Кухня первобытного человека. Как еда сделала человека разумным - Анна Павловская

В древности мед был связан с ритуальной функцией, главным образом когда дело касалось потустороннего мира. Жертвоприношения и поминовения усопших редко обходились без меда.

Древнеегипетские гробницы содержат многочисленные изображения пчел. В них также находят сосуды с надписью «мед».

Геродот описывает жертвоприношение древних египтян: «Способ потрошения и сжигания жертв у них различен для разных животных… При жертвоприношении Исиде они обдирают тушу быка и совершают молитву, а затем вынимают целиком желудок, но внутренности и жир оставляют в туше. Потом отрезают ляжки, верхнюю часть бедра, плечи и шею. После этого наполняют остальную тушу быка чистым хлебом, медом, изюмом, винными ягодами, ладаном, смирной и прочими благовониями. Наполнив тушу всем этим, они сжигают ее, обильно поливая маслом» (Геродот, 40).

Или вот как хоронит безутешный Ахиллес Патрокла:Много и жирных овец, и тяжелых быков криворогих,Перед костром заколов, ободрали. И, срезавши жир с них,Тело Патрокла кругом обложил Ахиллес этим жиромОт головы до ступней; на костер побросал он и туши.Там же расставил сосуды двуручные с маслом и медом,К ложу их прислонив.

Животная жертва в сочетании с медовым подношением представляется наиболее древней, возможно, корни ее относятся еще к доисторическому периоду.

О медовых жертвоприношениях часто говорит «Ригведа». Нередко жертвенное животное обмазывается медом: «Чистый, светлый, удивительный Нарашанса смешивает жертву с медом трижды в день»; «Медом обмазывается жертва, дающая тысячные услады». Это перекликается с народными традициями совсем в другое время и в другом месте. А. Н. Афанасьев отмечал, что «на Руси еще недавно лошади, приносимой в дар водяному, обмазывали голову медом»[254].

Геродот упоминает об обычае приносить медовую жертву в Греции: «По рассказам афинян, в святилище на акрополе живет большая змея — страж акрополя, которой (сообщают они далее) приносят, как (человеческому] существу, ежемесячную жертву. Эта жертва состоит из медовой лепешки».

Медовые лепешки часто упоминаются в Античности как ритуальное блюдо для жертвоприношений и поминовения покойников. Древнегреческий поэт VII века до н. э. Стесихор в поэме «Погребальные игры» в качестве даров называет «кунжутные печенья, медовые пироги, прочие сладости и желтый мед».

Хорошо известно такое важнейшее славянское ритуальное блюдо, как кутья. Им непременно начинали поминальную трапезу. В видоизмененном виде оно дожило в России до дня сегодняшнего. Кутью варили из зерновых, как правило, цельной пшеницы, реже других круп, в современном варианте ее заменяют легкодоступным и быстроготовящимся рисом. Обязательно добавляли мед, а по возможности орехи и сухофрукты. Конечно, зерна — важнейший символ возрождения жизни, наследие более позднего времени, когда земледельческие традиции и символы энергично и почти повсеместно оттеснили древние. Но мед, возможно, перешел из предшествующего, доисторического, периода, благополучно смешавшись, как это частенько бывало, с культами более поздних времен.

Рецепт приготовления кутьи приводит Зигмунд Герберштейн, побывавший в России в первой половине XVI века: «Взять три части вареной пшеницы, а четвертую — гороха, бобов и сочевицы, также вареных, приправить медом и сахаром, прибавить также и других плодов, если они есть. Кутью эту по окончании похорон следует вкушать в церкви»[255].

Медовая кутья была обязательным элементом преддверия Рождества, причем именно как поминальное блюдо. Например, в таковом качестве она упоминается в росписи блюд Тихвинской лавры в конце XVI века — «да кутья с медом»[256]. «Украинцы на всю ночь оставляют после ужина ложку в кутье, ожидая прихода умерших родственников. Белорусы приглашают на рождественскую кутью покойных дедов»[257].

Старообрядцы-беспоповцы молились «за родителей» на специальных службах. Перед Масленицей служили «Вселенную панафиду», во время которой поименно перечисляли всех «родителей». Моление заканчивалось коллективным вкушением кутьи. Все компоненты этого «священного» блюда были глубоко символичны, и им находилось объяснение: по мнению старообрядцев-федосеевцев, «пшеница проповедует воскресение, а вода крещение, а мед рай»[258].

