Последний свет Солнца - Гай Гэвриел Кей

К юго-западу от них стоит войско эрлингов. Оно выступило из Рэдхилла в ответ на слухи (намеренно пущенные) о появившейся поблизости банде англсинов, которую возглавляет последний сын Гадемара, тот, который все еще смеет называть себя королем этих полей и лесов, этой земли, захваченной северянами. Ингемар не мог не клюнуть на эту приманку.

Элдред едет в первом ряду, по обеим сторонам от него — два его друга и тана. Король оборачивается посмотреть на своих людей, которые собрались здесь в темное время ночи под голубой луной.

Он улыбается, хотя только те, кто ближе всех к нему, это видят. Он легко сидит в седле, без шлема, длинные каштановые волосы, голубые глаза (глаза его убитого отца), легкий, ясный голос, далеко разносящийся.

— Сейчас начнется, во имя святого Джада, — говорит он. — Каждый человек здесь, кем бы он ни был по рождению, прославится на всю жизнь тем, что он сражался у Камня Экберта. За мной, мои дорогие, и покроем себя славой!

Это и впрямь была славная битва — так о ней повествовали бесчисленные летописцы, ее часто воспевали в песнях, о ней слагали легенды, ее эпизоды изображали на гобеленах, согревающих каменные стены зимой. Осберт дожил до того времени, когда услышал прославление своих подвигов в тот день — в неузнаваемом виде.

Он находится рядом с королем, когда они покидают лес и едут на юг, к Камберну, где, по сообщениям их разведчиков, стоят лагерем эрлинги, у известного им поля. Бургред по приказу Элдреда уводит сто пятьдесят человек на запад, вдоль черной линии деревьев, чтобы потом тоже повернуть на запад, между Камберном и стенами Рэдхилла.

Эрлинги еще не проснулись под своими знаменами с вороном, еще не готовы к обещанной на этот день охоте за бандой англсинов, как эта банда — и гораздо больше, чем банда, — стремительно налетает на них с севера.

Захватчики, конечно, выставили дозорных и были предупреждены, но поздно. Их никак нельзя назвать трусами, а численность войск почти одинакова. Повинуясь громким приказам, они лихорадочно надевают доспехи, хватают молоты, копья и топоры. Их вожди вооружены мечами. Тем не менее элемент неожиданности и скорость играют большую роль в любом бою, а беспорядок может решить исход битвы до ее начала, если вожаки не справятся с ним.

Они сегодня не ожидали такого количества и такой ярости нападавших, которые врываются в их лагерь с первыми проблесками зари. Северяне спешно формируют ряды, сопротивляются, отходят, снова какое-то время держатся. Но недолго.

Иногда бывает знание, которое может подорвать боевой дух участников битвы: эрлинги у Эсферта знают, что находятся недалеко от стен Рэдхилла, за которыми можно укрыться и спокойно расправиться с этими англсинами.

Отвечая на невысказанную мысль, их ярлы и конунги приказывают отойти назад. Не совсем неверное решение. Надо пройти некоторое расстояние до Ингемара и Рэдхилла. В прошлом англсины довольствовались тем, что заставляли северян отступить. После чего они обычно заново группировались, чтобы обдумать следующий шаг. Поэтому есть основание считать, что так произойдет и теперь, когда взойдет солнце в это ясное весеннее утро.

Потом они понимают, что ошиблись. Англсины не останавливаются, чтобы посовещаться, рассмотреть варианты и альтернативы. Они жестко преследуют, некоторые верхом, некоторые пешком, беспрестанно стреляя из луков. Отход назад превращается, как это часто бывает в таких случаях, в позорное бегство.

Когда эрлинги покидают лагерь и бегут на запад, к далекому Рэдхиллу, как раз в тот момент, когда страх проникает в тело и душу даже храброго человека, северяне обнаруживают еще один отряд англсинов между собой и надежными стенами. И мир или его маленький кусочек меняется.

Под крики “Элдред и Джад” битва превращается в бойню. И это происходит совсем близко от той мокрой зимней равнины, где казнили короля Гадемара менее полугода назад. Время, за которое Элдред Эсфертский превратился из загнанного беглеца, прячущегося в хижине свинопаса, в короля на поле боя, мстящего за отца и брата, рубящего северян на куски, неподалеку от того залитого кровью поля, которое стало свидетелем его поражения.

Они даже захватывают знамя с вороном, чего раньше никогда не случалось в этих землях. Они убивают эрлингов на всем пути до стен Рэдхилла и разбивают там лагерь на закате, провожая солнце благодарственной молитвой.

Утром северяне присылают послов, предлагают заложников и просят о мире.

Посередине последнего из семи дней и ночей пиршества в Рэдхилле в честь обращения королем Элдредом главаря эрлингов Ингемара Свидрирсона к святой вере в Джада, бога Солнца, Бургред Денфертский, который всю жизнь был товарищем короля, чувствует, что больше не может выносить черную желчь, поднимающуюся к его горлу.

Он покидает пиршественный зал, выходит один в затянутую облаками ночь, мимо стоящих на карауле копьеносцев, и направляется подальше от света факелов в зале и радостного шума — в поисках тьмы, такой же, как у него в душе.

Он отхаркивается и плюется на улице, стараясь избавиться от резкой тошноты, которая не имеет никакого отношения к слишком большому количеству выпитого эля или съеденной пищи, а связана с желанием совершить убийство и необходимостью сдержаться. Шум остался у него за спиной, и он хочет оставить его там. Он идет к городским воротам, прочь от пиршественного зала, и оказывается в грязном проулке. Прислоняется там к деревянной стене — конюшни, судя по доносящимся изнутри звукам, — и глубоко вдыхает ночной воздух. Смотрит вверх, на звезды, мелькающие в просветах быстро бегущих облаков. Элдред как-то сказал ему, что в далеких землях есть люди, которые им поклоняются. Так много возможностей для человека впасть в заблуждение, думает он.

Он слышит кашель, быстро поворачивает голову. Сейчас здесь нет опасности, не считая, возможно, опасности для их душ, из-за того, что происходит в пиршественном зале. Он ожидает увидеть женщину. Их много кругом, при таком количестве солдат в Рэдхилле. Ночью можно заработать деньги в комнатах с лежанками или даже в переулках.

Но за ним идет не женщина.

— Здесь ветрено. Я прихватил для нас бутылочку, — мягко говорит Осберт, прислоняясь к стене конюшни рядом с ним. — Пивоварней Рэдхилла, кажется, заправляет одна вдова. Она научилась всему, чему смог научить ее муж. Король просил ее присоединиться к нам и варить для нас пиво. Одобряю.

Бургреду больше не хочется пить, но он берет бутылку. Он знает Осберта так же долго, как и Элдреда, то есть большую часть своей жизни. Эль крепкий и чистый.

— Лучший эль, который я пил, варили женщины, — бормочет он. — В молельном доме на севере, у Бленкерна.