Чай, чапати, чили, чилим… - Кристина Камаева

– Но…но…нельзя же так…в лоб, – захлебывается слезами обескураженная англичанка.

– У меня нет времени, чтобы лицемерить, – хмыкает Брюс. – Не хотите, я уйду.

Всхлипывающая англичанка оставляет Брюса у себя. На следующий день на пляже она задумчиво молчит. А меня смущает уже другая картина. Канадские девочки уезжают. У них четыре невероятно огромных рюкзака – сестры путешествуют через всю Индию. У

Изабеллы поклажа равномерно распределена на груди и спине. Ее сестра еще не полностью экипирована, один из рюкзаков стоит рядом на лежаке. Луиза с Брюсом целуются взасос. Когда только они успели помириться? Официанты, повара и клиенты ресторана с умилением за ними наблюдают. Изабелла, устав ждать, когда кончится сцена прощания, обреченно садится на лежак. Я изумленно смотрю на Луизу. Могла бы хоть рюкзак снять! Нацеловавшись, Брюс вытирает Луизе слезы ее платочком и помогает надеть второй рюкзак. Тяжело ступая по песку, девушки уходят из ресторана. Все машут им на прощание, обещают помнить и ждать новой встречи.

Колва – протяженный пляж, до остановки автобуса сестрам предстоит идти минут двадцать по рыхлому песку, под палящим солнцем. Я в недоумении. Могли бы попросить ребят помочь донести вещи или подкинуть на мотоцикле до Маргао, откуда автобусы отправляются в другие города Индии. Индийцы охотно выполняют просьбы девушек, а циничный Брюс – это, скорее, исключение из правил. Мне кажется вопиюще несправедливым то, что юная девушка с красивой шеей только что с ним целовалась, а ему и в голову не пришло ей помочь. Когда Брюс что-то спрашивает у меня, я морщусь и смотрю на него, как на таракана. Больше я никак не могу ему отомстить. Недобро шипят на гоанского ловеласа и товарищи по работе. Запутавшийся в романах Брюс отлынивает от своих прямых обязанностей.

Шло время. Наступил последний день старого года, ребятам предстояла напряженная ночь. Хвойное дерево неизвестной мне породы украсили игрушками и мишурой. Ресторан расцветили яркими гирляндами. Приготовились. И тут поднялся штормовой ветер.

Гирлянды срывало с крыш и разносило по пляжу. Вечером пошел дождь. Туристы и гоанцы спрятались под крышей и любовались молниями, бьющими в бушующее море.

– Надо же, гроза!

– Может, еще и снег пойдет?

– А где мы будем встречать Новый год, если снесет крышу? – забеспокоились туристы.

– Такой погоды в Новый год никогда не было, – клялись местные.

Остатки мишуры уносит с крыши, шак раскачивается и собирается в полет. Хозяин ресторана мужественно терпит шутки завсегдатаев.

Но к полуночи дождь прекращается, и ветер почти стихает.

Ресторан заполняется публикой. Я ухожу в свою комнату, чтобы нарядиться по-новогоднему. Вернувшись, наконец-то, понимаю, что такое наплыв туристов в новогодние праздники на Гоа. В нашем ресторане не протиснуться и не вздохнуть. Персонал не позволяет пришлым людям садиться на пол и теснить постоянных клиентов с козырных мест за столиками. Вот компания из трех веселых англичан заказала себе стейки, гору жареной картошки и большие кружки пива. Они приходили в ресторан днем, и, наверное, им тут понравилось. Все трое – толстые, крепкие, лысые и ярко розовые, благодушные англичане напоминают мне иллюстрацию к сказке "Три

Поросенка". Только хвостики крючком спрятали. Увидев меня, англичане радостно машут руками:

– Эге-гей! Иди сюда! Будем встречать Новый год вместе!

– Спасибо, – сдержанно улыбаюсь я и сажусь за столик к туристам то ли из Дании, то ли из Германии. Один из них – Крис, который тоже любит плавать туда, где акулы.

Колва пляж сейчас выглядит так, как будто толпа беженцев из пострадавшей от стихийного бедствия страны решила тут расположиться. Наш ресторан взят в плотное кольцо из жаждущей развлечений индийской молодежи. Они заказывают у нас пиво, танцуют под нашу музыку в ярком пятне нашего света, глазеют на нас, как на игрушки, выставленные в витрине в магазине, и радуются по-детски непосредственно. Я думаю, что сегодня буду вести себя очень тихо, даже танцевать не пойду. Но стоит только месту рядом со мной освободиться, как его тут же занимает какой-нибудь тип.

– Привет! С Новым годом! Меня зовут Дипак/Салман/ Джуел! А тебя?

Ты не скучаешь?

Я успеваю поздороваться и встречно поздравить любопытных с Новым годом. Называть свое имя всем подряд не хочется. А потом рядом поочередно или все вместе возникают Майкл, Нэш и Вики.

– Привет! – здороваются они с каждым посягателем на мой драгоценный покой. – Как ты сказал, тебя зовут? Салман? Видишь ли, дорогой Салман, тебе не повезло. Это место занято.

Освободи-ка его по-хорошему.