Вторая особенность употребления меда в древности заключается в том, что он больше был известен как напиток, чем как лакомство. О медовом напитке постоянно упоминают как «Ригведа», так и античные источники, а также скандинавские, восточные, славянские. У некоторых народов, например у славян, он преобладал долгое время, даже тогда, когда уже был вытеснен вином и пивом в остальной части Европы. Так, в начале X века арабский путешественник Ибн Даст пишет, что у славян «хмельной напиток приготовляют из меду. При сжигании покойников предаются шумному веселью, выражая тем радость, что Бог оказал милость покойному (взяв его к себе)»[259]. А посетивший Россию в XVI веке англичанин Дж. Флетчер утверждал, что «главный напиток их мед».

Мед как напиток играл значительную роль и в поминальном ритуале. Его пьют в память об умершем, им окропляют поминальный огонь или могилу. У Гомера Цирцея дает Одиссею совет, как умилостивить мертвых:

Слушай с вниманьем: как только туда ты, герой, доберешься,Выкопай яму, чтоб в локоть была шириной и длиною,И на краю ее всем мертвецам соверши возлиянье —Раньше медовым напитком, потом вином медосладкимИ напоследок — водой. И ячной посыпь все мукою.

Традиция поминовения медом была хорошо известна на Руси. Знаменитая месть княгини Ольги за гибель мужа, описанная в «Повести временных лет», основана на этой поминальной традиции: «И послала к древлянам со словами: „Вот уже иду к вам, приготовьте меды многие в городе, где убили мужа моего, да поплачусь на могиле его и сотворю тризну по своем муже“. Они же, услышав об этом, свезли множество меда и заварили его. Ольга же, взяв с собою небольшую дружину, отправилась налегке, пришла к могиле своего мужа и оплакала его. И повелела людям своим насыпать высокий холм могильный, и, когда насыпали, приказала совершать тризну. После того сели древляне пить». А когда они напились хмельного меду, княгиня приказала своей дружине убить всех до одного.

Немногим раньше Ибн Даст писал о славянской поминальной традиции: «Через год по смерти покойника берут кувшинов двадцать меду, иногда несколько больше, и несут их на тот холм, где родственники покойного собираются, едят, пьют и затем расходятся»[260].

Не случайно мед тесно связан в мифологии с персонажами, воплощающими плодородие, виноградарство, пиры, загулы и пьянство. Так, согласно римскому мифу, открыл и даровал мед людям бог Либер, который был изначально италийским богом, позже слившимся с заимствованным Дионисом-Вакхом. С пчеловодством связан и Силен, изначально персонаж малоазиатской мифологии, позже ставший постоянным спутником Диониса. Вот что пишет Овидий в «Фастах»:

Шел меж сатирами он с побережья песчаного Гебра…Громко кимвалов его звон раздавался кругом.Стаи неведомых тут насекомых на шум прилетели,Пчелы то были: на звук меди несутся они.Тотчас же рой их собрал и в полом дупле заключил ихЛибер, и был за труды желтый наградою мед.Только сатиры и лысый старик отведали меда,Сотов искать золотых стали повсюду в лесу.Роя Силен услыхал жужжание в вязе дуплистом,Соты увидел в дупле и притаился старик.Ехал лентяй на осле, который сгибался под ношей;Вот он его прислонил к вязу, где было дупло,Сам же встал на осла, на ствол опираясь ветвистый,И ненасытной рукой мед потащил из дупла.Тысячи шершней летят и, на череп его обнаженныйТучей нещадною сев, жалят курносого в лоб.Падает он кувырком, под копыта осла попадаетИ, созывая своих, кличет на помощь себе…Либеру мед по душе, и поэтому мы запекаемС медом ему пироги как изобретшему мед.

Схожие представления о покровителе меда были распространены и в славянской культуре. Это водяной, горький пьяница. Афанасьев пишет: «Народ представляет водяного голым стариком, с большим одутловатым брюхом и опухшим лицом, что вполне соответствует его стихийному характеру… Исстари принято первый отроившийся рой собирать в мешок и, привязав к нему камень, топить в реке или пруду — в жертву водяному; кто так сделает, у того разведется много пчел»[261].