Проклятие Усердия. Том 2 (СИ) - Нетт Евгений

— Каждый Бельвиос, независимо от его принадлежности к той или иной ветви семьи, покидает Тарбиллиан как минимум на несколько месяцев. И я в любом случае не был бы исключением. — Философски подметил парень, потянув за поводья и позволив наставнику с собой поравняться. — К тому же в столице сейчас живёт моя сестра, так что одиноким я себя точно не почувствую.

— Её зовут Страйя, верно? Очень талантливая волшебница, насколько мне известно.

— Не только и не столько волшебница, сколько маг.

— Истинно так. — Согласно покивал старик. — Старость — не радость, иногда я забываю, сколь сильно можно обидеть мага принижением его собственных достижений.

Волшебство — дар от и до, в то время как магические способности требовали скрупулёзных тренировок, концентрации и недюжинного ума. Страйя обижалась на каждого, кому только приходило в голову видеть в ней не усердную магессу, а волшебницу. И такое поведение сам Виктор считал вполне логичным, ибо каждый человек хочет, чтобы окружающие замечали прикладываемые им усилия. Вот только некоторые «титулы» вроде того же волшебства или, чего уж, «святости», зачастую наглухо перекрывают собой личность. В этом плане даже почётное звание сына графа работало на все сто процентов, так стоило ли говорить о чём-то большем?

— Вы, должно быть, что-то хотели? — Долгое ожидание непонятно чего напрягало Виктора, так что спустя пару минут он решил подтолкнуть развитие забуксовавшего диалога.

— Истинно так. — Кажется, это была одна из самых любимых фраз старика. — Помнится, ты спрашивал меня о нематериальном измерении и темнейшей мане, оттуда проистекающей. Сейчас я готов ответить на, как минимум, часть твоих вопросов.

— Здесь? — Виктор недвусмысленно окинул взглядом борта повозки, до которой от силы было пару метров, и парочку конных стражников, приставленных к каравану для его охраны.

— А почему бы и нет, м? — Старик сунул руку за пазуху — и активировал артефакт, который проклятый заметил лишь в момент этой самой активации. Вокруг образовался прозрачный барьер, привязанный не к конкретному месту, а непосредственно к артефакту. Вещица весьма сложная и оттого редкая. Особенно в исполнении, позволяющем пользоваться таким предметом без видимых и ощущаемых возмущений маны. — Виктор, что ты в принципе знаешь о зеркальном измерении, доме магии или, как его ещё называют, изнанке?

— Только самые общие вещи. — Не слишком кратко, но проклятый обрисовал свои познания в рамках нормы, без «дополнений», выросших из его аж целых двух прогулок по изнанке.

— Печально, но ожидаемо. Хотя я, признаться честно, даже не думал, что Бельвиосы столь рьяно блюдут правила. — На этом моменте парень поперхнулся, если бы было чем. — В природе людей касаться запретного. Те, кто поумней, не слишком углубляются, так что мотивы церкви должны быть тебе понятны.

— Запрети крестьянину охотиться зимой сверх меры — и он забудет об этих ограничениях. Запрети ему охотиться совсем, и он будет довольствоваться малым?

— Истинно так, Виктор. Впрочем, вашей фамилии в противостоянии с тёмными магами это всё равно бы не помогло. Удар был слишком неожиданным, а подготовившие его враги человечества — необычайно сильны. Но эти детали нас сейчас не особо волнуют. — Старик вздохнул, явно собираясь с мыслями. — Итак. Пожалуй, начать стоит с того, что вся девятка — это боги, созданные нами, людьми. Мечты, чаяния и стремления людские, наше подсознательное желание очеловечить непонятное — всё это было подхвачено вторгшейся в наш мир маной, и ею же воплощено много-много лет назад. Тогда даже цивилизации в её нынешнем виде не существовало. Королевства? Империи? Султанаты? Забудь, Виктор: тогда существовали в лучшем случае крупные союзы городов-государств. В каком-то смысле род людской мало чем отличался от нынешних варваров-северян…

— Значит ли это, что официальная точка зрения касательно прихода людей в этот мир несколько… неправдива? — Виктор в силу своего происхождения изучал историю, и потому до сего момента был уверен в том, что люди здесь появились как раз-таки с подачки богов. Плюс самые старые хроники, доступные даже Бельвиосам, говорили о сроке в три тысячи лет. Тогда же случился и некий исход, который, если подумать, совсем не обязательно был исходом из другого мира.

