Приют низшей категории (СИ) - "Al56"

Так что, для окончательного обвинения не хватает только показаний пострадавшего. Им в этой истории явно был я. По окончанию допроса мы прошли в зал суда. Оказалось, что медицинская капсула, где меня лечили, находилась именно в тюремном секторе приюта. Впрочем, чему тут удивляться? Дело ясное, использование глушилки — очень серьезное преступление. Потому всех, кто имел к нему хоть какое-то отношение, поместили под охрану до конца расследования.

Что можно сказать о тюремном секторе? Из увиденного, во время путешествия от лечебного блока до зала суда бросились в глаза лишь автоматические турели, что дополняли комплексы наблюдения. Благодаря полученным знаниям по системам охраны я смог идентифицировать их как игломет автоматический сверхмалого калибра. Такие турели, как правило, заряжали только легкими иглами с парализующим составом. Его основная цель не убить или покалечить, а нейтрализовать до прибытия сил правопорядка.

Видел и отряд местных воспитанников. Вид они имели явно не забитый, хоть и были ограничены в свободе перемещения. Они шли куда-то в составе колонны. В ее голове шел вооруженный воспитатель. Ну как вооруженный? Дубинка, газовый баллончик, шокер на поясе. Зато замыкал колонну легкий охранный дроид. Я был знаком с такой моделью он не имел летального вооружения, но обездвижить противника с помощью тех же игл с парализующим составом мог без особых проблем.

Остается только радоваться, что попал на этаж приюта с относительной свободой при передвижении и выборе занятий. Так хоть могу освоить нужную для дальнейшей жизни профессию и подзаработать начальный капитал. Здешние же обитатели подобной возможности явно лишены. Шаг вправо, шаг влево, получите иглу и добро пожаловать в карцер.

Но долго о подобном размышлять не смог. Путь подошел к концу, и настало время принять участие в судебном заседании. В империи в качестве суда первой инстанции всегда работали искины. Только на отсталых, вновь колонизируемых мирах, судьями первой инстанции могли работать жилые люди. В развитых мирах труд разумных берегли. К примеру, вы в зоне наблюдения видеокамеры совершили некое административное правонарушение, за которое положено наказание в виде ареста, назначаемого судом. Ваша личность установлена, вина не вызывает сомнений, смягчающие обстоятельства, к примеру факт, что правонарушение совершается впервые, искин также может проверить в автоматическом режиме. Так зачем тут живой судья?

Нет, если вы не согласны и хотите рассмотрение дела живым человеком, считая, что искин не оценил надлежащим образом все обстоятельства дела, то никто не запрещает подать немедленную аппеляцию на его решение. Вот только в этом случае, если решение окажется вновь не в вашу пользу, готовьтесь к существенному увеличению наказания, вынесенного автоматическим судьей первой инстанции. С другой стороны, если живой судья сочтет решение автомата не верным, то вам не только отменят приговор, но и выплатят существенную компенсацию за судебную ошибку.

Так что, все честно. Считаешь себя правым, отстаивай позицию до конца и получи хороший приз в случае победы. Ежели виноват — смиренно прими назначенное наказание. Тут разве что смертникам терять нечего.

В зале суда было немноголюдно. Судьи по понятной причине не имелось. Вместо него была видеокамера микрофон, динамик и голографический экран, отражающий информацию о рассмотрении уголовного дела такого-то искусственным интеллектом таким-то. Из остальных участников процесса присутствовали лишь я, БГ, директор и два полицейских один из которых пришел с нами, а второй, по всей видимости, сопровождал БГ. Сам БГ выглядел неважно. Было видно, что в отношении него процесс лечения не довели до конца, ведь он сидел в инвалидном кресле и был явно изнурен.

