Второй шанс. Снайпер - Виктор Мишин

– Сдать оружие, лейтенант Новиков, отправляетесь на гауптвахту.

– Товарищ старший майор…

– Пять суток ареста!

– Товарищ…

– Что, десять хочешь? – с ухмылкой спросил Истомин.

– Никак нет, виноват, есть пять суток ареста, – отчеканил я. Достал документы и расстегнул ремень.

Серые, уже довольно холодные осенние сумерки медленно таяли в лучах поднимающегося солнца. Ночи становятся все длиннее, за последнюю неделю впервые вижу солнышко. День обещает быть хорошим, хотя над городом все равно висит черная мрачная туча. Туча войны. Гарь и смог, вонь и смрад от гниющих человеческих останков, крики и боль – все в этой чернеющей массе, распростертой над нами. Хреново всем: солдатам на «передке», разведчикам в тылу врага, снабженцам в нашем тылу. В такой бойне да в такую погоду кажется, что каждая капля – обязательно за воротник, пуля или осколок – именно в тебя. Держится стойкое чувство: весь мир против тебя одного воюет. И в окопе-то страшно, а как раньше, когда бойцы сидели в ячейках? Там, в натуре, сидишь и думаешь: пипец, остался я один. Хорошо, что вместо индивидуальных ячеек перешли к траншеям и оборонительным пунктам. Хотя рыть приходилось куда больше.

Эти мысли пронеслись в голове, когда на наши позиции перли танки. Впервые увидел «Тигра» – сразу шесть машин упорно продвигались по улице, направляясь прямехонько к уцелевшему мосту. Наводчик головной машины медленно вращал башней из стороны в сторону, нащупывая цель. Когда в первый раз ствол повернулся ко мне – казалось, вижу острие снаряда, уложенного в него. Черный провал огромной танковой пушки заставлял волосы шевелиться. Огромным он кажется, когда в твою сторону смотрит. На всю нашу толпу аж в сорок штыков – два орудия. Грабинские «ЗиС-3» – превосходные стволы, «боги войны» очень довольны. Пушкари умудрились закатить их в подвалы разрушенных домов по обе стороны улочки. Снаружи торчали только набалдашники дульных тормозов.

Выстрел, за ним – через пять секунд – второй. Горит зараза. Первая «кошка», получив сразу два семидесятишестимиллиметровых снаряда почти в упор, резко клюнула носом и вернулась в исходное состояние. Один снаряд разворотил каток и сорвал гусянку, второй – проделал дыру где-то над гусеницей. Замерший «Тигр» дымил, кое-где появились язычки голубоватого пламени.

Бухх! Снаряд и сноп искр из пушки идущего вторым танка вырвались с чудовищным грохотом. Где-то под нами вздрогнула стена, посыпалась кирпичная крошка. От вибрации клацнули зубы.

Мы с казахом устроились в очередных руинах: от того, что когда-то было домом, остались одни стены, да и те едва держались. Город почти весь разрушен, немцы лезут как тараканы, откуда их столько? Иногда кажется, что наших здесь больше нет – кругом фрицы. До абсурда доходит. Вчера лежали с Муратом на позиции часа четыре. Постреливаем понемногу, глядь – крадутся наши, по ним вдруг – залп из нескольких стволов, а противника не видно. Откуда стреляют – непонятно. Когда пригляделись к фонтанчикам на земле, то охренели малость. Оказалось – фрицы у нас за стенкой сидели, в другом подъезде. Стена глухая, им к нам не пройти, но и нам – аналогично. Зимин нашел дырку этажом выше, в темноте перебрались к немчуре и закидали гранатами. Их там всего десяток был, но зато – с пулеметом.

Шла вторая половина октября, бои в городе продолжаются, немец вязнет все сильнее. Мы постоянно то тут, то там. То берем ВСК и пытаемся жечь БТРы и портить танки, то из бесшумок гасим пехоту, офицеров, связистов. Даже по самолету стреляли, только никто не попал. Держим мост, по причине невозможности собрать перед ним что-то посерьезней. Немцы, видя наши танки – а их становится все больше – или отходят, или вызывают люфтваффе. Последние вообще охренели – охотятся даже за одиночными бойцами. Командование специально не сводило к этому, пока еще целому, мосту более серьезные силы – уж больно место здесь подходящее: немцам не развернуться, а мы имеем возможность их жечь. Тяжко, конечно, приходится, а что делать?

Мой арест месячной давности окончился через два часа после начала. Людей и так нет, а Истомин решил власть показать. Нет, виноватым я себя чувствовал, этого не отнять – приказ нарушил. Но ведь не просто так, а Истомин потом пояснил, когда выпускать пришел:

– Чтобы не думал, что тебе все позволено!

Манштейн на этот раз полез с юга – с севера у немчуры не вышло, встали недалеко от берега. Выйти к реке фрицы не смогли нигде. Может, силенок не хватает, а может – просто людей берегут.

