Отступник - Михаил Кин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уже вечерело когда я подошел к хилого вида но все же каменным стенам провинциального городишки. Бринленд располагался на берегу озера, в удобной низине на перепутье дорог, закрытый от продирающих до костей северных ветров холмами. Как и полагалось возле дороги качалась парочка висельников, предупреждая тех, кто недостаточно умен или проворен, что нарушать закон все же не стоит. Остановившись у настежь распахнутых ворот сразу за торговцем, точившим лясы со стражником. Совсем рядом из караулки вышел заспанный стражник. Он потянулся, зевнул, чуть не свернув себе челюсть и безотчетно почесал свой живот. От него веяло прям-таки коровьей безмятежностью. На меня он взглянул лениво, такие их не интересовали, что возьмешь с деревенского парня у которого все вещи были за спиной. Их больше интересовали торговцы, в чьих телегах можно было бы поживится.
Спросив где можно подешевле переночевать и поесть пошел по указанному направлению. Указанное заведение нашлось быстро, буквально через пару переулков. Возле него весело гоготали уже похоже неплохо набравшиеся местные ребятки. Обеденная зала была небольшая, стояло с десяток столов, а стены по периметру были завешены в попытке хоть как то украсить мрачную серость чем попало, от старых колес от телеги до рыболовных сетей. Постель была чистой, но пол и деревянные стены создавали впечатление, что их сколотили из досок, отодранных от старых гробов, выкопанных после захоронения. В комнате витал непобедимый могильный запах кислятины и плесени, который, смешиваясь с затхлым влажным воздухом, оставлял во рту трудноопределимый, но, несомненно, удручающий вкус. Я пытался отбить его, поглощая дрянной но дешевый эль местного разлива и куря одну за другой сигарилы. Поскольку старый рассохшийся сундук уже был занят колонией тараканов, я развесил свою одежду, и все прочие вещи на гвоздях, предусмотрительно вбитых по всему периметру комнаты. Заперев комнату и выйдя в коридор наткнулся на местный крысиный патруль, худой и долговязый мужик тащил за собой прыгающий мешок, набитый пойманными животными.
С трудом освящаемая несколькими масляными фонарями обеденная зала была набита под завязку. Как местными криминальными элементами разного пошиба, от мелких воришек с горящими глазами да липкими ручонками, до группы откровенных головорезов, расположившихся в дальнем уголке. Они с откровенной ненавистью сверлили взглядом четверку странствующих охотников за головами в противоположном углу, увешанных с ног до головы оружием. А те в свою очередь смотрели в ответ с чисто профессиональным интересом, взвешивая все перспективы: как получения награды так и заточки в бок. Но основная часть была представлена крестьянами и приезжими, у кого не хватало денег или ума остановится в нормальной таверне. Ну или такими как я, которые чувствуют себя в подобных местах как рыба в воде. Между столами порхали взмыленные подавальщицы, которые судя по всему были не прочь взять подработку в ночь, в одной и кроватей гостей. Если судить по задорному хихиканью, когда очередной посетитель хлопал их по оттопыренной заднице. Хозяин был под стать заведению, такой же грязнуля как и его детище, с объёмным животом, руками размером с древесный ствол и ладонями с тарелку, к тому же наглый хам, здоровый, лысый и угрюмый. Обычный типаж рядового жителя нижнего города моего родного Райлегга, я аж зажмурился от умиления и ностальгии.
Да это оказалось не без пользы — я смог посмотреть из первых рядов партера представление, разыгранное троицей карманников с одним из приезжих. Один из воровской братии стоял и громко возмущался играя на публику, столь наглыми обвинениями. Справедливости ради он сам ничего не крал, украл его товарищ, перекинув добычу подельнику за соседним столом. А соседний стол внимательно слушал, наблюдая, заинтересованный представлением, иногда подавая реплики. Но приезжие оказались тоже тертыми калачами, один из них подспудно чувствовал подвох и похоже всерьез решил выбить признание кулаками из подозрительных типов. Так что назревала драка — обычное явление в подобных заведениях.
