Кремль - Сергей Сергеев

Премьер бегло читал информационные сводки, подготовленные «компетентным ведомством». Быстро просматривал по диагонали, а затем возвращался к самым интересным местам. Еще раз, но уже более внимательно прочитывал, взвешивая, сколько в них «чистой породы» и сколько примесей. Сравнивал со своими впечатлениями, а потом мысленно раскладывал по «полочкам»: «стоит заняться», «пока подождет», «проверить», «вмешаться».

«Полочек» было много, и в последнее время они заполнялись неравномерно. В той, что надоедала мозгу красной надписью «реагировать немедленно», скапливалось все больше файлов. Они уже мешали друг другу, спорили между собой. Наиболее настырные приходилось перекладывать на полочку «требует проверки».

Донесение «О расстановке сил в российском руководстве» было особенно нервным, что само по себе представляло неожиданность. Обычно доклады на эту тему звучали приглушенно, завуалированно, чтобы их авторов не обвинили в политической игре. Конечно, времена изменились. В 1990-е годы «спецсообщения» вообще писались с таким расчетом, что завтра они могут оказаться на первых полосах газет. Сейчас это маловероятно. Но составители донесений все же предпочитали перестраховаться.

До кризиса информационные сообщения и аналитические обзоры «О внутриполитической ситуации» нередко повторялись, звучали монотонно, строго в духе официальных установок, что вызывало зевотную скуку, а теперь со страниц веяло тревогой.

Премьер хорошо представлял себе, что документы с серьезными грифами и на грозных бланках пишут живые люди со своими взглядами, настроениями и комплексами. Их собственные мысли и психологическое состояние неизбежно оставляют отпечаток — в подборе фактов и высказываний, в формулировках и выводах.

Любое событие можно интерпретировать по-разному: усилить, подретушировать или вообще не упомянуть. Раз пишут именно об этом, значит, считают важным — и составители документа, и высокие чины, которые ставят свои заковыристые подписи.

Премьер вновь придвинул к себе привлекшее внимание донесение:

В правительственных, политических и деловых кругах России и зарубежных стран активно обсуждается вопрос об усилении разногласий между высшими российскими руководителями.

По оценкам посольств Великобритании, Франции, Канады и ряда других стран в Москве, позиции премьер-министра в условиях кризиса ослабли. В частных беседах некоторые члены правительства подвергают критике нежелание премьер-министра признать «драматические масштабы» экономического кризиса и «неэффективность» антикризисной программы. Отмечается, что это затрудняет принятие более действенных мер по преодолению переживаемых страной трудностей.

В Вашингтоне проведено закрытое совещание под председательством президента США, посвященное подготовке его предстоящей встречи с президентом России.

По надежным данным, в совещании приняли участие вице-президент Джозеф Байден, государственный секретарь Хиллари Клинтон, министр обороны Гейтс, руководители федеральных ведомств по торговле, энергетике, ядерным технологиям, а также директор ЦРУ и видные эксперты.

Президент Барак Обама прямо спросил директора ЦРУ, кто принимает самые важные решения в России — президент или премьер-министр?

По оценке аналитиков ЦРУ, заявил руководитель американской разведслужбы, в политических и военных вопросах влияние двух первых лиц примерно равное, в экономической сфере решения принимает премьер-министр, президент думает, что принимает решения, а руководители министерств и ведомств, как и владельцы крупнейших компаний, мечутся между двумя центрами власти.

Однако ситуация претерпевает, по мнению ЦРУ, серьезные изменения. Президент стал критиковать не только отдельных министров, но и правительство в целом. Кремль все чаще вмешивается в управление экономикой — сферу, которая при создании «тандема» была оставлена в распоряжении премьер-министра и его команды.

В ходе совещания отмечалось, что, по прогнозу Государственного департамента, нельзя исключать острого противостояния на высшем уровне в России.

«Катализатором» ослабления «тандема» выступает стремление контролировать бюджетные ресурсы в интересах конкурирующих финансово-экономических группировок. Чем меньше этих ресурсов, тем острее разногласия.

