Шагнуть в неизвестность - Юрий Иванович

Глава двадцатая

РАУНД ТРЕТИЙ — ПОБЕГ

Как раз в момент затянувшегося исполнения гимна со стороны берега к форту и прибыли многочисленные обитатели левобережья. Да и несколько ладей из верховий реки прорвались сквозь заслоны зроаков на правом берегу. Кстати, по словам прибывших из дальних весей, получалось, что боевые действия ведутся на больших участках правого берега.

После чего победный банкет перешел в несколько иную стадию. Вначале стали оплакивать павших. Потом их унесли к месту захоронения чуть дальше вдоль берега. После чего масса народу и воинов ринулась в покинутый лагерь зроаков за трофеями. Отдельные трофейные команды опять-таки с помощью трофейных коней и повозок свозили доспехи и все снятое оружие к берегу. Оттуда перевозчики все это интенсивно доставляли на левый берег. Не стал сотник хранить такое огромное состояние в стенах форта. С башнями поступили тоже весьма мудро и расчетливо. Подтянули их к обрыву и столкнули вниз на песчаный пляж. Так что разбирать на бревна не пришлось. А внизу обломки проворно вязали в плоты и тоже тащили к рыбацким поселкам. Лес там ценился, и добру пропасть не дали.

Специально собранная команда препарировала трупы врагов и с завидной скрупулезностью доставала арбалетные болты. Даже явно поврежденные не выбрасывались, а складывались в отдельный мешок, дабы впоследствии быть представленными пред ясные очи их милостей для отчета о проделанной весьма нелегкой, жутко неприятной работе.

Помимо всего и кузнецы ни на минуту свою работу не прекращали. Со стороны кузни неслись гулкие удары молотов, громкая ругань и звон наковален.

Самые большие плоты использовали для переправы лошадей, коих насобирали к финалу дня около сотни. Не стали брезговать и павшими на поле боя животными, конина ценилась не хуже иного мяса. Ближе к вечеру эвакуировали из форта и всех раненых. Кстати, каждый для ускоренного лечения получил должные порции магического тирпиеня, и — как обещал врач — выживут все. Но обещал это он, пробегая мимо и говоря все на ходу.

Потому что ни его, ни прибывших с другого берега старост, ни самого сотника с десятниками за столом во дворе больше не оказалось. Праздновать победу осталось только человек двадцать: оба барона-благодетеля, услужливый Стае и чуть более полутора десятков легкораненых, которые все равно ничем не могли помочь своим товарищам. А вот кушать и даже пить — получалось у них прекрасно. Уж про нас с Леонидом я и не вспоминаю. Мы отрывались по полной. За парочку часов мы так изрядно «накушались», что я и в самом деле стал похож на Винни-Пуха, а вино у меня только что из ушей не выливалось. Сам удивляюсь, чего это я так набрался? Бывали времена, когда подруги меня и не так спаивали, но чтобы сам? Да еще и до такой степени?

Только и находил потом оправдание своему поступку, что славная победа над самыми злейшими врагами каждого человека вскружила мне голову и начисто затмила здравый рассудок. И то еще, что мой организм оказался значительно более стоек к алкоголю, чем организм прославленного мэтра клоунады. Его первым унесли в нашу комнату вместе с арбалетом, там аккуратно раздели и бережно уложили на кровать. После успокоения на ложе одного барона Стае вернулся за другим, то бишь за мной. Еще и уговаривать меня пришлось, потому что я никак не хотел отрывать одну руку от стола, а второй рукой продолжал колотить по нему кубком и заплетающимся языком требовать:

— Ну! Еще один глоток! За победу! Наливай!

Так меня с кубком и унесли. Пока несли, меня изрядно укачало, и я уснул мертвецким сном дорвавшегося до дармовой выпивки алкоголика. Случилось это примерно в послеобеденное время, так что выспаться до ужина мы все равно не успели. Зато сами проснулись, когда почти стемнело. Вернее, это Леонид потревожил мой нежный сон каким-то несуразным, неразборчивым мычанием. Шевелить тяжеленной головушкой мне вначале долго не хотелось, поэтому я только с шестой или десятой попытки понял, что хочет мой товарищ:

— Пить! Будь ты проклят, Мохнатый, если опять не дашь опохмелиться!

Видимо, ему приснились кошмарный манеж и проклятая работа в передвижном цирке. Пришлось сочувствующе помычать в ответ и попытаться самому вспомнить, кто я и что здесь делаю. Вспомнить о себе ничего путного не удалось, зато ясно представилась бочка с ледяной водой, стоящая совсем рядом со спальней. Вот какая у меня память избирательная с перепою!

