Докладывать мне лично! Тревожные весна и лето 1993 года - А. Орлов

— Да? — Андрей удивился. — Это уже серьезно!

— Какие наши действия? — спросили на том конце провода. — Вы можете подтвердить, что этот человек действительно обладает полномочиями, о которых заявляет?

— А на кого он конкретно ссылается?

— На руководителя Администрации Президента.

— Хорошо, давайте свяжемся через пятнадцать минут. Я попробую уточнить.

Положив трубку телефона оперативной связи, Орлов тут же протянул руку к телефону прямой связи с Филатовым.

Как и предполагал Орлов, руководитель администрации пи слухом, ни духом не знал о якобы данном им поручении. Более того, он даже никогда не видел руководителя этого Центра, не общался с ним но телефону и не читал подписанных им аналитических записок.

— Это что за Центр такой, Андрей Нетрович? Я первый раз о нем слышу. Разберитесь и доложите мне. Он действительно находится в здании администрации?

— Да, Сергей Александрович, на Новой площади. Десятый подъезд.

— Жду вашего доклада. А пока запретите любые контакты сотрудников этого Центра от имени администрации.

Еще через несколько минут сказанное Филатовым пронеслось по каналам оперативной связи и в конечном итоге достигло ушей высокого военно-морского начальника, который, покачав головой, с горечью сказал:

— В какое время живем! Проходимец на проходимце! Чуть снова не вляпались в историю!

Так был подписан «приговор» московскому визитеру с фиктивными полномочиями, который вынужден был срочно ретироваться и в тот же день убыл в столицу, оставив в полном недоумении нескольких областных руководителей и военных начальников.

Орлов сделал несколько звонков, зашел к заместителю Дим Димыча Вячеславу Ивановичу, попытался у него узнать что-нибудь о Центре анализа и прогнозирования, но безуспешно. Ни Вячеслав Иванович, ни тем более Нетр Васильевич ничего о Центре сказать не смогли. Знали, что он создан, что занимается какими-то аналитическими разработками, но для чего, но чьему поручению, а главное — с чьего разрешения обосновался на площадях администрации, сказать никто не смог.

«Не самозванцы же они! — размышлял Орлов. — Неужели время „Хлестаковых“ еще не прошло, и можно просто, вот так в наглую, заставить людей поверить в собственную причастность к решению важных государственных задач?!»

Правда, после ряда крупных афер, к раскрытию которых Орлов имел некоторое отношение, можно было ничему не удивляться. Самая крупная и поразившая воображение Андрея была афера с «красной ртутью».

КНИГА: «…Где-то в каких-то странах, судя по всему европейских и частично азиатских, сидели умные люди, которые мыслили себе следующим образом. В России — экологический кризис, грядет приватизация. На фоне быстротечной перестройки, когда не работают законы, в мутной водичке очень хорошо половить крупную рыбку. Но как перебросить в Россию огромные суммы денег? Официально миллиарды долларов перебросить трудно. Тем более, что деньги, тем более, вполне возможно, будут и „грязные“, „наркоденьги“. Поэтому подбирается вещество, в данном случае красная ртуть, определяется ее огромная цена: от 400 тысяч до 1 млн долларов за килограмм… Операция с красной ртутью разрабатывалась с таким расчетом, чтобы покупая у России якобы красную ртуть за такую огромную цену, на эти деньги завести сюда огромное количество ширпотреба. Продать его, оставить здесь деньги и потом на эти деньги, часто на подставных лиц, приватизировать собственность» (Из книги А.И. Гурова «Тайна красной ртути». Москва, 1995 год).

В течение двух лет выдающиеся мошенники дурачили не только чиновников, производственников и правоохранительные органы, но и руководство страны, включая Президента и Правительство, которые подписывали распоряжения и давали указания об использовании несуществующего в природе вещества! Сотни миллионов уплывали неизвестно куда, тысячи людей были вовлечены в преступный обмен реальных денег на мифическое сверхвещество. Только после серии экспертиз и серьезных разбирательств, в одном из которых по линии Министерства безопасности участвовал подполковник Орлов, мыльный пузырь «красной ртути» лопнул, заляпав всех причастных и непричастных смрадными брызгами коррупции и деградации морали. Самое страшное, что за это так никто и не ответил.

