Умри сегодня и сейчас - Сергей Донской
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он лежал на ковре из хвои, уперев в плечо приклад ружья, представляющий собой приваренную к корпусу планку. Стрелять без сгнивших деревянных накладок было неудобно, но Пеэп обмотал рукоятку тряпкой, а на планку нащечника положил свернутую куртку, в которую упирался скулой, всматриваясь в прицел. Пулю со стальным сердечником он положил точно в цель да с таким грохотом, что все окрестные вороны поднялись в небо. Братья думали, что сосна расколется пополам и рухнет, но она устояла. Когда они подошли к мишени, то увидели, что ствол толщиной сантиметров в двадцать прострелен не только по центру, но и насквозь. Выходное отверстие представляло собой узкую длинную трещину, через которую четырнадцатимиллиметровая болванка улетела неизвестно куда. В кустах за сосной образовалась просека.
– Вау! – в третий раз повторил Яак. Парню тоже захотелось испытать чудо-ружье, напоминавшее ему увеличенный винчестер из вестерна. Пеэп предложил стрелять стоя, утверждая, что, благодаря дульному тормозу, отдача будет не очень сильной. Доверчивый Яак послушался. Он поднял ствол и, держа ПТРД на весу, как заправский ковбой, нажал на спуск.
Толчок получился немыслимым. Отдача кинула тощего Яака на задницу, чудом оставшуюся сухой после такого испытания. В результате на его щеке образовался волдырь от соприкосновения с дымящейся гильзой, а кишки едва не вывалились в задний проход вместе со всем содержимым, но тем не менее Яак проявил нордический характер, повторив упражнение.
Следующие выстрелы пошли значительно мягче – должно быть, прочистился ствол. Правда, младший Лаахт впустую спалил три патрона, не задев ни одной сосенки. С тех пор Пеэп ружье брату не доверял, резонно утверждая, что хватит тратить боеприпасы без толку, поскольку в случае чего стрелять все равно будет он, меткий Пеэп, а не мазила Яак. Сегодня такой случай, наконец, представился. Впервые ПТРД будет применен в настоящем бою! Осознание ответственности отпечаталось на круглой физиономии Пеэпа. Она по-прежнему напоминала сыр, но сыр зачерствелый, жесткий.
Такими же напряженными и сосредоточенными были лица остальных мужчин, давших клятву умереть за свободу Эстонии. Впрочем, спешить с этим никому не хотелось. Приближаться к перевернутой машине четверка не стала. Неизвестно, сколько человек находилось внутри и что они замышляют. Тем не менее отсиживаться в кустах было нельзя.
– Шевелитесь, – прошипел Кальмер. – Скоро солнце взойдет.
– Яволь.
Пеэп, не щадя плаща и штанов, проворно занял позицию для стрельбы лежа. Яак залег рядом с патроном наготове. Он во все глаза глядел на неподвижную «Ауди». Ее колеса отчетливо вырисовывались на фоне светлеющего неба, но корпус сливался с темной землей. Было невозможно разобрать, что происходит внутри.
– Вмажь-ка по ней как следует, Лаахт, – возбужденно прошептал Кальмер, присаживаясь рядом с подчиненным на корточки. – Целься в бензобак. Поджарь русских на завтрак.
– Могу не попасть, – честно признался Пеэп, разматывая белое кашне. – Слишком далеко.
– И видимость плохая, – напомнил беспрестанно ерзающий Яак. На кончике его носа повисла мутная капля, но он не замечал этого.
– Тогда бей по окнам, – предложил воинственный шофер Петер. – По окнам бей, парень.
– Правильно, – кивнул Кальмер, любивший оставлять последнее слово за собой. – Я и сам хотел это сказать. Целься в днище, не промахнешься.
– Яволь, – ответил Пеэп, подтыкая поудобнее шарф на подщечнике. – Айн момент…
Он замер, затаив дыхание. Яак поспешил заткнуть уши, и вовремя.
Ту-дух-х-х! Мир сотрясся вместе с мозгами присутствующих. Затвор рванулся назад, выбрасывая воняющую кордитом гильзу.
– А-а-а, маза фака! – воскликнул Яак, остервенело вытирая рукавом нос.
Пеэп потряс головой. Грохот ПТРД был настолько убийственным, что привыкнуть к нему было невозможно. Парню казалось, что изо рта и ушей у него валит дым.
Полуоглушенный Кальмер обнаружил, что сидит не на корточках, а непосредственно на заднице, разбросав перед собой вытянутые ноги. Притворяясь, что такая поза ему привычна и удобна, он уставился на «Ауди». В ее дверце чернел пролом величиной с тарелку, оттуда чадило, но те, кто находился внутри, не выдали себя ни единым стоном.
Не бесплотные же призраки там собрались?
– Огонь! – скомандовал Кальмер. – Задай им жару еще разок.
– Патрон! – потребовал Пеэп, протягивая руку.
– Держи. – Яак протянул ему патрон, рассеянно подумав, что такой штукенцией можно убить человека без всякой стрельбы. Шарахнул по макушке и готово.