Начался суд. Прокурора и адвоката подсудимому не полагалось. Точнее не так, у него была возможность проконсультироваться до начала процесса с отельным искином, имевшим судейскую программу. При этом все сказанное им при данной консультации не могло послужить основанием для обвинения. Искин же мог помочь обвиняемому подготовить свою позицию, рассказать о возможном наказании, разъяснить перечень смягчающих обстоятельств и так далее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Что касается самого процесса судебного заседания, то и сюда можно было привлечь адвоката, но только на платной основе и уже в виде живого человека. Если подсудимому в процессе судебного заседания было что-то непонятно, тот мог задать вопрос судье или, до пяти раз за судебное заседание, запросить дополнительную консультацию с государственным юридическим искином играющим роль бесплатного адвоката.

Но обычно до этого не доходило. Искин — судья вел себя по понятным причинам полностью беспристрастно. Он обязан был ответить на любой юридический вопрос, связанный с рассматриваемым делом, любого из участников процесса. При этом искин не раздражался и не считал, что его отвлекают не по делу и выносил объяснение в соответствии со своими алгоритмами, о существовании которых и механизме их работы он также мог дать подробную консультацию.

На практике это происходило так. Условно говоря, вы заявили ходатайство, о чем либо. Проанализировав обращение судебный искин выдал решение удовлетворить или отказать в его удовлетворении. Не нравится такое решение суда? Запросите подробности и вам разъяснят на основании какого пункта статьи и какого закона, включая цитаты, было вынесено подобное решение. Все еще не согласны? Обжалуйте решение живому судье.

Тогда судебное заседание остановят до подключения к процессу человека и его ознакомления с материалами дела, затем предоставят возможность каждой из сторон дополнить свою позицию в отношении обжалуемого решения. Ну а потом будет итог. Или получите крупный штраф за попытку затянуть судебное заседание путем злоупотребления правом на обжалование или решение машины будет изменено, а вы получите хороший бонус в виде компенсации несправедливо ущемленных прав.

Суд проходил быстро. Сначала, огласили обвинения в адрес БГ и спросили, признает ли он себя виновным. Признание или непризнание вины ни на что особо не влияло. Если подсудимый признавал вину, то при отсутствии в материалах дела признаков самооговора, суд изучал смягчающие и отягощающие вину обстоятельства и выносил приговор. При отказе признать вину начиналось полное исследование обстоятельств дела. Это разъяснил сам электронный судья.

Естественно, что БГ вины не признал. Тогда судья начал зачитывать сначала показания потерпевшего, потом показания обвиняемого. В конце каждому из нас давалось слово, где можно было дополнить ранее сказанное. Я ничего дополнять не стал, БГ же разразился длинной речью на тему: «Меня подставили, это он во всем виноват». Потом были продемонстрированы кадры из нейросетей тех, кто нашел меня и БГ. Наконец оглашены результаты экспертизы.

Закончив оглашать материалы дела, искин спросил у БГ, желает ли тот признать свою вину добровольно или необходимо провести дополнительное исследование его невиновности. При этом, были оглашены варианты проверки. Их было два. Первый вариант — проверка показаний подсудимого на полиграфе, второй ментальное сканирование памяти. Каждый из них имел свою стоимость, что в случае отрицательного исхода проверки подсудимый должен был возместить государству. Также разъяснялось, что отказ от проверки, равно как и ее отрицательный результат, повлечет признание подсудимого виновным по всем пунктам обвинений. При положительном результате проверки будет проведено дополнительное следствие.

Здраво оценив свои шансы пройти за свой счет подобную экспертизу, БГ принял решение от нее отказаться и признать свою вину. Что тут сказать, я бы на его месте поступил также. Вероятность пройти допрос у профильного специалиста службы безопасности империи, с использованием им специальных технических средств у неподготовленного человека стремилась к нулю. А тут еще и обязанность возместить государству затраты при отрицательном для тебя результате проверки, а суммы там не маленькие.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Разобравшись с виной БГ, суд изучил смягчающие и отягощающие ее обстоятельства и обратился с вопросом ко мне? Суть вопроса сводилась к тому, буду ли я удовлетворен самим фактом уголовного наказания БГ или желаю потребовать с него дополнительную компенсацию за моральный вред причиненный преступлением?