У хороших девочек нет клыков (ЛП) - Молли Харпер

- Зачем я стала бы поджигать кого-то, кого едва знаю? И затем оставлять свой кошелек рядом с машиной, чтобы правоохранительные органы точно знали, кого искать? И я не проигрывала в уличной драке, я просто ее не выиграла, - сочла нужным уточнить я. Габриель смотрел на меня в упор. – Ладно, я ее проиграла. Но потом появился Дик и помог уладить разногласия. Уолтер ушел. Я отвела Андрэа к себе домой и легла спать … одна, - добавила я, вовремя заметив как Дик уже разинул было рот. - Дик может поручиться за тот факт, что, когда я покидала стоянку, Уолтер был все еще жив.

- Не думаю, что свидетельские показания Дика о твоем моральном облике пойдут тебе на пользу, – заметил Габриель.

Дик немного подумал и кивнул.

- Она ни в чем не виновата, Гейб, - вступился он. - Она лишь пыталась не дать покалечить Норма. Даже Совету придется это признать.

- Совету? – пискнула я. Но, раскалившись добела и «поигрывая мускулами» друг перед другом, ни один из них этого не заметил.

- Как твой Сир, я отвечаю за то, чтобы ты предстала перед местным Советом и ответила на некоторые вопросы, - сказал мне Габриель. - Я предложил бы тебе переодеться во что-то более подходящее.

Я перевела взгляд на свою одежду. Очевидно, пижамные штаны в «мелкий кексик» не соответствовали случаю.

Я заскочила в дом, чтобы переодеться в хакисы[16] и блузку поприличней, при этом с большой неохотой оставив Дика и Габриеля c глазу на глаз из опасения, что в мое отсутствие они могли бы обсуждать что-нибудь интересное. Но, когда я вернулась, создалось такое ощущение, что они не сказали друг другу ни слова. Габриель стоял прислонившись к крылечным перилам, скрестив руки на груди и не сводя прищуренных глаз со старого друга. Дик развалился на качелях, почесывая за ушами моего не в меру дружелюбного пса. Фитц приподнялся ровно настолько, чтобы занять сидячее положение и положить голову на колено Дика.

- Все будет хорошо, Оглобля, - подмигнув, уверил меня Дик. – Еще увидимся.

Габриель сверлил его тяжелым взглядом, открывая дверцу своего автомобиля, довольно прагматичного «Вольво-седана», при виде которого я испытала легкое разочарование, несмотря на преследующее меня, начиная с прошлой недели, полное крушение всех связанных с вампирами стереотипов. В салоне пахло старой кожей и больше ничем. Освежающая разница по сравнению с моей машиной, в которой стоял слабый запах чизбургеров с беконом.

Вплоть до самого нашего отбытия, Дик всем своим видом давал понять, что никуда не собирается. Он так и остался сидеть в своей вальяжной позе на качелях с головой моей собаки на своем колене. И даже послал мне воздушный поцелуй, когда мы отъезжали. Держу пари, это было рассчитано на то, чтобы заставить Габриеля гадать, собирается ли Дик остаться и поджидать моего возвращения. Я никак не могла определиться, испытывать раздражение или чувствовать себя польщенной из-за того, что Дик использовал меня, чтобы позлить Габриеля. В итоге решила выбрать раздражение.

Я понятия не имела, чего ждать на слушании Совета. После того, как схлынул первый, связанный с «Великим Выходом», хаос, Всемирный Совет По Борьбе За Равноправие Немертвых назначил своих представителей и создал комиссии на уровне отдельных штатов для расследования подозрительных случаев смерти вампиров и ведения переписи недавно обращенных. У этих «штатных» советов были свои представители «на местах», уполномоченные улаживать мелкие дрязги и определять, степень важности дел для передачи «наверх». Кроме того, их наделили полномочиями приводить в исполнение приговоры от имени Совета.

Габриель вел машину в звенящей тишине до самой окраины города. Но едва мы притормозили на Гейтс Стрит, он сжал пальцами руль и процедил сквозь зубы:

- Я чувствую его запах на тебе.

- Кого?

- Ты знаешь, кого, - огрызнулся он.

- Ты это о Дике? – все-таки спросила я.

У Габриеля вырвалось рычание.

Я скрестила руки на груди, создавая барьер между нашими телами и таким образом демонстрируя ему свое собственное недовольство.

- Так, значит о Дике.

И вовсе это не такое уж очевидное заключение, впрочем, разве с Габриелем когда-то было иначе?

Габриель дернул меня, развернув к себе, его лицо оказалось угрожающе близко к моему.

- Нам следует хорошенько прояснить кое-что. Я тебе не друг, Джейн. Я не Зеб. Я не могу находиться рядом с тобой, если ты будешь с кем-то еще.

- Я хочу, чтобы ты очень, очень внимательно меня выслушал, потому что говорю это со всей возможной искренностью, - прошептала я, сжав его руки в своих. – Ты – жутко мнительный тип.

- Не смей обращать все в шутку, - взвился он.

- А я и не шучу, - огрызнулась я. – И что, черт возьми, это значит - ты мне не друг? И я ни с кем не была, благодарю покорно. Да ты бы и сам это знал, если бы получше принюхивался. Слушай, вчера ночью Дик мне очень сильно помог. Вероятно, именно его вмешательство не позволило Уолтеру истолочь мой череп в мелкую крошку. И сегодня вечером он пришел, чтобы удостовериться, что со мной все в порядке, - сказал я Габриелю. - Вот и все. Нечего не было. Я имею ввиду, он прикасался ко мне, но не так, как ты думаешь. И вряд ли обнюхивание меня, чтобы определить, кто находился рядом, соответствует прямому назначению вампирских способностей. Вообще-то, это даже как-то неприлично. Зеленый.

Габриель наконец-то заметил смену сигнала светофора и дал по газам. Какое-то время он молча распалялся, прежде чем брякнуть:

- А ты в курсе, что он проиграл свой семейный дом в карты?

- Он проиграл его тебе, - вздохнула я.

Да, Андрэа посвятила меня в эту любопытную и довольно пикантную историю. До своего обращения, Габриель и Дик проводили большую часть времени, курсируя от карточного стола (хобби Дика) к лошадиным торгам (хобби Габриеля) и обратно. Однажды ночью после нескольких партий покера и слишком обильных возлияний бренди, Дик поставил на кон свое родовое гнездо против призового жеребца Габриеля. Он был слишком пьян, чтобы понять, что держит в руках две восьмерки, семерку, валет, и двойку - то есть даже близко не стрит[17]. И хотя позднее Габриель пытался вернуть ему дом, Дик оказался слишком гордым, чтобы принять его. Так уж вышло, что дом пастора Чейни стал именно тем местом, куда бежал Габриель, когда собственные братья приговорили его к смерти в объятиях рассвета.

Чтобы не углубляться в детали, просто скажу, что где-то в перерыве между унизительным банкротством Дика и новым «исключительно ночным» образом жизни Габриеля, они перестали быть ЛДН (Лучшими Друзьями Навеки). Мелкие обиды и обмены колкостями накапливались до тех, пока они не перешли от неспособности выносить общество друг друга к открытой враждебности. Пристрастие Дика к похабным шуточкам и детским розыгрышам лишь подливало масло в огонь. В конце 1960-ых он начинил весь дом Габриеля серебряной крошкой. Габриель потом больше десятилетия не мог там ни на что сесть, не заработав при этом мелких ожогов на пятую точку.