Ту-дух-х-х!
В голове четверых мужчин снова произошло сотрясение. Автомобиль заметно накренился и обзавелся новой пробоиной, однако наружу никто не полез.
– Да они там все подохли давно, – осенило Петера. – Свернули шеи и подохли.
– Иди и проверь, – распорядился Кальмер. – Смелее, мы тебя прикроем.
– Ага, прикроете! А кто поведет автобус, если что?
Яак, намеревавшийся подшутить над перетрусившим водителем, прикусил язык и вжался в землю, но сделаться невидимкой не получилось. Взгляд командира без труда отыскал его:
– Тогда пойдут братья Лаахт.
– Я могу выстрелить еще разок, – сказал Пеэп. – Даже больше. Патронов хватит. У нас их полным-полно, девать некуда.
– Не надо, – остановил его Кальмер. – И так наделали шуму на всю округу. Вперед, бездельники. Хватит отсиживаться за спинами старших товарищей.
– Пора проявить себя в деле, – поддакнул Петер, – в настоящем деле.
Мысленно пожелав ему подавиться копченым угрем, Пеэп встал, прихватив с земли автомат. Проделавший то же самое Яак каким-то загадочным образом очутился в трех шагах позади, хотя только что лежал с братом плечом к плечу. Оба шагнули вперед, проделав это скованно, как если бы находились в ножных кандалах, затрудняющих ходьбу.
«Сейчас их убьют, – отчетливо понял Кальмер. – Пока мы с Петером сидим на земле, мы находимся в относительной безопасности, но, как только мы встанем, нас убьют тоже».
Братья Лаахт продолжали осторожно приближаться к красной иномарке, держа «шмайсеры» наготове. Оставшиеся в укрытии мужчины завороженно наблюдали за ними. Яак оглянулся. На его лице появилось плаксивое выражение.
– Я не хочу! – крикнул он.
Через мгновение, растянувшееся до предела – словно нить выплюнутой жвачки, прилипшей к подошве, – произошло то, чего подспудно боялся и ожидал Кальмер.
Выстрел грянул внезапно и совсем не оттуда, где находилась перевернутая «Ауди». Вспышки Кальмер не заметил. Стреляли откуда-то из-за перекрестка, скрываясь за дорожным полотном. Словно в кошмарном сне, Кальмер видел, как идущий впереди Пеэп пошатнулся и картинно повел ожившим «шмайсером» от бедра, поливая свинцом пространство перед собой.
Ответом на эту трескучую очередь был еще один одиночный выстрел. Тоскливо вскрикнувший Яак упал на колени. Полумрак помешал противнику сразить его наповал. Еще пока только раненый, он, подобно старшему брату, открыл беспорядочный автоматный огонь, паля куда попало.
Наверное, стоило поддержать Лаахтов стрельбой, но Кальмер не смог заставить себя приподняться с земли, на которой лежал ничком. «Яаков и Пеэп сами справятся, – мысленно твердил он. – Им не нужна помощь. Они справятся, справятся. Враг только один, а Лаахтов двое, и они вооружены автоматами».
– Не сдавайтесь, парни! – заверещал Кальмер.
И парни не сдавались. Их очереди все гремели и гремели, как будто зарядные рожки у братьев были бездонные, но чудес на свете не бывает, и очень скоро стрельба захлебнулась. Оглушительную тишину, обрушившуюся на пустошь, нарушили два сухих пистолетных выстрела, произведенных с коротким интервалом.
«Гах-х»… А через несколько секунд снова: «гах-х»…
Первым свалился Пеэп. Он упал так стремительно, словно ему подсекли ноги веревкой. Следующим был Яак, по-прежнему стоявший на коленях. Его туловище опрокинулось прямо на вывернутые вверх подошвы. Поза, в которой застыл парень, была крайне нелепой, однако он не сделал ни малейшего движения, чтобы улечься поудобнее.
«Все кончено», – прозвучало в мозгу Кальмера.
А затем он услышал, как завелся мотор автобуса. Дико озирнувшись и обнаружив исчезновение Петера, Кальмер стремительно помчался к «Мерседесу», выкрикивая невнятные угрозы и припадая на четвереньки при каждом выстреле. Никогда не отличавшийся хорошими физическими данными, он развил такую скорость, что в ушах засвистело…
Три выстрела, посланные Кальмеру вслед, не достигли цели. Из переделки он выбрался совершенно невредимым, если не считать стесанных коленей. Он ободрал их об асфальт, когда волочился вслед за сорвавшимся с места автобусом. К его счастью, задняя дверь осталась распахнутой настежь.
Первое, что он сделал, когда ввалился в салон и отдышался, – это мстительно прошелся по животу пленницы. Все-таки Кальмер до колик ненавидел русских, особенно теперь, когда один из них едва не лишил его жизни. Но некоторые соотечественники тоже вызывали сильнейшее раздражение Кальмера. Водитель Петер очень скоро убедился в этом, получив зуботычину. Первую, но отнюдь не последнюю за утро. Так что продолжение следовало.