Маска возмездия - Маргарет Макфи

Рейф целовал ее в губы, пока она не задохнулась, целовал груди, пока она не застонала. Положил ее на кровать, она потянула его за собой. Их сердца бились в унисон, дыхание слилось воедино. Горячие губы Рейфа щекотали и возбуждали ее соски, а она, прерывисто дыша, тянула его за волосы, потом раздвинула ноги.

— Возьми меня, — сказала Мэриэнн, изнемогая от желания.

Ее тело напряглось в ожидании того, что будет дальше. Вторжение, резкая боль… Но, даже зная это, она хотела его, нуждалась в нем и готова была принять все.

— Не сейчас, — ответил Рейф.

Мэриэнн почувствовала прикосновение его руки. Пальцы коснулись влажной плоти. Их ритмичные движения и его поцелуи все сильнее разжигали Мэриэнн. Открыв глаза, она посмотрела ему в глаза. Он замер, рукой прикрывая ее лоно, будто хотел защитить его. Глаза потемнели от желания и страсти.

— Возьми меня, — повторила она.

Однако Рейф покачал головой и снова страстно поцеловал ее. Магический ритм заставил Мэриэнн задохнуться от нарастающего наслаждения. Кровь вскипала, сердце билось все сильнее и чаще, тело натянулось в погоне за чем-то, чего она не могла понять. Она шире раздвинула ноги, открываясь ему во всей своей беззащитности. Его пальцы продолжали двигаться в такт с ней. Наконец Мэриэнн приподняла ноги над кроватью, громко вскрикнула, и все вокруг вспыхнуло тысячью разноцветных огней от невероятного наслаждения, заполнившего ее всю. И она бросилась с головой в его пучину, погрузилась в нее и плыла по течению, уносящему из спальни в другое неведомое измерение, переполняя восторгом. Хватая ртом воздух, Мэриэнн вцепилась в Рейфа, прижимая к себе, целуя и чувствуя, как бешеные волны, уносившие ее, постепенно успокаиваются и отступают, подобно отливу, оставляя после себя только пульсирующее эхо наслаждения.

Рейф задул свечи и лег рядом с ней. Откинув копну волос, упавших на лицо, поцеловал ее, обнял и натянул покрывало, укрывая их обоих. Они лежали рядом в темноте, и Мэриэнн думала о том, как много он дал ей, не взяв ничего взамен, как сильно она любит его. Потом заснула под защитой его объятий.

Следующим вечером Рейф сидел за письменным столом. Снял жилет, расстегнул ворот рубашки. Развязанный галстук болтался на шее. Стакан с бренди остался почти нетронутым. Отодвинув стакан, он продолжил изучать ряды аккуратных цифр на странице книги, лежавшей перед ним на темном полированном столе. Невероятно, однако Бредли прав: цифры со всей очевидностью подтверждали это. Если бы, желая внести изменения в завещание в пользу Мэриэнн, он не попросил поверенного проверить свои финансовые дела, эти странности так никогда бы и не обнаружились.

Мэриэнн… Рейф подумал о своей жене. Интересно, заснула ли она? Воспоминание о прошлой страстной ночи мгновенно вызвало в его крови всплеск желания. В Мэриэнн было все, чего он мог желать. Она словно свет во тьме его жизни, прохладное прикосновение, гасившее огонь его ярости, бальзам, успокаивающий боль. Правда, как бы он ни старался уклониться от этого, на заднем плане маячила тень Мисборна и бремя неисполненного долга. Рейф понимал, что не сможет вечно прятаться от них.

Послышался негромкий стук в дверь, и прежде чем Мэриэнн вошла, Рейф понял, что это она.

Она была босой, длинные светлые волосы, не стянутые лентой, спадали свободно, как нежный шелк. Ему захотелось погрузить в них руки, утонуть лицом. Мэриэнн надела дорогой пеньюар, искусно расшитый белым, свободный, с высоким горлом, скрывающий все, что было под ним. На плечи она накинула большую шелковую шаль с бахромой из серебряных нитей, поблескивавшую и переливающуюся в отблесках свечей в подсвечнике, который она держала в руке.

Мэриэнн шагнула вперед.

— Уже очень поздно, — сказал Рейф. — Я думал, ты спишь.

Она поставила подсвечник на стол и посмотрела на него:

— Я не могу спать, пока ты бродишь один ночью по улицам.

— Ты беспокоилась обо мне, — нежно отозвался он. Эта мысль была так сладка, что он невольно улыбнулся.

— За твою голову назначена награда в пять тысяч гиней. Мои отец и брат поклялись убить тебя. Конечно, я беспокоилась.

Рейф взял ее за руку и прикоснулся губами к пальцам.

— Но ты же получила записку, что я буду поздно? — Он не отпускал ее руку.

Мэриэнн кивнула.

— Ты все уладил с поверенным?

— Не совсем.

Она взглянула на гроссбух, лежавший открытым на столе:

— И в чем дело?

— Похоже, какие-то странности с деньгами на моих счетах в банке.

— Ты хочешь сказать, что пропали деньги?

— Совсем наоборот. — Его снова охватило беспокойство. — Я получил наследство, которое находилось под опекой, пока я не достиг совершеннолетия. Начальная сумма была небольшой, и я считал, что источником моего дохода, который вырос с годами, явились удачные инвестиции. Сейчас я обнаружил, что средства вложены неудачно, и, если бы кто-то регулярно не вносил деньги на мои счета, у меня осталось бы совсем мало.

— Как странно, — удивилась Мэриэнн. — А нельзя ли через банк выяснить, кто этот таинственный благотворитель?

— В обычном случае можно. Но тот, кто стоит за этим, предпринял массу предосторожностей, чтобы скрыть свою личность. Мой поверенный использовал все доступные средства, но ему так и не удалось узнать имя.

— Может быть, это кто-то из твоих родственников, пожелавший сохранить анонимность?

— У меня нет родственников, Мэриэнн. Я один на свете. — Рейф думал о человеке, из-за которого так случилось.

— Теперь уже нет. — Мэриэнн робко улыбнулась.

Рейф окинул взглядом ее лицо и не заметил в нем ничего от Мисборна, пока не встретился с ней взглядом. На него смотрели те же темные глаза, что и у ее отца. Но если в глазах Мисборна сквозило дьявольское бездушие, то глаза Мэриэнн были полны страсти.

— Теперь уже нет, — повторил он. — Теперь у меня есть ты, Мэриэнн.

Они смотрели друг на друга. В наступившей тишине послышалось ровное медленное тиканье часов и потрескивание догорающих углей в очаге.

— Иди спать, Рейф, — сказала она, и он ощутил легкое пожатие руки, взял со стола подсвечник и последовал за ней в спальню.

Так проходили дни и ночи. Мэриэнн наняла слуг, старательно исполнявших свои обязанности. Постепенно жилище, где спал и ел Рейф, стало приобретать черты настоящего дома. Полы были выметены, мебель вымыта и вычищена. Вскоре воздух наполнился сладковатым запахом пчелиного воска, лавандовой полироли для дерева, ароматом свежих цветов, занявших место в вазах, и фиалковым ароматом. Краску на дверях и окнах обновили. Медный дверной молоток отполировали до блеска. Словом, в доме началась новая жизнь, вибрации которой напомнили Рейфу детство, каким оно было до смерти родителей. Каллертон официально получил место управляющего. Рейф отмечал, как с каждым днем растет доверие Мэриэнн, и не вспоминал о Мисборне. С каждой ночью он все сильнее любил ее.