В поисках смысла (СИ) - Аверин Евгений Анатольевич

В боковом зрении мелькнула тень среди веток. Я только успел подумать, что для птицы крупная, как на меня метнулась здоровенная кошка. Метров пять летела. Андская пума. Они таскают скот у крестьян и фермеров. Из-за нее не рекомендуют ходить по одиночке. У них инстинкт нападать на одиноких путников или быстро идущих. Я в кожаном плаще, подбитым мехом. Мне повезло, успел повернуться боком. Удар пришелся в плечо, а не в шею. Мы кувыркнулись на камни. «Загрызет, — мелькнула мысль, — здорова очень». Левой рукой держу ее за горло. Нож был в руке, но в такой круговерти даже не сразу это сообразил. А когда понял, то воткнул в шею сбоку и бешено стал пилить.

Успокоился только тогда, когда боль от когтей в груди и плече ослабла. Откинулся назад. Тяжело дышу. А мысли не к месту: «Вот я дышу, а она уже нет. Как это здорово, просто дышать».

Сел рядом. Могучих лап хватило, чтобы разодрать толстой кожи дорожный плащ, кожаный сюртук под ним, рубаху и мое тело. Оцениваю потери. Четыре глубокие продольных раны слева от плеча через грудь. Справа две раны на бицепсе и две на груди. Крупные сосуды и нервы не задеты. Иду к ручью. Вода сразу окрасилась кровью. Рубаху порвал на ленты и перевязал плечо. Надо зашивать. Жаль, что героина нет. Всем нравится, а у меня предубеждение еще с прошлой жизни. Но сейчас бы согласился, потому что будет страшно, больно и неудобно. Но если не зашить, заживать будет плохо, загниет со всеми последствиями.

Нарезал ниток кусками, замочил с иглой вместе в кружке со спиртом. Через минут пятнадцать выпил спирту,разведенного водой, и преступил. На груди наложил швы вполне удачно, только с перерывами на отдых и добавлением внутрь спирта. Уже лыка не вяжу. Но так боль заглушается. Когда один шов, потерпеть можно, а когда тридцать, то лучше выпить. Попробовал на правой руке, наложил четыре шва. Получилось плохо. Одной рукой и зубами узлы затягивать не удобно.

«Хотел борьбы, на, получи, — злюсь я на обстоятельство, — теперь, как Брюс Ли, поцарапанный».

Но времени нет, надо идти. Суму несу в руке. По дороге трезвею. К обеду показалась впереди гора. Издалека неприступная. Развел водки, выпил немного и поел. Полегчало. Пошел искать тропу. Гора идет метров триста почти вертикально. Но стена не гладкая. Есть выступы, камни, сосны и корни. Даже приметил стесанную ступеньку. Ручей уходит направо в расселину. Набрал флягу воды. Во флягу со спиртом тоже воды добавил до полной, повесил обе на пояс. И полез.

На такие мероприятия лучше идти трезвым. Дурман ушел, когда чуть не упал метров со ста. Уцепился за корень. Хорошо, тот живым оказался, не сломался. А вот сумка улетела вниз. Теперь иду аккуратно, больше змейкой забираю в бок, чем наверх. Стараюсь угадывать путь. Не меньше полутора часов ушло на подъем. Под конец еще страх высоты появился. Это я глянул, где там сумка валяется. Вздохнул тогда, когда встал на ровную площадку. Дальше тоже вверх, но подъем уже не такой крутой, градусов тридцать.

Раны разболелись. Чувствую температуру. Остановился, выпил сулицин. Водка кончилась, но воды еще целая фляга. В голове туман от усталости, пережитого и боли. Но иду. Тропа или дорога шириной метра в три ведет по краю пропасти. Попадаются площадки с пирамидками камней. Кто-то же их сложил? Есть не хочу. Просто переставляю ноги и иногда отдыхаю.

Стемнело. Ветер разогнал тучи, и луна залила белым светом все вокруг. Надо бы устроится на ночлег, но накатившая тоска сделала безразличным и дорогу, и цели, и саму жизнь.

Открылась большая площадка. Часть ее в тени. На освещенном крае стоит пирамидка мне по пояс. Подхожу ближе. Она сложена из золотых самородков, украшений и смятых самодельных слитков. Такая картина показалась мне крайне глупой. Вот горы, вот я, который скоро получит сепсис от ран или встретит еще одну пуму и сдохнет. И вот золото. Зачем оно тут, в горах? Зачем оно вообще нужно, как и все ваши бумажки, за которые продают друг друга, своих родственников и самих себя в рабство?

