Хомотрофы - Александр Соловьёв

А потом мы дошли до широкой дороги и свернули на мост. И в ту минуту, когда мы проходили по мосту, я случайно уловил ее взгляд. Она смотрела в пропасть.

На этот раз я проснулся окончательно.

Выходит, мне приснился кошмарный сон. С этой мыслью поворачиваюсь к Елене. Долго рассматриваю ее лицо. Опираюсь на локоть, чтобы лучше ее увидеть. Какая страшная неподвижность!

Наконец, я взрываюсь рыданиями. Слезы застилают мне глаза, и навек застывший любимый профиль кажется мне расплывчатым мерцающим пятном.

Палец не спеша перемещался по ее профилю. Внимательно, неотрывно слежу взглядом за своим движением. Пытался рассмотреть и запомнить каждую частичку лица Елены. Но моей любимой уже нет на свете. Она мертва. И это лицо – уже не ее лицо. И оттого я не могу его целовать, чужое лицо.

Опять начинаю рыдать во весь голос. Мечусь по кровати, а затем, вцепившись в подушку зубами, вою протяжно и страшно – так страшно, что меня самого от собственного воя продирает мороз по коже.

И внезапно я чувствую присутствие великой темной силы, которая вибрациями входит в меня.

Охрипнув, умолкаю и беззвучно, одними губами, как умею, молюсь.

И слышу голос: «Разорви эту оболочку!.. ты призван, чтобы служить мне! Помоги же мне выйти наружу, и я дам тебе силы столько, сколько ты захочешь!»

И мне кажется, что я знаю, кто со мной говорит. Наполненный живительными вибрациями, я взмываю в воздух, проношусь над серо-фиолетовыми холмами и коршуном падаю с неба на толпу коленопреклоненных людей. И я знаю, кто я.

«Смотрите! – кричу я им. – Я пришел, чтобы уничтожить тех, кто первыми в этих землях посеял зерна зла, потому что они были слишком слабы и невежественны. Они придумали идиотские устройства, чтобы с помощью них получить власть, как калеки придумали для себя костыли. Но я разорву оболочку, и из подземной тьмы выйдет великая сила, которой не нужны никакие приспособления. Она станет неуязвима и ничто не в состоянии ее победить».

И вдруг звучит будильник на моих наручных часах.

29

Я завел мотор, и мой BMW К-100 с ревом сорвался с места.

Солнце отделилось от толпы деревьев и уверенно двинулось в небо. Оно было жгуче-янтарным, как в мое первое утро в Полиуретане.

Ощущение, будто я попал в странный мир старинной пожелтевшей фотографии, вернулось. Серые тени и золотые блики заиграли со мной в прятки, я чувствовал их присутствие, но, оглядываясь по сторонам, не мог понять, что в мире не так.

Я ехал со средней скоростью.

Левое надплечье и лопатка побаливали после удара ножом, немного воспалились края раны. Утром я обработал порез йодом и заклеил пластырем.

Как ни странно, я не чувствовал обиды на Эфу. Что-то такое должно было со мной произойти.

В драке по-настоящему перестаешь бояться после того, как получаешь первый удар. Конечно, этот удар был не первым, полученным мной в Полиуретане, но сейчас, накануне битвы, я вдруг понял, что он пришелся очень кстати.

Где-то в области диафрагмы я сберегал капсулу.

Внутри было еще что-то: блуждающий холодок. Похоже, это легкий недифференцированный «страшок», оставшийся после включения веяния. Но, может, мне и надо его испытывать. У меня такое ощущение, что Гавинский не все рассказал.

Я чувствовал себя как перед экзаменом, к которому не успел как следует подготовиться.

А что, если в зале для совещаний сегодня вообще ничего не произойдет?

Я погрузился в свои мысли и не сразу сообразил – что-то не так, когда на одном из витков спирали обогнал парня. Проехав метров сто пятьдесят, я понял это и тут же быстро оглянулся.

Узнавание и растворение парня в воздухе совпали во времени. Это было похоже на déjà vu. Внутри похолодело еще больше, и я чуть было не пропустил поворот в тоннель.

Тот человек – не кто иной, как я сам, идущий по спирали утром четырнадцатого июня.

Сейчас там, на дороге, я-другой увидел промчавшегося мимо мотоциклиста. У которого на плечах нет головы.

Что это? Намек? Я должен расшифровать некую закономерность появления призраков?

Да это же психическая атака! Меня просто хотят напугать!

Мне символически показывают мое будущее. Надо мной висит угроза.

Я с ревом пронесся сквозь тоннель и выскочил на параллельный виток.

– Будь ты проклята! – крикнул я в пустоту.