Вице-президент Джозеф Байден полагает, что американской стороне стоит договариваться с президентом России. Его жесткая позиция во время военного столкновения с Грузией была, по оценке Байдена, вынужденной реакций на эскалацию конфликта, однако российский президент остается приверженцем либерального подхода к решению проблем экономики и заинтересован в сближении с США и Европой.

Барак Обама согласился с этим выводом, но активного участия в обсуждении не принимал. Предпочитал слушать.

По мнению близко знающих его людей, американский лидер не будет раскрывать свою позицию, чтобы не связывать себе руки и иметь возможность принимать неожиданные решения.

«Да не в этом дело, — поморщился премьер. — Просто он не уверен в своих силах. Кризис пойдет на спад, и Штаты будут вести себя совершенно иначе. Проходили мы это, и не один раз. А если кризис ударит еще сильнее, их никто слушать не будет. Никто!»

Документ становился все более интересным, хотя некоторые выводы вызывали несогласие и даже раздражали.

Среди экспертов преобладает мнение, что в усилении экономической роли президента России заинтересована близкая к нему группа крупных промышленников и банкиров, выживание которых полностью зависит от государственной помощи. Некоторые из этих деятелей пытаются столкнуть между собой президента и главу правительства.

По агентурным данным, в частности, владелец компании «Ферросплавы» Морев заявил в своем ближайшем окружении, что недоволен отказом правительства и лично премьера предоставить финансовую помощь его компании. В то же время он рассчитывает, что Кремль поддержит включение «Ферросплавов» в список стратегических предприятий.

«Нужно проверить: а действительно Морева в Кремле поддерживают? За какие заслуги? Или он врет. Плетет интригу. Интересный контингент подбирается для мегакорпорации. Еще не объединились, а уже переругались…» Премьер сделал пометку в календаре, изменив свой график совещаний.

Нужно срочно разобраться в ситуации.

Многие эксперты указывают, что в окружении президента наметился раскол в определении стратегии развития страны и взаимоотношений с правительством.

Группа радикально настроенных деятелей Администрации считает необходимым полное обновление правящих элит, и в первую очередь скорейшую смену министров, которые проявили неспособность противостоять кризису.

Другая группа — «умеренных прагматиков» — призывает к сглаживанию противоречий и разногласий, полагая, что они могут привести к кризису всей системы государственной власти.

«Полная смена элит: что имеют в виду? — задумался премьер. — Государственный переворот? Для этого нужны деятели, готовые к решительным действиям. Где они возьмут таких людей?

Те, кто писал и докладывал эту записку, драматизируют обстановку или мы дожили до политического кризиса? А может, авторы ведут собственную игру и подталкивают к радикальным мерам против Морева? Только его назвали. А что, другие олигархи — ангелы?»

Премьер специально привел аргумент, который использовали его противники, когда говорили о «деле ЮКОСа»: разве Ходор один оптимизировал налоги, почему только его посадили? Подошли избирательно? Получается, был политический аспект.

«А я и не отрицаю. Да, были и всегда будут политические причины. Причем они главные, поскольку речь идет о реальной власти. А не только о деньгах и неуплате налогов. Вот и сейчас нужно начинать с политики. Недовольных — как грибов в лукошке. Это еще ничего не меняет. Нет, меняет! Ситуация радикализируется. Тот, кто писал эту записку, прав. По крайней мере уловил тенденцию. Нужно присмотреться. Пока есть время. И к людям, и к проектам».

Премьер почувствовал, как возвращаются спокойствие и уверенность. Главное, все систематизировать, а потом перейти к решению конкретных вопросов — по степени их важности.

В свете доложенной информации совершенно иначе выглядел мегапроект. Собирают в один кулак целую отрасль. И одновременно ведут политические игры.

«Нет, друзья, так не пойдет. Будем проводить переговоры с каждой компанией в отдельности. Отладим отношения, тогда можно консолидироваться».

Премьер не любил пересматривать свои оценки, но когда чувствовал, что это необходимо, признавал просчеты. Но тут же переводил негативную энергию, возникающую от этих неприятных признаний, на тех, кто, по его мнению, виновен в допущенном промахе.