Алая печать - Олаф Бьорн Локнит

Наша троица весело проболтала до наступления полуночи, потом на башне замка отбили первый послеполуночный колокол, затем второй…

Во дворе отчетливо застучали копыта.

– Трое, – прислушавшись, определил Вестри. – Нет, больше. Пятеро?

– Пошли посмотрим, – сказала я. – Наверное, отец вернулся из дворца.

Я угадала. Когда мы спустились вниз по парадной лестнице, то встретили не только отца, но и Авилека вкупе с охранниками. Отец сразу ушел в кабинет, уведя за собой и встрепенувшегося Кеарана, а нам с Вестри ничего не оставалось, как разойтись по комнатам.

Весть о смерти короля в дом принесли помощница старшего повара и ее приятель, младший сокольничий. Эти двое спозаранку отправились на Зеленный рынок, закупаться провизией. Рынок находится на площади Побед Нумы, одной из главных площадей города, и там лет триста как установлено каменное возвышение для королевских герольдов. Повариха и ее дружок пришли как раз вовремя, чтобы от начала до конца прослушать зачитываемое глашатаями сообщение о кончине Нимеда, объявление траура протяженностью в десять седмиц, известие о назначении регентом канцлера Эрдрика Грея и тяжеловесное заявление самого канцлера, полное трескучих и непонятных фраз.

Будучи слугами дома Эрде, парочка сообразила, что покупки вполне обождут, развернулась и вихрем дунула домой, потеряв по дороге корзину. В нарушение всех правил они вбежали в дом через парадный вход и завопили оглушительным дуэтом, оповещая всех, имеющих уши, что Немедия лишилась короля, что регентом поставили Эрдрика и что нигде не прозвучало ни единого словечка о том, что корона достанется законному правопреемнику – Нимеду-младшему.

Сообразительность и быстрота всегда должны вознаграждаться, я так считаю. Потому вестники получили от меня десять талеров на двоих, а от Хейд – легкий нагоняй за крики и неподобающее поведение, после чего были отосланы вместе с прочими слугами обратно в город. За слухами и едой.

Заслышав непонятные возгласы, отец вышел из кабинета, но спускаться вниз и выяснять подробности не стал. Мне же хотелось с кем-нибудь посоветоваться.

– Король умер, да здравствует король, – сказал Вестри, тоже выбежавший на галерею. – Был Нимед Первый, будет Нимед Второй. Дождался, бедолага, своего звездного часа. Только пока гонцы из столицы его нагонят да повернут обратно…

– Не думаю, что это займет много времени, – с таинственным видом прошептала я. – Готова поспорить, к середине дня Нимед-младший объявится в городе.

Брат подозрительно уставился на меня.

– Сколько ставишь? – неожиданно спросил он.

– Пять ауреев, идет?

– По рукам, – кивнул он. – Сдается мне, сестренка, ты пронюхала нечто, чего не знаю я? Не поделишься?

Я подумала и решила немного приоткрыть завесу тайны:

– Нимед никуда не уезжал. Он где-то тут, неподалеку от Бельверуса. Ждет знака.

Вестри недоверчиво хмыкнул, а зря. Я выиграла, ибо к четвертому послеполуденному колоколу к нам, миновав все кордоны и решетки, прилетела очередная новость – наследник, а теперь уже и почти король, совершил торжественный въезд в замок короны.

– Ух, какая там идет заварушка, – с мечтательным видом протянул Вестри, нехотя расставаясь с пятью золотыми монетами. – Если Нимед думает, что скипетр и трон ему поднесут за золотом блюдечке, он чрезвычайно ошибается. Ему придется здорово постараться, чтобы заполучить свое сокровище.

Я согласилась, ибо в кои веки мнение брата полностью совпадало с моим собственным.

В соответствии с распоряжением регента мы вывесили над парадным входом в особняк черные полотнища, сохранившиеся с времен траура по королеве Релее и спешно извлеченные Хейд из кладовых. Вестри предложил дополнить их флагами Немедии, украсив древки черными лентами. Идея выглядела неплохой, в доме отыскалось три знамени, а шелковые ленты пожертвовала я, вытащив их из коробки с рукоделием. Флаги мы решили укрепить на массивных колоннах уличных ворот. Королевские гвардейцы нам не препятствовали, наоборот, помогли и даже подержали лестницу, пока Вестри забирался наверх и устанавливал тяжелые стяги в специальных бронзовых кольцах. Я стояла внизу, прислушиваясь к доносившемуся откуда-то неровному гулу. Он не походил на обычный уличный шум, долетавший со стороны рынка – тот был мирным, привычным. Этот же напоминал рычащий грохот далекого водопада, и иногда прерывался отдельными неразборчивыми выкриками.

– Что это? – спросила я у гвардейского капитана, тоже выглядевшего озадаченным.

– Кто его знает, молодая госпожа. С утра шумят. Вроде как со стороны коронного замка доносится. Я посылал своих разведать – говорят, там народ собрался, а зачем… То требуют, чтобы к ним вышел светлейший регент, то начинают вопить, мол, хотим видеть принца Нимеда. Хотя он вроде как уже не принц, а король? По закону?

Вестри справился с флагом и спустился вниз. Постоял рядом, слушая непонятный шум.

– Не по душе мне эти вопли, – вполголоса сказал брат. – Пойдем-ка в дом.

– Вестри, – окликнула я, пока мы шли по аллее к темневшему вдали особняку с его остроконечными башенками, причудливыми флюгерами и выступающими по углам срезами карнизов, – вдруг это выльется во что-нибудь… нехорошее?

– К дворцу наверняка нагнали гвардейцев и городских стражников, – стараясь говорить и выглядеть как можно увереннее, ответил Вестри. – Ничего не случится. Покричат и разойдутся. Не каждый день умирают короли, вот горожане и стремятся получить все возможное удовольствие. Чтобы потом было что вспомнить и рассказывать внукам долгими зимними вечерами.

Пока мы возились, успело стемнеть. Я подняла голову, втайне надеясь заметить красное сияние или то непонятное летающее создание, о которых рассказывал Маэль ди Монброн, но, конечно, ничего не увидела – только вечереющее небо, подкрашенное оранжевыми сполохами заката и перечеркнутое острыми шпилями над крышами домов. Даже звезд не заметно.

Тревожное предчувствие упорно не желало исчезать. Похоже, оно преследовало не только меня, но и людей покрепче, ибо, когда мы поднялись наверх, то наткнулись на Авилека и Кеарана, бесцельно отирающихся под дверями отцовского кабинета. Не сговариваясь, мы зашли в приемную, расселись кто куда и стали ждать. Чего – не знаю.

«Это будет длинная ночь, – вдруг подумалось мне. – Очень длинная. И очень может быть, что кто-то из нас не увидит рассвета».

– Дана, – из коридора в приемную комнату заглянул отец. Увидел наше молчаливое собрание, но удивления не выразил. – Дана, зайди ко мне.

Я послушно поднялась и отправилась вслед за отцом. В кабинете потрескивал разожженный камин, над столом покачивались огненные язычки десятка свечей. Отец стоял у окна, смотря на темный сад и мелькающие за оградой уличные огни.