На той неделе: купить сапоги, спасти страну, выйти замуж - Анна Бялко

Возвращаемся домой. Тут же мама предлагает прогуляться с ней в магазин за хлебом. Смотрю на часы – десять. Времени еще полно, и я соглашаюсь.

По дороге мы опять обсуждаем актуальную тему. Мама освещает мне свою сторону событий.

– Мы вчера с Костей играем перед домом, вдруг смотрю – по дорожке папа бежит. А он с утра в Москву поехал, на семинар, я его только в пятницу ждала. Испугалась – случилось что-то... Он бежит и еще издали мне кричит на всю улицу: «Аська замуж выходит! Это все ты виновата!» И смех, и грех. Потом мы дома сели, поговорили. Да, думаю, если папе сказала – значит, наверное, всерьез выходит. Дима тут был, послушал все это, собрался – и поехал в Москву...

Ой, Димка. Странно, что он был тут, вроде, не его день вовсе. Хотя я могла и перепутать... Все равно, как нехорошо вышло. А с другой стороны – что ж теперь делать? Все равно когда-нибудь и он бы узнал. В сущности, мы с ним давно разведены. Хотя нехорошо, да.

– Мам, а он вообще как? Ну, Димка?

– Ну что – как? Так. Спросил меня, как я считаю, насколько это серьезно.

– А ты?

– А что я? Я сказала, что, наверное, вполне...

– Он сильно расстроился?

– Разве же по нему поймешь... Но ты сильно не переживай, в общем, у вас все равно жизни не было...

– Так-то оно так, но...

Пришли домой с хлебом. Времени – без двадцати одиннадцать. И где? А если – нет? Не может такого быть, ну а если? Мне страшно неуютно и нервно. Сидеть дома никаких сил нет, я беру собаку на поводок и выхожу, будто бы погулять, а сама забираюсь на насыпь и иду по шпалам в сторону станции.

Вот возьмет сейчас и не приедет. Что я тогда буду делать? Мы ведь еще не поженились... А я уже всем натрепала. Да нет, не может быть. Приедет. В крайнем случае, он просто на поезд опоздал...

И нет! И нет! Не опоздал – вон он идет! В светлой майке и с букетом роз! Ура! Я скорей бегу навстречу, собака, бедная, путается в шпалах, еле поспевая за мной. Господи, как все хорошо!

Я добегаю, висну на шее. Мешают цветы и собака. Наконец мы разбираемся со всем хозяйством и, взявшись за руки, идем по шпалам к дому, пытаясь по дороге разговаривать обо всем на свете сразу. Как, оказывается, можно много сказать друг другу, не видясь всего лишь день. Целый день! Можно сказать, треть нашей совместной жизни.

Из всего сказанного я успеваю только уяснить, что сегодня в пять у него опять какой-то семинар (сколько ж их бывает, но это, наверное, нормально, ученые – они такие) и что мы должны будем после обеда сразу уехать. То есть он должен, я могу остаться, если хочу. Но я не хочу, то есть хочу, если вместе, а если нет, то я, конечно, с ним поеду. Зато смогу на этот семинар сходить. Тоже неплохо – хоть посмотрю, настоящий он ученый или притворяется только. Шутка.

Подходим к нашей калитке. Домашние, конечно, тоже все на стреме, потому что не успеваю я взяться за ручку, калитка сама распахивается, и они вываливаются всей толпой наружу. Немая сцена.

И потом мама, на выдохе:

– Ой, какой... южный...

И еще одна немая сцена. И потом все начинают ржать. Потому что ясно, что вообще-то она хотела сказать: «Какой черный», но вовремя сдержалась. Ну что ж, и действительно, не блондин. Знакомство состоялось.

Мы все дружно валим в дом, где уже успели накрыть стол, садимся и начинаем есть. Почему люди всегда едят от волнения? Хотя волнение в целом, скорее, радостное, и родители все равно не забывают между рюмками задавать Яше разные вопросы. И он, надо сказать, на них вполне достойно отвечает. И вообще, вижу, всем вроде нравится.

Потом в какой-то момент Яша уходит с Костькой наверх – пообщаться вдвоем. Папа курит под яблоней, мама убирает посуду. Я встаю и иду в сад, к отцу. Подхожу, спрашиваю:

– Ну что?

– Да ничего...

Сидим, курим. Приходит мама.

– Ну что?

– Ничего. Сидим втроем.

Появляется откуда-то сестрица.

– Ну что?

– Ничего, нормально. – И тоже присаживается. Сидим все вместе. Через какое-то время спускаются сверху Яша с Костькой. И мы хором:

– Ну что?

– А что? – Яша искренне не понимает, отчего мы все закатываемся хохотом. А потом начинает смеяться тоже.

В общем, все всем понравились, и все хорошо, только нам уже пора бежать дальше. Жалко, конечно, как здорово было бы всем вместе вечерок посидеть, а что поделаешь... Мы быстро собираемся – какие наши сборы, – и все семейство долго машет нам вслед от той же самой калитки.

Поезд, конечно, только что ушел. Следующий будет через час, и мы решаем поймать автобус. Тут есть рейсовые автобусы, я на них обычно не езжу, они дорогие, но сегодня можно.

