Фабрика грез - Луиза Бэгшоу

— Ты такая красивая, — не думая, выпалил Голдман.

Элеонор отвернулась, желая скрыть слезы, сразу наполнившие глаза. В этот момент, здесь, она чувствовала себя красивой. Не женщиной средних лет, незамужней, слишком озабоченной карьерой, скучной, а просто красивой. На секунду она вдруг увидела себя его глазами.

— Спасибо, — сказала она.

— Я одинок, — сказал Том и испытал огромное облегчение от собственного признания, словно сбросил тяжесть с плеч. Слова сами собой сорвались с языка, и он знал — они пронзили ее. — Я так одинок, Элеонор. Я не могу с ней даже разговаривать.

Элеонор Маршалл почувствовала, что время остановилось. Пульс ее сбился с ритма она изо всех сил старалась дышать ровно. Неужели он это сказал? Правда ли, что он это произнес? И сразу в голове возникли ответы. «Ты как все: жена не понимает меня», «Может, тебе лучше поговорить об этом с психоаналитиком?», «Попытайся порыться в своем женском начале». Но она отбросила все пришедшие на ум шаблонные ответы. Том Голдман в эти игры не играет. По крайней мере с ней.

Да она и не уверена, есть ли у Тома Голдмана женское начало. Элеонор улыбнулась в темноте.

— Да, трудно находить с кем-то общий язык, — проговорила она.

Невероятным усилием воли она держала себя в руках.

Ну почему люди подвергают себя таким испытаниям? — спрашивала себя, терзаясь, Элеонор. Зачем воздвигать высокие непробиваемые стены? Ей ведь так хотелось сказать ему:

Том, я люблю тебя. Разведись и женись на мне. У нас будут дети, мы будем счастливы.

Но она не могла этого сказать. Том — женатый мужчина, ее старый друг. Она прекрасно понимала, что у него временная депрессия и через месяц он снова будет поглощен женой-ребенком, как и в самом начале брака. А она?

Что касается ее, Элеонор, она живет с Полом Халфином и разве может она хладнокровно предать его сейчас? Только ради нежного взгляда в ароматном вечернем воздухе? Чтобы потом всю жизнь он мог ловить понимающий взгляд Тома? Ведь она себя обманывает, думая, что Том на самом деле чувствует к ней что-то серьезное. Он ведь ни за что не разведется с молодой загорелой сексуальной богиней, которая уже стала набирать вес в обществе благодаря своей благотворительной деятельности. Элеонор Маршалл, женщине, делающей карьеру, женщине с сединой в волосах и морщинками на лице никогда не занять место Джордан.

Надо смотреть на вещи трезво. Это ведь жизнь, а не фильм.

— Так ты собираешься выходить замуж за Пола?

Она даже вздрогнула от напряжения, звеневшего в голосе Тома.

— Не знаю.

— Неопределенный ответ.

Как можно веселее она сказала:

— Да на свете нет ничего определенного, Том.

— Элеонор, — прошептал он и наклонился к ней. Прижался всем телом, нашел ее губы…

— Том Голдман и Элеонор Маршалл. Я рада, что наконец отыскала вас.

Элеонор резко повернулась и увидела перед собой Изабель Кендрик в изумрудном туалете от Баленсиага. Лицо ее светилось чистейшей радостью: она их нашла. Но Элеонор на это не купилась. Она только спросила себя: а давно ли Изабель наблюдает за ними? Ей незачем было смотреть на Тома, чтобы понять: он думает о том же.

— Привет, Изабель. Прелестный вечер, — сказала Элеонор. — Мы должны извиниться, что ускользнули, — надо было без помех поговорить о последнем проекте вашего мужа.

Элеонор поняла: этой корове ее слова не понравились.

«Еще бы — я разговариваю с мужчиной о бизнесе, а ты роешься носом в своем хозяйстве».

— Это замечательно. — Профессионально обработанное косметикой лицо Изабель осталось совершенно непроницаемым. Улыбка — сияющей. — Именно поэтому я пришла следом за вами. Мы начинаем ужин, а Сэм настоял, чтобы все, занятые в фильме «Яркий свет»…

— «Увидеть свет», — поправил Голдман…

— ..сели вместе. Так что я посадила Роксану Феликс, манекенщицу, рядом с тобой и Полом, Элеонор, а автора сценария подле тебя, Том. Джордан сядет с рок-звездой. — Изабель поморщилась.

Несмотря на горькое разочарование, Элеонор удивилась.

Значит, Зак Мэйсон чем-то разозлил эту старую ведьму. Может, он недостаточно тщательно отгладил смокинг? Удовольствие разлилось по телу. Когда она увлекалась рок-н-роллом, ей казалось, музыканты существуют только для того, чтобы злить людей вроде Изабель Кендрик.

— Ну что ж, это замечательно, Изабель.

И второй раз за два последних дня Элеонор увидела, как Том Голдман мгновенно вошел в свой привычный образ. Сейчас он изображал важного человека на отдыхе и был очень великодушен к хозяйке.

— Пойдемте, — сказал Том.

Голова у Меган шла кругом. Она никак не могла успеть за Дэвидом, а он ни разу не дал ей даже присесть — то и дело представлял свою новую клиентку каким-то типам. «Это ее первый сценарий, она написала его для» Артемис «, для проекта» Мэйсон — Флореску «. И еще — ей ужасно хотелось есть. Просто до смерти, ну хоть что-то. Пускай даже шоколад, который официанты совали ей под нос. Но Дэвид смотрел на нее дружеским взглядом, в котором было предупреждение. Немного унизительно, конечно, но разве можно отрицать, что он заботится о ней? Он-то знал, как надо себя ограничивать. Будь она раньше не такой ленивой свиньей, она бы сейчас не мучилась от того, как под юбкой бедра трутся друг о друга. А ноги уже не молили о пощаде, они, кажется, совсем отнялись… Господи, неужели женщины носят такие туфли добровольно? Да, с тяжелым вздохом признала Меган, носят. И она будет. Она вступила в новый мир, и придется разорвать на мелкие кусочки старые учебники жизни.

Но этот прием… Уставшая, сконфуженная, толстая, плохо. одетая, она никак не могла переварить увиденное и услышанное. Настоящая роскошь, куда ни глянь… На стенах, на столах… А наряды женщин. А тигрята! В бриллиантовых ошейниках! И никто ни чуточки не удивляется! А звезды — она уже видела Мишель, Уайнону, Джулию, Ричарда и Синди, Арнольда… А вон Джек, Эл, Роберт, Харрисон и даже… о Боже! Да, это он, Киану…

Меган чувствовала себя последней дурой, пялясь на них.

Здесь никто не оборачивался на знаменитостей, все были поглощены киношными разговорами. Поэтому Меган Силвер просто стояла, страдала и улыбалась.

Но тут всех позвали к ужину. Слава Богу. Дэвид, красивый и уверенный, повел ее через мраморный вестибюль мимо огромных хрустальных ваз с орхидеями, через большой танцевальный зал с морем столов, ломящихся от яств, к столу во главе зала, прямо под двумя огромными люстрами.

Таких она не видела никогда. Большинство кресел уже занято. Сэм Кендрик с женой, с ними ее познакомили чуть раньше, средних лет мужчина и элегантная леди в розовом вечернем платье, о которой Дэвид сказал, что она президент киностудии, замечательно красивая блондинка. О Боже!