Я с усмешкой расстегнул штаны и обмочил кучу. Пошли вы все. Дойду, куда смогу, подальше, чтоб не нашли. И прощайте. У меня не получилось. За этой площадкой вскоре открылась еще одна, намного больше, но вся в тени. И только отраженный свет от краешков камней позволял различать слабые очертания. Все, дальше не пойду. Я уселся на камень и втянул воздух.

Когда рядом возникло несколько больших силуэтов, мне было наплевать. Сейчас меня съедят или убьют. Это, наверное, горные демоны, которыми всех пугают. Один из демонов ткнул меня палкой. Этого хватило, чтобы прийти в себя. Призраки вполне материальны и высоки для людей. И кто это? Инопланетяне?

Я встал и вгляделся. Это люди. Только ростом около трех метров. Кроме украшений на них больше ничего нет. В руках копья. Тот, который ткнул древком копья, мотнул головой в сторону, и сам пошел. Значит, за ним нужно идти. Сзади надели мешок на голову. И взяли под руки. Это вовремя. Силы подводят. Довольно бережно мне помогают идти, иногда почти несут.

Сколько времени прошло, не знаю. Определил, как час, но могло быть и пятнадцать минут, и три часа. Мы стали спускаться, и звуки природы исчезли. Появилось слабое эхо от шагов. Идем еще час.

Мешок сдернули, светлей не стало. Но вдалеке угадывается свет. Меня ведут туда. Это не отблески факелов, светмонотонный. Виден вход в другой зал. Стены ровные и гладкие. Мне дают чашку и знаком показывают: «Пей». Жидкость густая, кисло-сладкая с резким травяным пряным привкусом. В голове яснеет, тело тоже оживает. Меня подталкивают вперед, но со мной не идут.

Прохожу в арку один. Под потолком источники света: три кристалла едва выхватывают из темноты очертания, но не мертвенно, как луна, а тепло.

В глубине нечто вроде постамента или трона. На нем смазанный силуэт. Высокий, но не видно, сидит или стоит.

— Что ты ищешь, человече? — голос раздается в моей голове.

Точнее, возникают образы и мысли. Очень сильные и ясные. Я понимаю, что они не мои. Хочется удивиться, но на это уже сил нет. Что ж, надо отбросить все посторонние мысли и выяснять главное.

— Я хочу узнать, есть ли предметы, которые позволяют управлять странами и народами. Этими, в частности.

— Материальное воплощение ключей? Конечно, есть. Вон, у стенки стоят. Если ты про то место, где находишься, — в речи собеседника слышна ирония, — иди, посмотри.

У стены тускло блещет нечто с мой рост. Я подхожу и с удивлением вижу, что это стоят и лежат золотые книги. Трогаю прохладный металл. Одна раскрыта. Листы покрыты мелким бисером знаков и непонятных схем.

— И что это?

— То, о чем ты спросил. Воплощение мудрости этой страны, ключ к ней.

— И как этим управлять?

— Никак. Для тебя бесполезная вещь. Ты можешь ее повредить или спрятать, чтобы другие не нашли и не использовали. Это все, что ты в силах сделать. Ты этого желаешь?

— Нет. Я думал, смогу получить волшебный амулет, чтобы подчинить часть страны.

— Это не амулет, это ключ. И он открывает двери только в руках нужного человека.

— И это не я?

— Это не ты. Время его еще долго не придет.

— А куда ведет дверь, которую открывает ключ?

— На путь народа, места, страны. Но ты же для себя ищешь?

— Для себя. И для моего народа золотая книга бесполезна?

— Совершенно. Как чужой ключ от чужого замка.

— И что же мне делать? Зачем же тогда меня привели сюда?

— Чтобы ты смог задать вопросы.

— Такие предметы есть для каждого народа?

— Сначала уточни, где есть?

— А где могут быть?

— Нигде. Бывают явленные в мир и скрытые. И то и другое состояние временное. И не для каждого народа. Для кого-то время уже прошло, для кого-то еще впереди. В невидимой вам сфере, где определены пути и судьбы, создаются и предметы. Если они проявились в мир, то усилят народ и выпрямят путь. Если их утратить, то народ собьется или встанет. Или пойдет по чужому пути, как твой.

— По чужому? Это по какому?

— По пути своих завоевателей, что вас поработили однажды. Празднуете, что освободились от ига, на самом деле, отдались в рабство навсегда. Думаете, что победили дракона, но он поселился у вас дома и сами становитесь им. Другие отряхнулись и живут своей жизнью. А вы приняли чужой путь.