Лунная ведьма - Линда Джонс

Лиана повернулась к Фергусу.

— Если какая-то женщина посмеет прийти к моему мужу в столь неурочный час, убей её.

— Да, миледи, — с блеском в глазах ответил Фергус.

Лиана отвернулась от стражей, вошла в спальню мужа и захлопнула двери.

Себастьен слегка приподнял брови.

— Убить её?

Лиана улыбнулась, уверенно направившись к мужу.

— Это право жены. Разве нет?

— Насколько я знаю, нет.

Она встала возле кровати и посмотрела на Себастьена сверху вниз. Его длинные тёмные волосы были распущены, черты казались острее, чем когда-либо, словно он похудел. В глазах притаилась усталость.

— Начиная с этой ночи, если ты захочешь женщину под собой, на тебе или вокруг тебя, это буду я.

— Лиана, не унижай себя таким образом.

Она подняла левую руку и покачала средним пальцем, на котором блестело простое золотое кольцо.

— Кольцо говорит, что если ты решил кого-либо трахнуть, это буду я.

— Едва ли подобные выражения приличествуют императрице, — Себастьен откинул покрывала и сел на край кровати. На нем был тёплый красный халат. Ещё одно доказательство, что император не ждал гостей с третьего уровня. В прошлом, когда она приходила к нему, он почти всегда встречал её голым. По его словам, чтобы не терять драгоценные минуты. — Разве я не ясно дал понять своё отношение к данному вопросу?

— Нет, не ясно, — честно призналась она.

Себастьен мог взять её за руки и выставить за дверь. Сил у него хватило бы. Он мог вышвырнуть её из своей спальни, и тогда все во дворце узнали бы, что муж в самом деле совершенно её не хочет.

— Некоторое время я считала, что отлично тебя поняла, — она расстегнула две верхние пуговицы на платье, слишком вычурном, чтобы называться одеждой. — Тебе со мной скучно, ты испытываешь ко мне отвращение и больше меня не хочешь. Я думала, что поняла тебя слишком хорошо. А потом ты пробрался в мою комнату посреди ночи, чтобы просто на меня посмотреть.

— Ты ошибаешься, — рявкнул он, — я ничего подобного не делал.

Лиана продолжала расстёгивать пуговицы.

— Ты сидел в темноте и почти признавался, что беспокоишься обо мне и о нашем ребёнке.

— Тебе приснилось.

— Ничего подобного.

На сей раз он не возразил.

Она сбросила платье на пол и осталась полностью обнажённой. Выпуклость живота ничто не скрывало, но Лиана не стыдилась изменений своего тела. Они были вызваны чудом, магией. И её не смущали физические проявления того волшебства. Она села рядом с Себастьеном и начала снимать с него одежду, как делала множество раз, прежде чем они стали мужем и женой.

— Ты больше не наложница, Лиана.

— Нет, но я всё ещё женщина.

— Я же сказал, что…

— Ты меня не хочешь. Моя беременность внушает тебе отвращение. У тебя есть сотни женщин, готовых занять моё место в твоей кровати, и ты предпочтёшь любую из них, но не меня.

— Да.

Она сунула руку под одежду и убедилась в наличии у него эрекции.

— Лгун.

Он умел перехватывать и удерживать взгляд, чем сейчас и воспользовался, стараясь смутить жену, а заодно выпроводить из своей комнаты и жизни. Этот взгляд обращал в бегство многих мужчин, но Лиана не сдалась. Она погладила его. Слова и глаза Себастьена могли лгать, но тело нет.

— Я не уйду.

— Это ненадлежащее поведение для моей императрицы и матери моего…

Лиана толкнула Себастьена обратно на кровать прежде, чем он успел вынести приговор. Потом быстро забралась на него верхом и обхватила ногами, чтобы удержать на месте. Он мог сбросить её и выставить вон, но не шелохнулся.

— Если ты ожидаешь, что я стану вести себя как одна из моих предшественниц с пятого уровня, предлагаю подумать ещё раз. Пусть они назывались императрицами и послушно ложились под тебя, чтобы зачать ребёнка, но не были истинными жёнами.

— А ты? — холодно спросил он.

— Да, милорд.

— А если я не хочу истинную жену? — Себастьен не стал бы её отталкивать из страха причинить вред ребёнку, но не испытывал никаких затруднений с попытками отпугнуть резкими словами.

— Откуда тебе знать, чего ты хочешь, если даже не попробовал?

Он хотел её. Всегда. Она принадлежала этому человеку больше половины своей жизни. Как рабыня, любовница, солдат. Жена. Лиана продолжала раздевать лежащего под ней Себастьена, непреклонного и несговорчивого. Закончив с пуговицами, распахнула полы халата.

В последние недели лучи солнца время от времени касались его лица, но не тела. Оно осталось бледным и твёрдым. Лиана провела руками по его мускулам, радуясь возможности снова прикоснуться к Себастьену сильнее, чем предполагала. По-своему, он был очень красив.

— Надо бы нам заняться любовью на балконе при свете дня, — сказала она, царапая ногтями его кожу. — Хочу посмотреть, как твоё тело позолотит солнце.

Она не собиралась запрыгивать на Себастьена, как та неумеха, которую недавно здесь застала. Лиана ласкала и дразнила, наклонилась, чтобы поцеловать мужа в плечо, и замерла в таком положении. Их животы касались друг друга, её мягкие груди прижались к твёрдым мужским мускулам. Она вздохнула и закрыла глаза, упиваясь знакомым ароматом кожи Себастьена и одновременно возбуждая его языком и пальцами.

Он зарылся рукой в её волосы. Нежнее, чем она ожидала. И вопреки попыткам оттолкнуть словами, притянул её к себе.

На мгновение прильнув к нему, чтобы насладиться прикосновением их обнажённых тел, она медленно приподнялась.

— Если я когда-нибудь застану в твоей кровати другую женщину, то убью её.

Он слегка приподнял брови.

— Я не шучу, Себастьен. Нравится тебе или нет, ты мой муж, и это место моё.

— Лиана…

Она потёрлась влажными складками о его плоть, но не вобрала в себя. В глазах Себастьена полыхнул хорошо знакомый огонь желания.

— Я не прошу тебя относиться ко мне, как к императрице, любить или вести себя, как нормальный муж. Мы с тобой даже не знаем, что такое быть нормальными.

— Полагаю, нет.

— Я прошу тебя удовлетворять мои физические потребности и позволить удовлетворять твои. И прошу хранить мне верность, — она наклонилась, поцеловала его в губы и стиснула в руках волосы. — Прошу стать наконец моим мужем и заставить меня кричать.

Она пристроила вершину его восставшей плоти к своему центру, но прежде, чем успела поддаться вниз и принять в себя, Себастьен перекатил её на спину. Он остался рядом, прикасался к ней, но не вошёл. Вместо этого просунул руку между их телами и положил ей на живот.

— Жрецы уже боятся твоего влияния, — прошептал он. — Нельзя, чтобы они узнали.