И вот мы сидим в автобусе, за окошком бегут леса и поля, я гляжу на них с Яшиного плеча. Они красивые такие, зеленые, желтые. Березки мелькают. Я ведь, наверное, теперь не скоро все это увижу, ну, как уеду-то? Интересно, а скучать буду? Как рассказывают те, кто уехал, – начинается ностальгия по березкам...

Спрашиваю у Яши, скучает ли он? Да нет, говорит, по березкам как-то не очень. По людям – да, но его друзья тоже в основном все разъехались, так что они иногда встречаются в каком-нибудь Париже. Это здорово – встречаться с друзьями в Париже... Я бы не отказалась. Я бы вообще в Париж съездить не отказалась...

– И съездим, обязательно. И в Париж, и в Венецию. Знаешь, я был весной в Венеции, там так красиво, и я сам себе обещал, что в следующий раз приеду сюда с женой. Так что деваться теперь некуда, придется ехать...

Семинар проходит в небольшой такой комнатке, в университете, на двадцатом этаже. Мне, к сожалению, не удалось сесть у окна – было бы, куда смотреть, – но мы прибежали поздно, и все места были заняты. Андрей сразу пошел к доске, а я приткнулась где-то в самом конце комнаты, в углу у стены. Естественно, из того, что он говорил, я не понимала ни слова. Зато видела, что говорил много, и по-русски, и по-английски – на семинаре были иностранцы, и он сам себя переводил. Картинки на доске рисовал непонятные, весь в мелу перемазался. Народ слушал его с почтением, вопросы какие-то задавал. Нет, настоящий семинар, все, как у больших. Похоже, меня и здесь не обманули.

После семинара мы долго со всеми прощаемся, Андрюшку не отпускают. Опять задают бесконечные вопросы, и по науке, и так, тащат куда-то выпить кофе-пива-водки, он еле успевает отказываться.

– Нет, ребята, извините, не могу. Времени нет совсем. Нет, правда, не получается, может, в другой раз. Нет, извините.

Может, сказать им всем, что мы завтра женимся? Чтоб отстали? Хотя нет, не стоит. Тогда уж точно никто не отвяжется, и придется идти праздновать, а мне совсем не хочется никуда идти. В смысле, с людьми. Мне хочется остаться вдвоем. И что они, в самом деле, так долго...

Наконец мы остаемся вдвоем. Идем к метро, обсуждая по дороге, куда нам, собственно, ехать. Мне, конечно, хочется домой, но Яша разумно говорит, что завтра с утра нам в загс, поэтому имеет смысл ехать к нему. Оттуда гораздо ближе. Зато там родители.

– Ну и что, родители? Они тихие, ты же видела. Уйдем в комнату, там нас никто не тронет. Ты маме понравилась.

Это меня подкупает. Не то чтобы это было так уж существенно – понравилась, не понравилась, мне с ними все равно вместе не жить, но почему-то приятно. Ну раз уж понравилась, то ладно, поехали.

СУББОТА, 12 сентября

Просыпаемся мы хоть и не поздно, но все равно – пока встали, умылись, то да се... Народу в квартире много, суета, хлопотня – в общем, уже и собираться пора. До чего ж это неудобно, когда в квартире много людей живет, я уже и отвыкла... Хорошо, что у меня своя квартира. Кстати, тут выяснилось: у Яши тоже есть своя квартира. Неподалеку отсюда, несколько минут пешком. Там сейчас живет его бабушка, но прописан он, и квартира его. Если честно, я обрадовалась. Как-то оно спокойнее все-таки, когда знаешь, что у жениха (или мужа, да?) есть собственная жилплощадь, и, случись что, он на твою претендовать не будет. Это не потому, что я жадная, но просто так спокойнее. Моя квартира – это, можно сказать, все, что у меня есть. И даже у нас с Костькой. Я к ней трепетно отношусь.

Перед выходом стали одеваться-наряжаться. Все-таки у нас свадьба как-никак. С нарядами, строго говоря, дело обстояло довольно грустно. Если у меня как невесты еще был хоть какой-то выбор – джинсы со свитером или костюм, который мы с Яшей по очереди со среды в сумках таскали, то у жениха не было и этого. Джинсы и джинсы. Мы решили не морочиться и идти оба в джинсах. Но родителям это показалось невозможным. То есть мой мятый костюм они еще могли пережить, но джинсы – никак. Яшина мама, проникнувшись проблемой, пошла и принесла из шкафа папин парадный костюм. И Яша в него почти влез – ну, разве брюки чуть-чуть были коротковаты. Проблема выбора – в чем идти – снова встала во всей красе, но – ха-ха – Яша вовремя сообразил про обувь. У него из своей были только кроссовки, а размер ноги при этом – сорок шестой, и никакая чужая обувь тут не подходит. А идти в костюме и кроссовках уж совсем ужасно, это даже родители понимали. А я тоже не хочу, как дура, в мятом костюме, тем более, если жених – в джинсах. Так мы и пошли оба в своих джинсах, я только из соображений парадности вместо кроссовок туфли надела. Ну чтоб не обидно было, что мы их три дня с собой таскали.