Второй танк противника из группы, вылезшей прямо на нас на этой улице, тоже разгорался. По позициям артиллеристов вели огонь только два последних «Тигра», остальные были уже слишком близко. От первого же попадания заткнулось одно орудие, накрыли видимо.

– Серег, ни хрена мы им этими пукалками не сделаем! – вывод, и правда, железный. Мурат выстрелил очередной раз и стал перезаряжать винтовку.

– Да уж, нам бы к ним с тыла. В корму-то они хорошо дырявятся, – проведя рукой по лбу, заметил я. Хотя нужно попробовать. Поймав в прицел узкую смотровую щель механика-водителя, нажал на спуск. Попал, причем с первого раза. Танк, дернувшись, замер, встав чуть наискось.

Действительно, попробуй, продырявь такую броню – у нас хоть приличный калибр, но не пушки же.

– Серег, рация вроде? – отвлекся Мурат от процесса перезарядки, указав мне направление. Рация лежала сзади, возле уцелевшей стенки. Я медленно отполз назад и подхватил трубку.

– «Новик» на связи, слушаю.

– «Новик»? Здесь «Первый». Кончайте там ерундой заниматься, все равно от вас толку мало. Наблюдатели заметили скопление пехоты противника позади танков – попытаются прорваться под прикрытием брони. Замечены корректировщики, возможен минометный обстрел, как понял? – голос на том конце был бодрым, несмотря на ситуацию.

– Вас понял, «Первый». Есть – перенести огонь на пехоту. Конец связи, – дождавшись аналогичного ответа, я положил трубку.

Вернувшись на позицию, передал приказ Мурату.

– Пока так подолбим, но надо Зимина просить «тихие» принести. Если танки перестанут шмалять, наши «пушки» будут выделяться, – ответил казах.

– Смотри пока. Я быстро, – я погреб обратно к рации. Быстро докричавшись и передав просьбу Деду, вернулся к Мурату.

– Серег, смотри: за четвертым танком какая-то суета нездоровая.

Я взял бинокль. Как нам и предсказывали, немчура готовит минометы.

– Работаем, это наши гости. Мурат, по верхам поглядывай, заметишь корректировщиков – вали без разговоров. У наших пушкарей одно орудие осталось. Если замыкающие немцы чуть выйдут из-за горящей техники, положат и второй расчет.

– Понял, работаю. – Тут же грохнул выстрел – Мурат начал щелкать врагов. Присоединяюсь к нему. Ловлю в прицел первого попавшего в поле зрения фашиста.

– Ага, запасные мины тащишь, ну-ну… – Выстрел, а второго уже и не надо. Подносчика крутануло, и какие-то части солдата в мышиной форме отделились от своего хозяина. Да, грязновато работать из ВСК. Мысли в голове практически отсутствовали. Приказ висит как дамоклов меч: убивать, убивать, убивать.

Мы уже не ели хрен знает сколько. В кармане осталась пара сухарей, фляжка почти пуста. Наконец через четверть часа появился Круглов с Зиминым, притащили винтовки и – о чудо, – два котелка с кашей.

– Эх и хороша, зараза, – сквозь набитый рот вылетело у меня восхищение.

– Командир, вода-то осталась? – заботливо спросил Толян.

– Почти нет. Жарко уж больно здесь, – ответил я, прожевав, – а у вас?

– Держи, – Зимин протянул мне увесистую фляжку.

Теперь живем – я быстренько сделал пару глотков.

– Мурат, приложись, – протянув казаху воду, я осмотрел бесшумку. Патроны россыпью лежали у меня в «сидоре». Всегда ношу с собой, наверное потому, что теперь оба ствола всегда со мной. Просто по необходимости оставляем ненужные у ребят, но в данный момент – понадобятся оба.

– Мурат, я из «тихой» начинаю, а ты пока за танками посмотри, – указав казаху на его «весло», я приник к прицелу. Фрицы тем временем сменили тактику, так как оставшееся целым орудие, молчавшее некоторое время, снова начало стрелять. Гансы, под прикрытием пулеметов, подобрались довольно близко и захотели выжечь подвал из огнеметов. О, как мне понравилось по ним стрелять. Имел такое удовольствие пару раз, хорошо горят – весело. Да, я садист, и мне это нравится все больше.

– Мурат, давай «зажигалкой», – не поворачиваясь, произнес я. У меня к бесшумке были только разрывные патроны. Бронебойные кончились, а новых пока не дали.

Казах выстрелил – одного, как обычно, хватило. Фриц, таскавший за спиной баллон со смесью, вспыхнул как спичка. Крику было, аж тошно стало. Еще, до кучи, прихватил с собой пару автоматчиков – на них брызнуло горящей смесью.

Вражеская пехота полезла резвее – видимо, их подталкивали командиры, заставляя скорее взять мост. Я достреливал уже второй магазин, как за ногу меня кто-то потряс.