СВИДЕТЕЛЬСТВО: «Когда я пришел работать в администрацию, там сидели иностранные советники. Я буквально за голову схватился. В самой сердцевине власти находились иностранные специалисты. У них было все — кабинеты, удостоверения, телефоны. Они постоянно приходили с какими-то большими портфелями… Никто не знал, что они там делают. Мы но этому поводу докладывали руководителю администрации Нетрову. Но когда попросили объяснить одно высокое должностное лицо, зачем они находятся в комплексе зданий администрации и Правительства, получили ответ: „А я не знаю, кто их туда посадил“. Все стали отказываться, никто не мог понять, каким образом эти иностранцы появились на Старой площади. В конце концов нам удалось их выселить, но сколько вреда они нанесли, осталось неизвсстным…» (Из воспоминаний П.В. Романенко, в 1992–1994 годах — начальника отдела Управления кадров Администрации Президента).

Липовый Центр анализа и прогнозирования, под «крышей» которого дельцы начали реализовывать очередные мошеннические операции, был всего лишь мелким звеном в цепи многочисленных криминальных сюжетов, характеризовавших российскую действительность в начале 1990-х годов. Правда, афера с Центром была уникальна тем, что мошенникам удалось внедрить специально созданную для махинаций структуру с символической аббревиатурой «ЦЛП» в самое сердце системы государственного управления. А если бы сотрудники Управления но борьбе с контрабандой и кор-руїпщсй Министерства безопасное™ не обратили на нее внимание? А если бы военные контрразведчики не проявили бдительность, столкнувшись с наглым и самоуверенным мошешшком, прибывшим на криминальную рекогносцировку в Балтийск? А если бы у Орлова не было возможности напрямую выйта на руководителя администрации? Сколько таких «если» стояло на пута протаво-дсйствия набирающей масштабы российской коррупции?

13 апреля 1993 года, вторник, вечер

Москва. 9-я Парковая улица.

Телефонная будка около входа

на станцию метро «Первомайская»

— Михаил Юрьевич, у нас неприятное™.

— Что еще?

— На Центр наш, структуру эту в…

— Понятно! Что случилось?

— Наехали сотрудники отдела режима. Мол, на каком основании вы здесь? Кто разрешил занять эти кабинеты? Кто выдал пропуска? Про телефоны, ну и так далее!

— С чего это? Ты же говорил мне, что все «тип-топ»!

— Сам не пойму! Может…

— Ладно, не сейчас. Вечером встретимся, как всегда. Но до этого разберись.

— Разберусь.

13 апреля 1993 года, вторник, вечер

Москва. Старая площадь. Администрация Президента.

6-й подъезд, седьмой этаж, кабинет 763

Еще раз перечитав текст, Орлов нажал в «Лексиконе» кнопку «Печать». Противно заскрежетал матричный принтер, медленно выпуская лист документа с бледными буквами: «Президенту Российской Федерации Б.Н. Ельцину. Об обязательной проверке…»

Эта записка явилась результатом самых первых ошарашивающих впечатлений, которые получил Андрей, оказавшись на ареопаге российской власти. Привыкший в советское время к тому, что среди людей, наделенных большими полномочиями, не могут оказаться банальные прохвосты, авантюристы и проходимцы, он столкнулся с поразительным обстоятельством. На втором году после августовского путча на работу в Администрацию Президента и Аппарат Правительства принимались люди без какой-либо существенной проверки. Система допуска к госсекретам, но существу, рухнула, и теперь ничто не мешало оказаться в высоких кабинетах тому, кого нельзя было подпускать туда на пушечный выстрел. Более того, всякая попытка хоть каким-либо образом «подсветить» кандидатуру человека, принимаемого на работу, воспринималась как рудимент «тоталитарного прошлого», как попытка «повернуть вспять ход истории», издевательство над «общечеловеческими ценностями» и «правами человека».

Еще до прихода Орлова в администрацию начальник Управления кадров Румянцев несколько раз пытался поставить вопрос о введении обязательной проверки кандидатов на работу, но всякий раз получал ожесточенный отпор: «Что вы, Дмитрий Дмитриевич, хотите возродить советские порядки? У нас не тридцать седьмой год, чтобы всех подозревать!» Андрей же, столкнувшись за последний месяц с многочисленными фактами проникновения людей с криминальными наклонностями в систему управления страной, сразу понял: без немедленного введения тотальной проверки решить ничего будет невозможно. Хочет этого новоявленная демократическая верхушка или нет.