Толкин - Геннадий Прашкевич

И Толкин, и Льюис отличались большим пристрастием к пиву.

«Льюис энергичен и весел, как всегда, — писал Толкин своему сыну Кристоферу, — вот только теперь становится слишком известен. Шумиха вокруг его книг не по вкусу ни ему, ни нам. В прошлый вторник „Дейли телеграф“ оказала ему сомнительную честь в высшей степени превратным и идиотским абзацем. Начинался он со слов: „Аскетический мистер Льюис!“ Это надо же! За нашу очень недолгую встречу, не далее как нынче утром, он уговорил три пинты пива и сказал, что „соблюдает воздержание по случаю Великого поста“».

В группу «инклингов» входило почти два десятка человек.

Само собой, Клайв С. Льюис — лысеющий, мешковатый, всегда обсыпанный пеплом, со своим характерным ухающим басом.

Само собой, Джон Рональд Руэл Толкин.

А с ними:

Уоррен Льюис, брат Клайва; он был военным, уволился из армии в звании майора, потому и называли его «майор Льюис». В начале войны его призвали на несколько месяцев, но затем отправили в запас уже окончательно. Иногда он патрулировал Темзу на своей яхте «Босфор», перекрашенной в серо-голубой защитный цвет, и писал исторические книги о веке Людовика XIV;

Чарлз Уильямс — писатель, поэт, литературный критик, теолог (многие «инклинги» относились к религии чрезвычайно серьезно). Из-за финансовых трудностей в семье он не смог получить высшего образования и в 1909 году поступил корректором в издательство Оксфордского университета, где проработал всю жизнь, постепенно поднимаясь по карьерной лестнице, но всегда оставаясь чьим-то подчиненным. Все-таки он получил, в конце концов, степень почетного магистра искусств Оксфордского университета — благодаря Льюису и Толкину, устроившим его лектором в Оксфорде. Известным его сделали эзотерические романы «Война в небесах» («War in Heaven», 1930), «Иные миры» («Many Dimensions», 1931), «Место Льва» («The Place of the Lion», 1931), «Старшие арканы» («The Greater Trumps», 1932), «Тени исступления» («Shadows of Ecstasy», 1933), а также теологические работы: «Он сошел с небес» («Не Came Down From Heaven», 1938), «Нисхождение Голубя» («Descent of the Dove», 1939) и др. Толкин, впрочем, отзывался об Уильямсе своеобразно: «Конечно, мы нравились друг другу и всегда с большим удовольствием вели разнообразные беседы (преимущественно в шутливых тонах), но на более высоком уровне нам нечего было друг другу сказать»;

Оуэн Барфилд — друг Льюиса, автор романов «Серебряная труба», «Эта несходная пара» и философских эссе «Отдельно от мира» и «Ненаследственный голос». Барфилд всегда был большим спорщиком. Он спорил всегда и везде и по любому поводу, особенно задевали его теологические выступления, что, впрочем, не мешало его многочисленным и крепким дружеским связям. Он был адвокатом Льюиса и крестником его приемной дочери Люси;

Кристофер Толкин — младший сын Дж. Р. Р. Толкина. Во время Второй мировой войны Кристофер служил в Королевских военно-воздушных силах (Южная Африка), позже изучал лингвистику и английскую литературу в Оксфорде. Именно он после смерти отца восстановил по черновикам многие его неоконченные произведения, и прежде всего «Сильмариллион»;

Адам Фокс — поэт и биограф. Был избран деканом богословия в Оксфорде, а позже каноником Вестминстерского аббатства (немалая честь), где и похоронен в так называемом Уголке Поэтов.

А также Чарлз Лесли Ренн, Перси Бейтс, Колин Харди, Хьюго Дайсон, Джеймс Дандас-Грант, Джон Фромке, Джон Уэйн, Роберт Маккаллум, Джервейз Мэтью, Невилл Когхилл, Эндрю Стивенс. В основном это были преподаватели, с большим удовольствием совмещавшие профессиональную научную деятельность с литературным любительством, что только подчеркивалось появлением на собраниях «инклингов» настоящих профессионалов от литературы — писательницы Эрики Рюккер Эддисон, южноафриканского поэта Роя Кэмпбелла и еще одной писательницы, автора детективов Дороти Сейерс, на которую огромное впечатление производили религиозные произведения К. С. Льюиса.

Заседания «инклингов» начинались с чтения текстов, написанных членами клуба. Именно здесь, в квартире Льюиса, Толкин впервые читал главы из «Хоббита», а позже — из «Властелина Колец», а Льюис — главы из фантастических романов, впоследствии прославивших его. Конечно, читались и переводы, и стихи, в том числе «окопные» — того же Льюиса.

