Кремль - Сергей Сергеев

Стельмах оказался на месте и непринужденно начал разговор, будто ничего не случилось.

— Недоразумение вышло, о чем я сожалею, — повинился Воронов.

— Подозреваю, речь идет о девушке, приехавшей из Москвы, — проявил догадливость Стельмах.

— Вот именно. Мы всегда понимали друг друга. С полуслова.

— Я не знаю, куда она подевалась, — опередил Воронова хитрый Стельмах.

«Точно, как в анекдоте. Один в один!»

— Собственно, не о девушке речь. Хотелось бы встретиться, обсудить наши дела. Признаю, мои ребята не совсем корректно себя повели. Так сложились обстоятельства. Думаю, нужно снять эти проблемы.

— Согласен. Зачем нам ругаться? Приезжай, поговорим.

— А ты не будешь в ближайшее время в Москве?

— Пока не знаю.

«Осторожничает, не доверяет, недоговаривает — три принципа Стельмаха. Можно патентовать. Фирменный стиль. Придется приоткрыть карты».

— Я готов к компромиссным решениям, — многозначительно намекнул Воронов.

— Стоить будет недорого, — подхватил тему Стельмах. — Два клиента в моем городе и твоя доля в охранном бизнесе. Опять же речь идет только о нашей сибирской глубинке. На столичный регион я не претендую. Кстати, за твою долю готов заплатить живыми деньгами. В разумных пределах.

— А говорят, кризис, денег нет.

— Неправильно говорят. Денег нет у того, кто легко зарабатывает и легко тратит, а мы, сибиряки, народ прижимистый. Копеечка к копеечке, и получается рубль.

«Нашелся сибиряк! Вся родня уже в Германии. Куркуль», — недовольно подумал Воронов.

Всякий раз, когда приходилось терять деньги, он испытывал горечь за русский народ и винил иноземцев независимо от их национальности. В это расширенное понятие попадали и кавказцы, живущие в России, и американцы, и немцы, и китайские товарищи. Компания получалась пестрая.

— Два клиента и доля в бизнесе. Дороговато!

— Не дороже денег. Ты отказываешься? — обострил дискуссию Стельмах.

— Зачем отказываться! Вопрос обсуждаемый.

«Практически уже решенный, дорогой ты мой. Но пилюлю тебе нужно подсластить. О девушке он уже не спрашивает. Придется напомнить», — улыбнулся про себя Стельмах.

Даже разговаривая по телефону, он избегал мимики, которая могла бы выдать его истинные чувства.

— Кстати, о московской девушке. Тебя это действительно интересует?

— Не меня, но один клиент беспокоится, — небрежно заметил Воронов.

«Сейчас скажет. А только что врал, будто понятия не имеет, куда она подевалась. Несолидно».

— Пусть твой клиент поищет ее на Сахалине, в гостинице «Мидзуи». Информацию даю бесплатно. В счет будущих сделок, — расщедрился Стельмах.

— Ты серьезно? — удивился Воронов.

— А то! Не привык шутить с серьезными людьми. Случайно узнал, что она улетела на Сахалин военно-транспортным самолетом. Ее и еще одного парня, он местный, фамилия Громов, перед посадкой наш человек видел. А в Южно-Сахалинске гостиниц немного. Она с Громовым в «Мидзуи» зарегистрировалась, но туда мы не обращались. Утратили интерес.

«И правильно сделали», — подумал Воронов.

Глава 30

Прогулки по лабиринту

Поужинав копченой свининой и выпив по стакану горячего грога, капитан, сквайр и доктор удалились в уголок на совещание.

— У меня две новости. Одна хорошая, другая не знаю какая. Пока не понял. Я бы сказал, странная. — В голосе Бориса Павловича Бровина звучало удивление.

— Начнем с хорошей, — отозвался Ратов.

— Проблема с Вороновым урегулирована. Он к тебе приставать больше не будет. Обещал стать паинькой, белым и пушистым.

— Да, он звонил. Торжественно заявил, что снимает свои предложения. Или требования, уж не знаю, как точнее выразиться. Просил о них забыть. Даже намекнул, что всегда хотел дружить и готов оказывать всяческое содействие. Наглец. Знаешь, дядя, с такими друзьями и врагов не надо.

— Удивительно, но так говорил и Петр Филиппович, твой дед. Вообще его гены в твоем характере сильно проявляются. Такой же упрямый.

Игорь практически не помнил своего легендарного деда, но много слышал о нем, и не только от Бориса Павловича.

Генерал Петр Филиппович Ратов, отличившийся при обороне Сталинграда, уже в послевоенное время, в 1947 году, неожиданно стал руководителем уникального учебного заведения — Военного института иностранных языков Красной Армии, или, как его называли, ВИИЯКА, созданного по личному указанию Сталина накануне Великой Отечественной войны.