Я сидел с кружкой дрянного эля, заказав свой нехитрый ужин за краешка стола, одним ухом слушая новости. Подобные кабаки да трактиры на удивление имеют более точные сведения о появлениях бандитов и подобных явлениях, ибо зачастую тесно связанны. И с огромным удивлением уставился на появившуюся в проходе мою недавнюю знакомую — Валессию де Сальви. Она была вся мокрая, взъерошенная и растрепанная как ворона. В моей рубашке кстати, которую я дал ей на корабле, на которую она напялила мужскую куртку на пару размеров больше с кровавыми разводами, явно снятую с чужого плеча. Она была жутко злющая, судя по грязи до колен она долго шла пешком, а значит где-то потеряла своего коня и вещи. Но зато при своих метательных ножах и на боку вдобавок к ее неизменному кинжалу появилась довольно неплохая на вид рапира.
Она с усталостью и обреченным отвращением окинула полный отребья зал, с удивлением наткнувшись на меня взглядом. А я лишь с таким же удивлением таращился в ответ. Увидев меня она прямиком протопала ко мне устало развалилась напротив, бесцеремонно выхватив мою кружку с элем и сделав пару глотков, скривилась и спросила:
— Что за дерьмо ты пьешь? — Но тем не менее приложилась снова, и ее кадык заходил вверх вниз проталкивая дрянное пойло внутрь.
Хозяин кабака пока держался в стороне от набирающей обороты свары, но внимательно за ней наблюдал, думаю ему известно, что может случится с заведением если простая драка перерастет в массовую. Он подошел и мазнул грязной тряпкой по нашему столу. Затем он поковырял в горбатом носу пальцем, вытер его о свой засаленный передник и шумно вздохнул, в знак того, что готов принять очередной заказ.
Валессия быстро взглянула на него и отвела взгляд, промолчав. А я посмотрел на нее пару секунд да вздохнул обреченно, заказав вторую порцию. То, что она пришла в подобное заведение, говорит лишь о том, что у нее похоже очень все плохо с деньгами. Я помню, как она фыркала и кривилась от довольно хорошего но дорогого постоялого двора в Аркус-холле. А тут откровенная выгребная яма, если судить по ее меркам. Что она собственно и подтвердила.
— Мне нужен аванс Дарий.
— М? Аванс?
— Да.
— Ты на меня не работаешь Валессия.
— Да, но я ненавижу слово «заем», оно мне напоминает жалобный скулеж побитой собаки. А слово долг носит совсем другой смысл, если оно относится к костеродному. Так что всякий раз, когда мне требуется заем, я прошу аванс. Это слово мне как-то больше нравиться.
— Аванс-гардный подход, — одобрил я.
— Это значит да?
— Это зависит от того какого размера тебе нужен…аванс, я, если ты запамятовала не костеродный. И привык питаться и проживать в похожих заведениях. — Я взмахнул рукой как бы показывая ущербность обстановки. — Той суммы, которую ты потратила там в порту, мне хватило бы на полгода.
— Я тебе все верну, будь уверен. Я вроде уже говорила, в замке будет мой брат, я не могу показаться на пороге в таком виде, я все-таки дама из старого и знатного рода. А я не могу рисковать своей репутацией, это все, что у меня осталось как покинула родительский дом.
Прибыл наш ужин с выпивкой. Трактирщик шваркнул их на стол с подчеркнутым презрением ко всяким любезностям. Обслуживание в трактирах, магазинах, постоялых дворах и лавках в неспокойные годы могло быть каким угодно — от доброжелательной или заискивающей учтивости до холодной или агрессивной грубости. Валессия угрожающе просверлила его взглядом за такое поведение, но промолчала. Вместо этого она жадно накинулась на еду как будто она не ела с неделю. Я не спрашивал, что с ней случилось, это и так было понятно. Молодая девушка странствующая в одиночестве, да еще и костеродная являлась лакомой целью начиная от нечистых на руку и совесть высоких господ заканчивая лесными бандитами.
Я сидел и не спеша ел глядя на нее, деньги то у меня были. Для таких как она такая сумма была смехотворной, сразу видно, что она привыкла жить на широкую ногу. Но мои размышления прервал сидевший неподалеку парень. Он пододвинул табурет к торцу нашего стола и вклинился между нами. Положив локоть и оперев голову на кулак, смотря на нее, и одновременно отсекая меня. Чуть не опрокинув мою
