть сама не стала по стойке «смирно»… Ну, мы идем?

– Погодите! – Вильбоа расстегнул плащ и вытащил из-за пояса небольшой пистолет. – Возьмите, гражданин Люсон.

Я протянул руку – и внезапно отдернул, словно рукоять была из раскаленного железа. Нет, не могу, не имею права!..

– Не стоит, – самым спокойным тоном заметил я. – Стрелять тут, похоже, не в кого…

– Но… – Парень явно удивился. – Может, вы, гражданка?

– Уберите эту пакость! – послышалось возмущенное фырканье. – Я вам не мушкетер! Поразительно! Двое взрослых мужчин боятся пройти четверть лье!

– Пошли! – скомандовал я и первым шагнул под черную стрелу.

Под ногами скрипела галька, занесенная сюда в давние времена беспокойными водами Сены, свет фонарей отражался в ослепительно белых стенах, а впереди была сырая тьма, уходящая вдаль сколько хватал глаз. Проход вел прямо, время от времени слегка уклоняясь то в одну, то в другую сторону. То и дело попадались поперечные штольни – низкие, едва в человеческий рост. Изредка фонари высвечивали темные пятна, оставленные свечами, и надписи, большей частью цифры. Невольно подумалось, что в прежние времена катакомбы были разбиты на участки, во всяком случае, после тройки на стене появилось «4», затем «5»…

После семерки проход расширился, выводя в небольшой зал. Свет упал на что-то четырехугольное, странной формы…

– Стойте! – скомандовала Юлия. – Здесь два прохода…

Пока она с помощью взятого у Шарля фонаря изучала обстановку, я, не удержавшись, подошел к странному предмету. Ящик – но какой-то перекошенный, почему-то с колесами…

– Тачка, – подсказал Вильбоа, незаметно подошедший сзади. – Кто-то гипс ковырял.

Я чуть не рассмеялся. Ну конечно! Обычная тачка, только перевернутая. А вот и заступ, небольшая кирка…

– Что вы там нашли, граждане? – послышался голос Юлии. – Надеюсь, что-то стоящее?

– Вам на это лучше не смотреть, мадемуазель! – замогильным тоном отозвался я. – Такое не для ваших глаз. О-о! Да не узрят они того, что навеки скрыла тьма!..

– Что?! В таком случае…

– Нет! Нет! Юлия, не надо! – заспешил Шарль. – Вам такое и вправду… Это страшно!

Свет фонаря стал быстро приближаться.

– Не ходите сюда! – трагическим шепотом воскликнул я, преграждая путь. – Там… Там это… Это!

– Да отойдите же!

Девушка рванулась вперед, чуть не сбив меня с ног. Я благоразумно отступил в самый темный угол, заметив, что Вильбоа тоже последовал моему примеру.

– Это тачка! – железным голосом констатировала девушка. – Как вас прикажете понимать, граждане?

– Ну-у… – начал было Шарль, но не выдержал и захохотал. Я сдержался, но это стоило немалых усилий.

Из темноты послышалось что-то, напоминающее шипение разгневанной кошки. Я невольно поежился.

– Шутим, значит, – отозвалась наконец гражданка Тома. – Очень смешно, граждане! Франсуа Ксавье, от вас я иного и не ожидала, но вы, гражданин Вильбоа…

– А что я сказал?.. – невинно заметил Шарль, но вновь не удержался от смеха.

– Я с вами больше не разговариваю, граждане! С обоими! Все, пошли, но имейте в виду, больше с вами встречаться я не собираюсь!