«Вождь всех народов и друг физкультурников» всерьез готовился к схватке за мировое господство и предчувствовал, что Советскому Союзу потребуется множество военных разведчиков с хорошим знанием иностранных языков, переводчиков, специалистов по регионам и странам.

Первый ректор института генерал Николай Николаевич Биязи относился к категории людей уникальных. Его предки были переселенцами из Италии, породнившимися с русским дворянством. Бабке, известной певице Дарье Лебедевой, Глинка посвятил романс, а дед, Александр Иванович Пальм, был осужден по делу «петрашевцев» и выведен на казнь вместе с Федором Достоевским. Расстрел был заменен каторгой, после которой он еще успел поучаствовать в Крымской войне, пролить кровь при обороне Севастополя и полностью реабилитироваться перед царской династией.

Биязи свободно владел четырнадцатью иностранными языками и, помимо гуманитарно-военных занятий, профессионально увлекался спортом — футболом, боксом, велосипедом, стрельбой, яхтами, став даже чемпионом России и Советского Союза по стрельбе из боевой винтовки.

Обладая большой предприимчивостью и чисто итальянской живостью характера, генерал Биязи охотно брал на учебу детей высших партийных и государственных руководителей, не говоря уже о маршальских и генеральских дочках, знаменитых спортсменах и вообще «полезных людях».

В отличие от молодых офицеров, направленных в институт прямо с фронтов, или лучших выпускников средних школ «золотая молодежь» не обременяла себя учебой и не собиралась связывать свою судьбу с армией. Однако это создавало мощнейший, говоря современным языком, административный ресурс. Генерал Биязи приобрел огромное влияние, которое использовал в интересах института. Самые сложные проблемы решались по одному звонку.

Но так получилось, что дипломатичный и гостеприимный Биязи все же умудрился обидеть кого-то из высокопоставленных родителей.

В 1947 году вместо него ректором был поставлен бескомпромиссный генерал Ратов. Он установил строгий военный порядок, что способствовало правильному воспитанию, но институт заметно потерял в блеске и престижности. Это не осталось незамеченным, и родилась песенка, в которой явно проскальзывали нотки сожаления:

Был генерал Биязи,Были блаты и связи.Пришел генерал Ратов,Не стало ни связей, ни блатов.

Борис Павлович периодически напоминал Игорю, что нельзя недооценивать блаты и связи. В ответ племянничек заявлял, что его больше привлекает мысль великого физика Эйнштейна о том, что следовало бы ввести одиннадцатую заповедь «Не бойся». Без этого невозможно творить и совершить что-либо стоящее.

— Это у тебя тоже от деда, — вздыхал в этих случаях Бровин.

Убедившись, что все повторяется по давно заведенному сценарию, Борис Павлович сообщил еще одну новость, которую, как опытный тактик, приберег для эффектного завершения беседы:

— Да, чуть не забыл. Марика твоя нашлась.

— И ты молчал! С этого нужно было начинать.

— Почему молчал. Вот говорю тебе. Сам на споры все время отвлекаешься.

— Слава Богу! Где она?

— Не поверишь, на Сахалине.

— Не понял!

— Ты не ослышался. На острове Сахалин. Это где-то в районе Тихого океана, если мне не изменяет память. На Дальнем Востоке. Улетела от твоей любви на край земли. За невестой присматривать надо. А то она до Аляски добежит.

— Ей можно позвонить? — спросил Ратов.

— Попробуй. Телефон у тебя есть. Я сделал все, что мог. А дальше сам. На свадьбу не забудь пригласить.

Телефоны Марики и Громова не отвечали. Игорь тут же позвонил в аэропорт, чтобы заказать билет на Сахалин.

— Сообщение с островом прервано. Антициклон. Все снегом засыпало. Даже железные дороги не работают, — сочувственно пояснил Ратову молодой женский голос. — Если очень спешите, можете добраться до Находки и оттуда попытаться долететь местным рейсом. Но не советую. Больше времени потеряете.

— Когда вы ожидаете возобновления полетов?

— На днях. Весна все-таки.

— Бронируйте билет. На ближайший рейс!

Премьер бегло читал информационные сводки, подготовленные «компетентным ведомством». Быстро просматривал по диагонали, а затем возвращался к самым интересным местам. Еще раз, но уже более внимательно прочитывал, взвешивая, сколько в них «чистой породы» и сколько примесей. Сравнивал со своими впечатлениями, а потом мысленно раскладывал по «полочкам»: «стоит заняться», «пока подождет», «проверить», «вмешаться».