«Что это, братец?.. Братец, кто стонал?..»«В меня попали, мне конец, оставь…»«Мне руку протяни. Не ту, другую!»«Не тронь! Дурак проклятый!.. А, катись…»«Ни зги не видно. Где ты?..» Снова стоны.«Все, мне конец! А рук — их просто нет…»«Не подходи!.. Не уходи!.. Помедли…»«Не оставляй меня…Мой Бог… Когда ж рассвет?»[197]

Льюис, несомненно, помог становлению Толкина-писателя, а Толкин, в свою очередь, медленно, но упорно возвращал друга в, казалось бы, утерянное им христианство. В конце концов это ему удалось, хотя он всегда жалел, что не сумел убедить Льюиса сделать более радикальный (для Англии) шаг и стать настоящим католиком.

Из книги Майкла Уайта[198] мы знаем, что Толкин писал «Хоббита» для детей. Как признавался когда-то Конан Дойл: «Чтобы позабавить на миг мальчика-полумужчину и полумужчину-мальчика». При этом Толкин часто утверждал, что вообще-то ребенок как таковой его нисколько не интересует и он, конечно, не собирается идти навстречу этому неведомому «ребенку». Почему? Да потому, что если ребенок глуп — все бесполезно, а если одарен — вредно.

«Хоббит» писался легко. Но только до той главы, в которой Бильбо собирался убить дракона. «Бильбо вонзает в дракона свой волшебный кинжальчик. Дракон мечется. Он разрушает стены и вход в тоннель».

Но в такую сцену как-то не верилось.

Она выглядела слишком буднично, совсем не эстетично.

Да и как мог хоббит поразить мощного дракона своим «кинжальчиком»?

Работа на некоторое время приостановилась; Толкин вернулся к «Сильмариллиону». Но однажды машинописный текст незаконченного «Хоббита» почти случайно попал на глаза его аспирантке Элейн Гриффитс, одновременно с учебой занимавшейся в издательстве «Аллен энд Анвин» редактированием перевода эпической англосаксонской поэмы «Беовульф». Она и сообщила при случае своей издательской подруге Сьюзен Дагналл, что, как это ни странно, у профессора Толкина валяется в столе рукопись какой-то сказки, при этом, кажется, не скучной. Сьюзен не поленилась выпросить у Толкина рукопись на прочтение, и Толкин дал ей (к своему неоконченному «Хоббиту» он относился не слишком серьезно) единственный чистовой экземпляр. «Хоббит» Сьюзен понравился. Поговорив с издателем Стэнли Анвином (1884–1968), она даже попросила Толкина дописать финал сказки.

Но Толкин не любил менять свои планы.

В 1936 году он все основное время отдавал тщательной подготовке к печати любимой им поэмы «Беовульф». Он даже прочел в Оксфорде специальную лекцию, которая послужила основой для эссе «О чудовищах и критиках» (1936), а в дальнейшем и для предисловия к «Беовульфу» (1940). Не раз Толкин цитировал стихи из любимой поэмы на собраниях «инклингов».

Великие герои, великие деяния!

Так преследовалдатских ратниковпризрак дьявольский,ждал юных — в засадах,и старых воиноврвал на части,из топей туманныхявлялся ночью,кто знает, откудаприходят скитальцы,причастные тайнсамой преисподней! —и множил мукибогоотверженец;светлый Хеоротстал пристанищемполночной нечисти,только места высокого,освященного Богом,не касался поганый,не смел осквернятьтрона кольцедарителя.Такое Скильдингуна долю выпалогоре долгое.Сидели знатные,судили мудрые,в совете думали,как бы вернеелюдей избавитьот страшной участи…[199]

Скорбные призывы датского короля Хродгара, натерпевшегося от злобного чудовища по имени Грендель, дошли до гаутов Южной Швеции, и их бесстрашный воин Беовульф вызвался помочь королю. Снарядив корабль, он со своими людьми прибыл к берегам Дании. Беовульф в переводе означает «пчелиный волк», то есть «медведь» (не случайно медведем оказался в «Хоббите» бородатый Беорн). После шумного пира с королем Хродгаром рыцарь заперся в своей комнате и снял доспехи, поскольку знал, что в битве с Гренделем надеяться можно только на силу своих мышц. Он знал, что, привлеченный шумом, Грендель не преминет появиться в королевских чертогах.

И Грендель появился.

Ровно в полночь — как всякий истинный ужас.

Выбив тяжелые засовы, повалив ворота, чудовище набросилось на спящих гаутов. Но Беовульф перехватил занесенную над ним лапу и вырвал ее. Отчаянно взвыв, окровавленное чудовище бросилось вон.