Вокруг света на мотоциклах - Эван МакГрегор

ЧАРЛИ: Утром мы взяли лодку и отправились в небольшой круиз вниз по реке Урал до Каспийского моря, чтобы посмотреть на рыбаков, добывающих икру. Старый катер приятно пах дизельным маслом, а капитан был настоящим морским волком: с обвислыми седыми усами, в старой заношенной кепке и со здоровенным носярой, которым, мы подозревали, он обязан любви к водке. Мы проезжали мимо местных рыбаков на весельных плоскодонках с квадратными носами, которые тянули за собой сети и сбрасывали их в мутную коричневую воду, и мимо больших буксиров, тащивших за собой баржи вверх по этой широкой реке. Нас накормили шикарным обедом из анчоусов, вяленой рыбы салата, осетровой ухи и икры. Я еще никогда не ел такой вкусной икры, и все никак не мог наесться. Наверное, это было не очень хорошо с моей стороны, ведь нам сказали, что осетр — рыба, из которой и получают эту икру — находится практически на грани исчезновения. Икра, которой нас угощали, считается лучшей в мире, она темнее и качественнее, чем иранская. По словам местного рыбака, они продают ее всего по 100 долларов за килограмм — смехотворная цена по сравнению с ценами в Лондоне и Нью-Йорке. Когда рыбак сказал, что их икру покупают многие большие люди из Голливуда, у меня в голове тут же начал вырисовываться план организации бизнеса по крупномасштабному икорному импорту. За обедом местный рыбак поведал о новом методе получения икры на осетровых фермах: у осетров ее отбирают с помощью чего-то вроде кесарева сечения. Живую рыбу вскрывают, забирают икру, потом зашивают и отпускают обратно в водоем.

«Хорошо, что появился такой метод, — сказал Эван. — А то осетры совсем исчезнут».

«Точно, даже поговорка есть, — добавил я. — Нельзя убивать курицу, которая несет золотые яйца. Ах, как же жалко осетров! Еще мисочку икры дайте, пожалуйста».

Прогулка на лодке дала нам время подумать о пройденном пути и спланировать переход до Алма-Аты. Всего один день в Казахстане, а мы уже начали выбиваться из графика. Хотя это неудивительно — мы же его составляли на Бульвер-стрит, бездумно решая пройти за такой-то день столько-то миль, не имея ни малейшего представления о состоянии дорог в тех краях и доступности бензина. Эван беспокоился, что в Нью-Йорк мы в итоге приедем на много недель позже срока, чего совершенно не допускал его плотный рабочий график. Кроме того, на плохих дорогах больше шансов попасть в аварию или повредить мотоциклы, и это тоже может сильно затянуть путешествие.

«Меня пугает сам масштаб того, что нам еще предстоит, — сказал Эван. — Может, дороги в Казахстане везде такие плохие — мы же не знаем. А потом еще поедем через Монголию, где дорог вообще нет, а потом Сибирь и Дорога Костей. Справимся ли мы со всем этим? Ведь так будет день за днем много дней подряд. Счастья под названием «нормальный асфальт» уже не ожидается, верно?»

«Конечно, но дальнобойщики же как-то ездят из Волгограда в Алма-Ату, — сказал я. — А если получается у них, то должно получиться и у нас. Если только погода не испортится…»

Пока мы разговаривали, на борт поднялся инспектор осетровой рыбоохраны. С сигареткой в уголке рта, в огромных солнечных очках, он подъехал к нашему борту на быстроходном катере и перепрыгнул на палубу. Очень эффектное появление, ничего не скажешь.

Инспектор пригласил нас на свой катер, который патрулировал местные воды в поисках браконьеров. Долго искать не пришлось. Одетые в длинные камуфляжные куртки с капюшоном, в плотных кожаных шапках с ушами по бокам и перепонками под подбородком, браконьеры пытались уйти на своей лодке. Хотя лодка была доверху набита мертвыми осетрами, виноватыми они себя не считали.

«Осетр — наш хлеб, наша жизнь», — говорили браконьеры. Они свято верят, что право брать рыбу в любых количествах дано им с рождения. GPS помогает им обозначить места, где брошены сети, и ночью они возвращаются за добычей. После недолгих поисков нам попалась одна такая сеть, и в ней сидел осетр. С огромным удовольствием мы распутали эту доисторическую рыбину и выпустили ее обратно в море.

ЭВАН: Желая избавиться от полицейского эскорта, на следующее утро мы собрались в путь очень рано, но это не помогло. Полицейский ждал на машине уже с рассвета, предусмотрительно заготовив себе бутерброды и термос с чаем. В общем, уехали мы из Атырау тем же манером, что и въехали в него. На окраине города полицейский остановился, пожал нам руки и напомнил про левый поворот на Дозу. Мы поехали дальше втроем, радуясь продолжению пути, решив смотреть на вещи проще и надеяться на лучшее. Совсем скоро уже была Доза — маленький городок, где все дороги размыл дождь, превратив их в непролазную трясину. В центре города Чарли свернул налево, но там дорога вообще состояла из одних сплошных ям. «Я и не знал, что нам туда», — сказал я.

«Мне GPS сказала, — ответил Чарли. — Но, черт возьми, если так будет всегда, лучше сразу застрелиться».

Очень скоро грязь кончилась, и снова появился асфальт, хотя и сильно разбитый. «Что ж, пока все не так плохо, — сказал я. — Но не могу отделаться от ощущения, что это только временное затишье, расслабляться рано». Километров 80 я наслаждался беспрепятственным движением, маневрируя между ямами, будто играя в компьютерную игру. Я вошел в то умиротворенное состояние духа, когда все вокруг словно замедляется, а мысли блуждают в голове. Это было ясное, бодрящее утро в пустыне, и в такие моменты зарождаются воспоминания, остающиеся потом в памяти на всю жизнь.

«Только посмотри на тот грузовик! — прокричал Чарли по интеркому. — Последние грузовики из тех, которые мимо нас проезжали, были все заляпаны грязью. Очень толстым слоем грязи. Не знаю пока, что это для нас значит, но чувствую, ничего хорошего».

А поняли мы все очень скоро, когда прибыли в очередной, не поддающийся описанию город. Он просто утопал в жидкой грязи. Мы на минутку остановились, и тут же нас окружила толпа мужчин и мальчишек-подростков, каждый из которых показывал разные направления на Актюбинск. Мы доверились инструкциям одного мужчины средних лет и вскоре оказались в тупике у железной дороги на окраине города, по колено в скользкой, топкой грязи, между горами брошенных ржавых грузовиков и пустых каркасов бетонных строений. Клаудио уронил мотоцикл, потом я поскользнулся и упал. Снова сбежалась толпа местных, и опять каждый давал советы — еще более противоречивые.

«Эти гребаные дороги! — психанул Чарли. — Если так пойдет и дальше, мы здесь застрянем очень и очень надолго». Грязь — самый страшный кошмар любого мотоциклиста. Проехать по ней можно только на скорости и приподнявшись на подножках, чтобы контролировать соотношение веса на заднем колесе для сцепления и на переднем — для руления. Стоит лишь слегка качнуться, и ты тут же поскальзываешься. Мы думали, на мотоциклах все же проще, чем на машине, но с другой стороны, с машины хотя бы не свалишься.