Как правило, это срабатывало. Несостоявшийся кавалер стушевывался и сбегал. Но один парень все-таки начал возмущаться:

– Это ты мне? Никуда я не пойду! Хочешь со мной поспорить? Давай выйдем и решим по-мужски, кому тут сидеть?!

– Спорить со мной, я не советую, – ослепительно улыбается Майкл.

У него ровные красивые зубы, штук сорок, а не тридцать два, как у обычных людей. К нему подтягиваются Вики и Нэш.

– Ха! Ты думаешь, я один пришел? – восклицает мой напористый ухажер – А ну, пойдем! Стенка на стенку!

Тогда к нам подходит хозяин ресторана Джон.

– Мои ребята работают, – поясняет он скандалисту, – и никуда с тобой не пойдут. А тебе действительно лучше покинуть мой ресторан.

– Так это твое заведение, – разочарованно вздыхает парень.

Связываться с хозяином ресторана и его работниками не имеет смысла. За них, в случае конфликта, выступит не только весь пляж, но и полиция штата. Сконфуженный кавалер уходит. Я как будто снова снимаюсь в индийском кино, и у меня легкая роль: можно не разговаривать, только присутствовать. То ли немец, то ли датчанин, с блестящими от пива глазами, шепчет мне на ухо, что я – королева сегодняшней ночи. Хорошо, что никому не приходит в голову целовать колено, как Маргарите на сатанинском балу. Майкл улыбается ободряюще. Какой-то юноша приносит записку на салфетке. В ней говорится: " Когда ты улыбаешься, твое белое лицо сияет красотой. Улыбайся, пожалуйста". Улыбаюсь. Потом ко мне подходит загадочный индиец средних лет. Присаживается бочком на пол секунды и говорит:

– Вы – чистый дух, и я рад сообщить Вам это! – Встает и убегает.

Гуляния идут полным ходом, взрываются в ночном небе фонтаны фейерверков, гремит музыка, смеются и обнимаются люди, пускается в пляс один из "веселых поросят", а на песке заходится в экстатическом танце перебравший пива абориген. Он стащил с себя рубашку и самозабвенно вертит объемным животом. На него страшно смотреть, и я отвожу глаза. Ко мне опять присоседился индиец, назвавший меня "чистым духом". Он начинает разговор про внутренние природные страсти, которым надо дать волю, про наслаждение звездами и морем, впрочем, это единственное, что я понимаю из его сумбурной речи. За десять минут я не произношу ни звука. Он благодарит меня за высокодуховную беседу и снова исчезает. Когда он является в третий раз, Майкл, перехватив мой страдальческий взгляд, просит его не донимать даму. Индиец оправдывается:

– Что вы подумали? Я не как все! Я – гуру, профессор, защитил докторскую диссертацию в Бангалоре! И как высококультурный и образованный человек выражаю свое восхищение красотой, которую создал Бог!

Я – закаленный человек, и не таю от комплиментов. Мне действительно становится легче, когда высококультурный гуру уходит.

Близится рассвет, праздничная ночь бледнеет и тает, гости покидают ресторан и разбредаются кто куда. Остаются только те, кто здесь живет. Я испытываю такое же облегчение, как ребята, которые всю ночь носились по ресторану, исполняя заказы праздной толпы. Прохладное тихое утро. Первое утро Нового года, которое я встречаю у моря. На пляже мирные обнимающиеся парочки. Мы еще раз пьем за Новый год, но в тесном кругу, танцуем, шутим и подзадориваем друг друга. Когда же я успела перейти грань и стать местной, гоанской, "своей"? Это с моим то "белым и сияющим" лицом? Я чувствую сопричастность утреннему сизому морю, свою принадлежность этому шаку и косматым пальмам, и этим молодым смуглым людям. Вместе мы прыгаем от радости и приветствуем какого-то необыкновенно длинного англичанина в немыслимой шляпе, украшенной фруктами. Мы кричим Нэшу, который пытается уединиться от всех с белой подругой на пляже: "Как дела?!" Медленно розовеет горизонт, и сердце заполняется беспричинной радостью, как будто все мироздание с любовью обнимает меня. Мне невдомек, как дальше сложится моя жизнь, но я предчувствую только хорошее. Как некогда мы с Жанной не знали, какие сюрпризы готовит нам индийская земля, но верили, что нас ждут удивительные приключения, мечтали сюда попасть и пели песню надежды, переиначив стихи Киплинга.

И по океану ходят, и по небу иногдаДо Бхаратии летают быстроходные суда.Обвивают там лианы йогов, храмы, города,А языческие боги там не дремлют никогда!Вы представьте, в самой чаще,Средь лиан уж много летОжидает нас бесстрашныхДревний университет.Не растут у нас кокосы, не бывает обезьян,И я хочу в Бхаратию к далеким берегам!Там тигры полосатые гуляют по лесам –От тигров уссурийских привет им передам.Ах, в сказочной Бхаратии, Бхаратии моейБольшое изобилие кусачих длинных змей!Отправьте нас в Бхаратию скорей, скорей, скорей!

Бхаратия – производное от "Бхарат" – Индия (хинди).