Со вздохом уселся на кровати, и в следующий момент меня оглушил знакомый голос. Заодно он жестко, до боли в висках напомнил, кто я такой и что здесь делаю.

— Ваши милости! Вставайте! Тревога! — Стае влетел в спальню, чуть не грохнулся, споткнувшись, рассмотрел меня и запричитал: — Беда, господин Цезарь, беда! Сотник выслал Дальний дозор еще пополудни, и вот теперь от них голубок прилетел с плохой новостью: огромное войско зроаков в нашу сторону идет! Никак не меньше пяти тысяч рыцарей. Видимо, те, что ночью сбежали, к ним подались и теперь сюда мстить ведут.

Хмель выветривался из головы, словно от урагана. Зашевелился, пытаясь встать, и мой товарищ. А я, пошатываясь, ввалился в ванную и с размаху засадил голову в бочку с ледяной водой. Вынырнул и вместо вопля воскликнул:

— И что?

— Комендант объявил полную эвакуацию личного состава на левый берег. Надо спешить!

Это мне нравилось. Раз обстоятельства так складываются, то лучше и в самом деле оставить форт, но зато спасти всех людей. Мы и так тут славно повоевали, теперь можно и отступить на более укрепленные, а главное, неприступные из-за широкой водной преграды рубежи. И Трофим не стал оглядываться на приказы или указания из ставки князя Михаила держаться на стенах до последнего воина. Молодец!

Другой вопрос, что эвакуировать следует в первую очередь самое ценное, а про тирпиеня никто сам спросить и права не имеет. Не хотят умирать от ядовитой дымки! Хорошо, что я сам вспомнил, выходя из местного аналога ванной комнаты:

— О! Ты чего стоишь?! Бегом куски тирпиеня в руки и на берег! Стоп! Зови еще двоих!

Стае сделал это через окно, и, когда все трое уже оказались нагружены, я отдал строгий приказ:

— Что бы с нами ни случилось, вы должны эту лечебную панацею сберечь и в крайнем случае употребить для нужного дела по собственному уразумению. Даю вам на это полное право. — Заметив, что они замешкались, топчась на месте, рявкнул, как положено: — Выполнять! Бегом!

Больше мы ни Стаса, ни его помощников не видели. Но кто-то нам чуть позже подсказал, что парни сразу с первой лодкой отправились на левый берег Лияны. Раз уж я назначил их своими наследниками на такой ценный груз, то уровень трех воинов на социальной лестнице сразу резко подскочил вверх.

Экипировались мы и загрузились своими пожитками довольно быстро, хотя и на этот раз не обошлось со странной чехардой с обувью. Мне показалось, что опять я надел совершенно новые сапоги из кучи под стеной. Свою многокарманную курточку я на этот раз надевать не стал, а продолжил пользоваться местным аналогом боевого жилета. Тоже вещь весьма удобная и, будучи накинута поверх ремней и патронташей с болтами, оказалась весьма просторной и практичной. Кстати, после ночного сражения зарядов у нас оставалось всего лишь по четыре десятка на каждого.

Во дворе под торчащими из стены факелами нас ждали оба боевых расчета с мешками болтов, как потерявших свою годность, так и вполне еще пригодных для стрельбы. А рядом с ними, на столах, поблескивали разложенные по рядам новые, наштампованные кузнецами смертоносные жала.

— Последние еще теплые, — любовно поглаживая оперения рукой, похвастался один из гигантов. Кузницу только что разобрали и самое ценное к берегу понесли.

— Сколько? — коротко спросил я, лихорадочно хватая то один, то другой болт и проверяя его на правильность исполнения. Как на первый взгляд, то очень, очень неплохие они получились для таких кустарных условий производства.

— Восемьсот! И более двухсот пригодных достали из тел кречей и зроаков.

— Хо-хо! — обрадовался Леонид, интенсивно распихивая болты по своим подсумкам и патронташам и кивая запыхавшемуся сотнику, — Да мы еще одно сражение выиграть можем! Кого стрелять будем?

— Никого! — резко выдохнул Трофим, — Немедленно уходим на тот берег. С минуты на минуту наши разведчики Должны примчаться, и надеюсь, они успели солидно оторваться от погони.

— А если не оторвались? — озвучил я очевидную мысль.

— Ну, тогда их прикроем залпами из луков, а потом и сами в лодки попрыгаем.

— И для всех лодок хватит?

— Снуют между берегами вовсю, но пока сами на берег не спустимся, не узнаем.

— Тогда надо какой-нибудь барьер перед самым обрывом соорудить, — посоветовал я. — Мы там с расчетами чуть подождем и, когда уже точно все эвакуируются, спокойно отойдем последними. Для нас шестерых одной лодки хватит.