Дом - Таня Нордсвей

Я лежала и сквозь пелену слёз вглядывалась в фотографии в кулоне: с одной мне улыбались родители и брат, с другой… Джаспер, который смотрел на меня, смеющуюся, в мой День рождения. Та самая фотография, которую я со стыдом попросила Адена распечатать и вставить. Аден, надеюсь, ты жив и у тебя всё в порядке.

Перед глазами как наяву всплыло воспоминание, в которое я погрузилась с долей радости, чтобы хоть как-то отвлечься…

Снаружи стояла удушающая жара, поэтому мы спасались в прохладе гостиной с библиотекой. Томас дремал в своей комнате под охраной Орбита, расположившегося в его ногах. Калеб, Люк, Аден и Грейс облюбовали кожаные диваны, а я тонула в глубоком удобном кресле, забравшись в него с ногами. В моём ухе прятался крохотный жучок, и я слышала бархатистый голос Джаспера так близко, будто он нашёптывал мне что-то, стоя у меня за плечом. На самом деле он сидел в противоположном конце гостиной. Второй прибор – близнец моего – был в его ухе, позволяя мне слышать то, что он говорит даже шепотом.

Джаспер бы почти полностью скрылся в тени, если бы не луч света, пробивающийся из плохо зашторенных окон. Благодаря ему волосы парня подсвечивались золотым сиянием, очерчивая его красивый профиль. В руках он держал “Божественную комедию” Данте, но в итальянском варианте. Такой же том был и в моих руках, но в другом переплёте.

Не так давно я решилась начать изучение этого языка – родного для Калеба, Люка и Грейс. Джаспер вызвался мне помогать, выбрав странный способ ставить произношение – мне необходимо было читать по строчке за ним, повторяя точь-в-точь его акцент.

Я практически полностью теряла суть того, что повторяла – его тембр голоса укутывал меня в мягкую пелену. Иногда мне даже казалось, что я уже не дышу – кровь стучала в висках, щёки горели. Сердце отстукивало бешеный ритм, который, возможно, разносился по всей гостиной. А в голове медленно, слог за слогом, эхом отдавались всё новые и новые строчки:

– O tu che vieni al doloroso ospizio, – голос Джаспера нашёптывал мне в ухо.

– O tu che vieni al doloroso ospizio, – вторила я.

– Disse Minòs a me quando mi vide…

Калеб и Люк пытались уместиться на диване, маловатом для них обоих. Я искоса поглядывала на Грейс, что увлеклась своими ногтями и подпиливала их маленькой пилочкой уже который час.

– Lasciando l'atto di cotanto offizio…

Аден периодически отпивал из бокала, на гранёных стенках которого и янтарной жидкости внутри играли солнечные блики. Его тёмные глаза на свету стали в тон напитку, а зрачки сузились до крошечных точек внутри радужки. Его пальцы лениво перебирали свисающие с короткой футболки до пупка полосочки ткани. Он сегодня был одет в изумрудно-коричневые тона, хорошо сочетающиеся с обстановкой.

– Guarda com' entri e di cui tu ti fide…– не забывала читать я.

Братья, пихавшие друг друга в бока, были словно отражениями друг друга. Их волосы превратились в чёрный хаос, быстро отросший за этот месяц. На мгновение один из них прошептал что-то другому, отчего они хитро заулыбались и стали хищно поглядывать на Грейс.

– Non t'inganni l'ampiezza de l'intrare! – монотонно продолжал шептать голос Джаспера в моём ухе, не ожидая того, что я буду поспевать за ним.

Я повторила строчку и прочла за ним следующую:

– E 'l duca mio a lui: «Perché pur gride?

– Нет, больше вопросительных интонаций, – прошелестело уже не на итальянском языке. Я покорно повторила, но с большей выразительностью. – Va bene.

Тем временем Калеб подкрался сзади к Грейс и пихнул её.

– Idiota! – вскрикнула она, тут же вскакивая с дивана. – Vieni qui! Ti giuro, ora ti prendo a pugni6!

Полагаю, мой словарный запас сейчас пополнился парочкой новых слов. Я отчаянно пыталась не замечать разворачивающуюся на наших глазах баталию, но получалось плохо. Краем глаза я следила за текстом, то и дело ошибаясь и всё больше спотыкаясь:

– Non impedir le…lo suo fatyle…fatale… andare…

– Vuolsi così colà dove si puote, – невозмутимо продолжал Джаспер.

Грейс оказалась на диване братьев, молотя их обоих руками, с чувством поливая их бранными словами, не забывая пускать в ход ноги. Они слились в один сплошной клубок. По гостиной эхом раскатывались их крики и смех. Аден, сидящий рядом, тоже был втянут в потасовку, а в итоге оказался лежащим на Калебе. Оба притихли и медленно друг от друга отодвинулись, в то время как сверху на них рухнули Люк с Грейс. Пара слилась в страстном поцелуе под улюлюкание Калеба и фыркание Адена.

– Ciò che si vuole, e più non dimandare…

Я забыла про Джаспера, старательно отводя взгляд от Грейс и Калеба, отчего вздрогнула, услышав:

– Non distrarti7, Хлоя.

Он смотрел на меня очень внимательно, будто мог видеть всю насквозь – со всеми моими глупыми и наверняка смешными чувствами к нему. Я буквально тонула в его глазах и даже на таком расстоянии будто ощущала его запах – моря, соли, мяты. Под его взглядом я чувствовала себя беззащитной: одно его слово – и, кажется, я рассыпалась бы на сотни осколков.

– Or incomincian le dolenti note…– медленно дочитывал он, даже не смотря в книгу.

Я не могла отвести взгляд от его губ. Шумно сглотнув, я поборола желание подойти и откинуть с его лба выбившуюся прядь волос.

– A farmisi sentire; or son venuto, – по моей коже пробежали мурашки.

В комнате будто остались только мы двое. Шум голосов едва пробивался через толщу тишины, которая нас окружила. Нас разделяли лишь танцующие на свету пылинки. Наши взгляды были красноречивее любых слов. Он едва заметно улыбнулся мне. Время остановилось.

– Là dove molto pianto mi percuote, – закончил Джаспер, не отрывая от меня взгляда.

Мы так и сидели, не в силах оторваться друг от друга. Через наушник я слышала его дыхание. Наши сердца будто бились в унисон. Я забыла, как дышать.

– Sei bellissima8, – сказал он одними губами, чуть наклонив голову в бок.

Ты тоже. Только я забыла все слова…

Выдох даётся легче, чем вдох. Мне сложно дышать. Лёгкие не хотят наполняться, перед глазами пляшут странные фигуры. Странная тряска и слова долетают будто из тумана:

– Боже мой, да она потеряла уйму крови!

Но это не важно. Больше не важно.

Всё закончилось.

Темнота.

Джаспер, я тебя подвела.

✥✥✥

30 августа 1942 года

– Хлоя! Хлоя! Ты меня слышишь?

Кричащий моё имя голос был очень мне знаком. И я хорошо знала его владелицу. Попытавшись открыть глаза, я немного приподнялась, а затем, почувствовав пронизывающую адскую боль, рухнула обратно.