— Понимаешь ли, Виктор, «неправдива» — это очень мягкое определение для нашего случая. Фактически, все хроники старше двух тысячелетий подверглись тщательной корректировке. Правды в древнейших хрониках мало, но только так людей можно было оградить от угрозы изнанки, не допустив повторения тех ужасных событий.

— Я не совсем понимаю, в чём именно заключалась проблема, наставник.

— Мана серьёзно изменила наш мир, Виктор. Те, прежние люди не сталкивались с ней. Во всём мире не было маны, и её явление повлекло за собой череду катастроф. Точно город, на который обрушились воды прорвавшей плотину реки, весь мир содрогался и разрывался на части. Ситуация стабилизировалась лишь после того, как «вода» заполнила всё, что только было можно. — Проклятый кивнул столь меткому и понятному сравнению. Но можно ли было сказать, что люди тех далёких времён наслаждались полноценным, невероятно долгим мана-штормом, охватившим всю планету? — Вопреки масштабам катастрофы, выживших было достаточно много. И что самое печальное — многие так или иначе знали об изнанке больше, чем следовало. Ткань между нашими измерениями была слишком тонка, а где-то её не было вовсе. Как итог — люди почерпнули слишком много знаний, которые ныне считаются запретными. Наступили тёмные времена, поставившие под угрозу вымирания сам наш вид. Демоны тогда только начали появляться, почувствовав открытый всем ветрам мир, но полноценное вторжение было лишь вопросом времени…

Рассказ старика больше походил на какую-то эпичную фэнтезийную сказку, нежели на правду, но пока услышанное неплохо состыковывалось с собственными выводами проклятого. В первые месяцы с момента «попадания» он, когда было время, тоже не раз задумывался над тем, насколько история этого мира странна. А так как глядел на всё вокруг он через призму негатива, появление которой спровоцировало проклятие, те его мысли идеально отпечатались в памяти.

— Тогда-то и дали о себе знать боги. Их было не девять, как сейчас, а всего пятеро. Тэмпус Многоликий, Актион, Лункос, Имморита и Инок. Но даже их могущества хватило для того, чтобы помочь людям и заложить основу того, что в дальнейшем станет церковью девяти. Под началом богов люди, сохранившие в себе человечность, дали отпор демонам и их поклонникам. Началась великая война, продлившаяся без малого два столетия. — На этом моменте старик замолчал, опустив веки и тяжко вздохнув. — Церковь победила. Зло было истреблено и выброшено на изнанку, и более никто и нигде не стремился выпустить его в мир. Конечно, иногда находились уникумы, но таковые встречаются и сейчас. Но перед человечеством встала новая проблема…

Двести лет войны. Эта цифра не укладывалась в голове проклятого, но не верить наставнику, которого, между прочим, определили к целому «святому», смысла уже не было. Слишком идеально эти кусочки пазла вставали на свои места. Слишком легко сбрасывали пелену тумана, открывая Виктору глаза на далёкое прошлое и, вместе с тем, такое реальное настоящее. Можно ли было придумать эту историю, точно сказку? Можно. Но проверить её правдивость Виктор если и сможет, то только путём исследования изнанки.

— Первый Континент, величественный и огромный, оказался разорён войной. Там, где некогда тянулись плодородные поля и долины, ныне всё было покрыто проклятым пеплом. Церковь пыталась ликвидировать последствия, но на это требовались десятилетия. А люди, между тем, не хотели ждать. По окончании противостояния сразу несколько десятков тысяч человек, рождённых и выращенных во время войны и для войны, оказались лишены смысла жизни. Некоторые нашли себя в мире, но таких было слишком мало. — Виктор резко понял, к чему могли привести такие обстоятельства. — То тут, то там начали зарождаться конфликты. Не прошло и года, как небольшие стычки превратились в полноценные войны. Вновь рекой полилась людская кровь, а усилия церкви по восстановлению утраченных ранее земель оказались никому не нужны. Междоусобица спровоцировала раскол только-только поднявшего голову единого человечества, и по всему Первому Континенту начали появляться всё новые и новые тёмные. Наши предки попытались вмешаться, но итог оказался крайне прискорбным: рождённые войной владыки дали церкви достойный отпор, вынудив её отступить. И тогда же Инок, глядя на то, как его последователи теряют таким трудом обретённое, сказал, что там, за подвластными ему морями и океанами, есть нетронутая тьмой большая земля.