Дочь горного короля - Дэвид Геммел

Колларин кивнул, а Баллистар заявил:

– Может, кому и понятно, только не мне. Так почему же?

– Многие верят, что душа короля имеет великую силу, – объяснил Колларин. – Маг, принесший в жертву особу царственной крови, получит огромную власть. Говорят, что повелитель демонов Салаймун завоевал мир, убив трех королей. Не знаю, правда ли это.

– В целом да, – сказал Талиесен. – У Салаймуна уговор с хозяевами преисподней: он кормит их кровью и душами в обмен на власть. Такой же договор заключил и Якута, но дважды потерпел неудачу.

– Неуспешный чародей, насколько я помню, расплачивается собственной душой, – вставил Асмидир. – Это одна из опасностей некромантии, верно?

– Предполагаю, что Якута для своих чар использовал проводника.

– Проводника? – повторил Баллистар.

– Чародей погружает в транс своего помощника, – опять пояснил Колларин, – и проводит чары через него. В случае неудачи демоны забирают душу помощника.

– Ну, хватит! – отрезал Талиесен. – Мы тут не для просвещения карлика собрались. Можешь ты найти ее, Колларин?

– Не отсюда. Духовный след можно взять лишь с того места, где она в последний раз ночевала.

– По снегу туда добираться три дня… хотя у тебя, Талиесен, это вышло быстрее, – сказал Асмидир. – Ты путешествуешь как-то иначе?

– Да, но вам этот путь заказан, – ответил тот.

– Тебе непременно надо там побывать, Колларин? – допытывался карлик. – Разве нельзя выследить ее по клочку одежды?

– Я тебе не ищейка, дурак. Снег мордой не рою.

– Как же ты тогда выходишь на след? – спросил Асмидир.

– Трудно объяснить. Человек всегда оставляет свой отпечаток в доме, где побывал. Со временем отпечаток стирается, но если зацепить его, можно идти до конца.

– Где же этот отпечаток держится сильнее всего?

– В постели. На любимом стуле. Порой на родственнике или на близком друге.

– Попав в ее хижину, сможешь ли ты определить цель ее путешествия?

– Нет, – признался Искатель. – Нужно идти по следу.

– Проклятие! Плохи наши дела, – огорчился Асмидир. – Ну, а ты, Талиесен? Ты ведь чародей. Говоришь, что способен видеть будущее, отчего же ее разыскать не можешь?

– Ты мыслишь слишком прямолинейно. Будущих тысячи, и с каждым мгновением зарождаются новые. Сигурни предстает избранницей в каждом из них, это правда. В некоторых она добивается временного успеха, но в большинстве гибнет, не достигнув зрелости. Сейчас я ищу одно-единственное будущее среди многих и многих. Я не знаю, где она, не знаю, зачем она убежала. Возможно, в этом будущем ей недостает мужества.

– Чепуха! – побагровел Баллистар. – Она никогда бы не стала спасаться бегством. Узнав о демонах, она начала бы думать, как с ними сразиться. Я ее знаю лучше любого из вас. Она ушла, чтобы выбрать место для боя.

– Весь вопрос в том, где оно, это место, – проговорил Асмидир. – И почему она не обратилась за помощью к нам?

– Ее отец был хороший воин, но его растерзали на части. Она не хотела, чтобы ее друзья подверглись такой же опасности. Кому из нас под силу бороться с демонами?

– Мне, – сказал Талиесен. – Только в ту пору меня здесь не было. Мой народ вел войну в другом времени, и я был нужен ему.

– Ей не к кому было обратиться, – настаивал карлик, – и она решила биться одна.

– Стойте! – просиял вдруг Талиесен. – Есть один, кого она может позвать на помощь. Я знаю, где она!

– Где же? – поторопил Асмидир.

– В пещере у водопада. Там у нее союзник. Мне пора! – поднялся с места друид.

– Погоди! – остановил его карлик. – Не знаешь ли, что она взяла с собой, когда уходила?

– Ножи, бечевку, немного еды, лук и стрелы. А что?

– Это значит больше, чем тебе кажется. Позволь мне сопровождать тебя.

9

Сигурни протянула руку к огню. Тепло успокаивало. В ночь убийства ее родителей огонь в очаге перестал греть. Если то же самое случится с костром в пещере, она поймет, что смерть близко. Ее ладони покрылись мозолями, кое-где на них проступала кровь.

Свой второй день у замерзшего водопада она провела в трудах. Страх не оставлял ее, но в одиночестве почему-то легче было бороться с ним. У Сигурни-Охотницы теперь одна забота: остаться в живых. А коли так, надо как-то исхитриться и победить чужестранного волшебника с его демонами.

Их можно убить, размышляла она. Отец ударил одного их них клеймором, и показалась кровь. Всякое существо с кровью в жилах смертно. Сигурни взяла точильный брусок, принялась острить саблю. Снаружи быстро темнело. Она повесила на плечо колчан, положила рядом лук.

Будет ли все, как в прошлый раз, когда сначала явился человек в красных одеждах? Сколько демонов приведет он с собой и сколько их было в хижине в ту давнюю ночь? Один, двое, еще больше? Кто знает. Отец нанес удар первым, а мать, возможно, была убита тем самым демоном, которого ранил он.

План Сигурни предусматривал трех.

Ветер крепчал, в пещеру залетали снежинки. Вдали завыл волк. Костер затрещал, Сигурни смахнула с колена искру. Дремота одолевала ее. С луком в руках она стала у входа, подышала холодным воздухом. Слишком долго она обходилась без сна. Если ночью они не придут, нужно будет прилечь днем на пару часов.

«Может быть, здесь они меня не найдут, – подумалось ей. – Может быть, мои страхи напрасны».

На ясном небе сияла луна, и снег, несомый ветром через скованную льдом заводь, светился, как белый туман. Воздух холодил щеки, но сзади шло благодатное тепло.

Одна в белой пустыне, Сигурни стала вспоминать свою жизнь. Жаль, что раньше она так мало ценила свои мирные радости, свое бродяжничество по горам вместе с Эбби и Леди. Девушка, которую она видела в прошлом, была не Сигурни, а ее близнец. Можно ли жить так весело, без всяких забот?

Бернт, милый Бернт… Комок в горле, слезы на глазах. Он любил ее, а она была бессердечной. Не за то ли прогневался на нее Бог, что она так обошлась с Бернтом? Если так, она не станет роптать.

Над деревьями пронеслась белая сова, тихий убийца. Сигурни вспомнила, как увидела ее в первый раз. После гибели родителей девочку взял к себе старый Гвалчмай. Он часто водил ее ночью в лес, показывал разную ночную живность. Он был прекрасным отцом, старый пьяница – а к выпивке прикладывался, пока Сигурни спала.

Всего несколько месяцев назад она жила как хотела и думать не думала ни о ком, кроме себя самой. Теперь на ее попечении новорожденное войско, которое вряд ли дотянет до возмужания.

Да что там войско – самой бы до утра дотянуть.

Усталость гнула ее к земле, но лук в руке придавал бодрости. Она больше не ребенок, бегущий от смерти. Она Сигурни-Охотница, и пусть страшится тот, кто вздумает бросить ей вызов.