Но Улитка на этот раз молчала. Возможно, она попросту могла бы сомкнуть тоннель в тот момент, когда я по нему проезжал, но не сделала этого.

Итак, я получил очередное предупреждение. Плевать. Буду я нервничать или нет – ничто меня уже не остановит. Я и сам знаю, на что иду. Страх, смятение давно стали привычными. Страх теперь для меня разменная монета.

На всякий случай я захватил с собой тонкую фляжку с отваром травы. Она лежала в заднем кармане брюк. Понадобится отвар или нет – я не знал.

Я въехал во двор административного корпуса без пяти семь.

Группа уничтожения генератора уже движется в направлении завода. Людоедов ведет Николай.

Менги еще ни разу не были на территории завода. С тех пор как спираль самоорганизовалась, по ее обычному маршруту нельзя достичь конца. Кроме меня, никто не смог преодолеть этот путь.

Людоеды, вооруженные ломами, монтировками и кувалдой, приближаются к заводу.

Какие искушения зреют в нечеловеческих сердцах?

Я грубо блефовал, угрожая Илье подготовленной группой, которая должна будет принять самые решительные меры в случае нарушения менгами обязательств. Даже если бы мне удалось набрать такую команду, вряд ли в самую решительную минуту люди посмели бы поднять руку на чудовищ, перед которыми испытывали многолетний страх.

Илья, конечно, предполагал, что я блефую. Тем не менее, я высказал ему свою позицию. Теперь оставалось полагаться только на честность Ильи – то качество, которым я сам в этой игре в любое время готов был пренебречь.

Я поздоровался с охранником и свернул в сторону конференц-зала.

В зале разместилось около ста человек.

В переднем ряду располагалось высшее руководство.

На Елене был ее черный с серебристыми разводами костюм. Около нее сидел угрюмый лысый бородач – зам по коммерции, за ним вальяжный здоровяк – зам по технике безопасности, рядом худенький старичок с вытянутым лицом, напоминающим мордочку утконоса, – зам по координации.

Я нашел себе место рядом с выходом – обеспечил путь к отступлению на случай неудачи. Рядом тяжело бухнулся плотный мужчина с усами, начальник одного из цехов.

Люди постепенно заполняли места. Среди них были знакомые, а были и такие, кого я видел впервые. Некоторые сдержанно шушукались, но большинство хранили молчание.

Какие же у всех ответственные выражения на лицах!

Покорность судьбе, понимание неизбежности момента – такими бывают человеческие лица на похоронах, при произнесении некрологов.

Внезапно стало совсем тихо. Сзади послышались шаги, и по проходу в развалку зашагал мужчина. Его белый летний костюм и мягкие туфли молочного цвета резко контрастировали с черно-серой толпой подчиненных.

Директор был не молод, но и не настолько стар, чтобы допустить, что восемьдесят лет назад он позировал Жоану Миро.

Взойдя на подиум, он сел за низенький столик, к которому был подведен микрофон.

Присмотров прокашлялся.

– Доброе утро, – сказал он. – Начнем, как обычно, с информации о кадровых изменениях.

Я нащупал капсулу, стал лелеять этот гадкий шершавый комок, пытаясь убедить себя в его ценности.

Важность происходящего – вот о чем все думали в эту минуту. И я не должен был среди них выделяться.

На подиум поднялся Курин, зашел за стойку трибуны. Отрегулировав наклон микрофона, он поздоровался и сразу начал зачитывать фамилии и должности назначенных за последний месяц руководителей. В том числе он назвал и меня.

Я встал, вежливо поклонился залу и снова сел.

После Курина на выступил зам по коммерции. Он отчитался о совершенных за месяц приобретениях и осторожно предложил наладить контакт с австрийской фирмой для закупки современного оборудования. Старинная, ящичная, технология производства поролона давно утратила актуальность, говорил он, и приобретать износившиеся детали для старого оборудования стало слишком сложно.

– Давайте пытаться модернизировать технологию, – робко проговорил он.

В ответ прозвучал протест с места.

– Артур Михайлович! – сказала Вырлова. – Моя структура продублировала работу коммерческого направления. Мы нашли три фирмы, которые на своих складах имеют необходимые нам товарно-материальные ценности. Но, видимо, коллеги решили проигнорировать интересы корпорации. Вместо того чтобы, оптимизировав производство, экономить деньги для ее развития, они хотят превратить дорогостоящие машины в металлолом.

Завязалась дискуссия.

Зам по коммерции начал спорить с Вырловой.

Елена Сергеевна тоже поднялась на подиум исключительно для того, чтобы растереть в пух и в прах нелюбимого ею бородача.