Потаенный дворец - Дайна Джеффрис

все четверо поехали в деревню. Флоранс невольно улыбалась, думая о грядущих «увеселениях», как их называла Глэдис. После долгих шести лет каждому понадобится время, чтобы по-настоящему прочувствовать окончание войны, но этот день непременно запомнится, если только сплетни миссис Уикс не сделали свое черное дело.

Прежде чем остановиться, Глэдис завернула на главную улицу, где вовсю шли приготовления к торжеству. Двери и окна домов были украшены зелеными ветками вперемешку с ранними цветами, отчего казалось, что деревня переместилась в прошлое. Надев самодельные красно-бело-синие бумажные шапочки, жители расставляли столы на козлах, выносили стулья и с осторожностью передавали посуду. Размахивая флажками, с криками и визгом носились дети, одетые эльфами, принцессами и солдатами. Духовой оркестр настраивал инструменты, а над головами – куда ни глянь – реяли флаги Британского Содружества и красные, белые, синие полосы ткани. Флоранс ощутила подъем и ликование. Война в Европе действительно закончилась.

– А об угощении они подумали? – проворчала Глэдис, сворачивая на боковую улицу и останавливая грузовичок. – Мы, конечно, поделимся, но у меня припасов на всю деревню не хватит.

– Каждый что-нибудь да принесет, – сказал Джек. – И домашнее пиво выставят. В нем недостатка не будет.

– И сидр, – добавила Глэдис.

Из кузова они с Джеком выгрузили небольшой стол и четыре стула.

– Не удивлюсь, если после пива народ побежит облегчаться в кусты, – пробормотал Ронни.

«Неужели побегут?» – подумала Флоранс и потом засмеялась. В этот фантастический, головокружительный день такие мелочи не имели значения. К черту условности! К черту нацистов! К черту все тяготы войны! Сейчас ей хотелось распустить волосы и веселиться. Ведь они очень долго ждали этого дня. И он наступил – славный день. Удивительный день. День радости.

Празднование началось с выступления духового оркестра, сыгравшего старую патриотическую песню «Land of Hope and Glory». Музыканты явно не были виртуозами, и Флоранс прикрыла рот ладонью, пряча улыбку, но потом зааплодировала вместе со всеми. Песню сменил марш. Начался парад. Первыми шли бойцы сил самообороны, за ними полицейские, солдаты близлежащей воинской части и ветераны Первой мировой войны, горделиво поблескивая начищенными медалями. Прошли и веселые, возбужденные местные жители с целой оравой детворы. Вся эта пестрая толпа остановилась перед приходской церковью, где к перилам крыльца был прикреплен транспарант с надписью: «Боже, храни короля!» Никто не бросал в сторону Флоранс косых взглядов. Значит, Глэдис выполнила обещание, так что паутина клеветы, сотканная миссис Уикс, была сорвана и растоптана. Впервые за все эти недели Флоранс почувствовала облегчение.

Жители заполнили церковь. Наступило время благодарственных молитв и песнопений. И здесь, в тишине, к радости победы примешивалась горечь потерь. За спиной Флоранс рыдала женщина, одна из многих, потерявших отцов, сыновей, братьев, мужей и женихов. Вспомнилось, что кто-то из английских мужчин по-прежнему сражается с японцами в Малайзии и Бирме. В голове Флоранс звучали слова из недавнего выступления Черчилля: «Япония отказывается сдаваться… случаи невыразимой жестокости».

Глэдис, сидевшая рядом, комкала платок и постоянно вытирала глаза. У Флоранс защемило сердце. Джек смотрел в пол и наверняка думал о своем погибшем малыше. Флоранс коснулась его руки. Он мельком взглянул на нее и кивнул, принимая жест сострадания. У нее самой появились слезы при мысли о сестрах во Франции, о пережитом, о маленькой племяннице, которую она еще не видела.

– Тьма и опасности войны позади, – звучал над рядами голос священника. – Настал день радости и торжества. Но мы не вправе забывать о павших и о том, какой чудовищной ценой далась нам победа. И мы – могучее братство людей, – дрогнувшим голосом произнес священник, – должны ввериться Богу и вместе строить будущее.

Служба закончилась. Под перезвон колоколов Флоранс спросила Джека, как он. Он улыбнулся, но так печально, что она едва не заплакала снова.

– Джек, я тебе очень сочувствую.

– Идем веселиться, – ответил он. – Нельзя застревать в прошлом. Особенно сегодня. Осталось выяснить главный вопрос: чему отдать предпочтение – пиву или сидру?

Мысль о пиве заставила Флоранс поморщиться, зато она с радостью выпила целую пинту домашнего сидра.

– За будущее, – сказала она, улыбнувшись Джеку.

Она хотела сказать «за нас», но вовремя спохватилась.

Сидр мгновенно ударил ей в голову. Джек не напрасно предлагал ей сначала перекусить, однако тогда она была слишком возбуждена и не хотела есть.

Дети устроили шумное состязание по перетягиванию каната. То ли это им быстро надоело, то ли они не рассчитали маневр, но обе группы соперников одновременно разжали руки и повалились на землю под оглушительный хохот взрослых. Тем временем сын священника выкатил на улицу пианино. Флоранс с недоумением посмотрела на Джека.

– Тебе понравится. Джеффри умеет играть.

Они с Джеком стояли рядом, раскачиваясь в ритм музыке и вместе со всеми подпевая хорошо известным мелодиям, начиная с песенки «Daisy Bell», более известной под названием «A Bicycle Built For Two». Джеффри сыграл «Pack Up Your Troubles», затем разухабистую «It’s a Long Way to Tipperary» и куда более мелодичную «Goodnight Sweetheart».

К этому времени пиво и сидр лились рекой. Флоранс оставалась там, где стояла. Джек куда-то отошел. На соседний столик прихрамывающий молодой человек взгромоздил старый, видавший виды механический патефон. Флоранс решила, что пока с нее хватит музыки, и тоже пошла, но в другом направлении. Она улыбалась жителям и смеялась над проделками детишек. Те ползали под столами, где сидели празднующие, и сновали под ногами идущих, визжа от удовольствия, когда кто-то из взрослых спотыкался о них. Флоранс выпила вторую пинту сидра и ощущала легкое головокружение.

И вдруг она увидела Брюса. Он стоял возле стола, за которым сидела бледная, но выздоровевшая Грейс. Брюс помахал Флоранс, и она подошла, чтобы поздороваться с обоими.

– Я так рад тебя видеть! – признался Брюс, и его светло-карие глаза вспыхнули. – Жаль, что после того памятного киносеанса мы больше не встречались.

– Это моя вина, – сказала Грейс. – Но сейчас мне гораздо лучше.

– Мама настояла на поездке сюда, хотя я и предлагал остаться дома вместе с ней.

– Чепуха! – воскликнула Грейс. – Что за праздник в четырех стенах?

В этот момент послышалось шипение пластинки. Патефон хромого парня ожил, и понеслись звуки танцевальной музыки.

Брюс вопросительно посмотрел на мать. «Иди танцуй», – сказал ее ответный взгляд. Брюс взял Флоранс за руку и повел танцевать. Целый час они протанцевали почти без передышки, начиная со знаменитой зажигательной мелодии Гленна Миллера «In the Mood». Ближе к концу они кружились под романтическую «Wonder When My Baby’s Coming Home», исполняемую оркестром Джимми Дорси. Флоранс нравилось ощущать себя пьяной и еще более нравилось прикосновение рук Брюса. Заведя в очередной раз патефон, хромой парень поставил пластинку с Верой Линн, исполнявшей «There’ll Always Be an