Тайные поклонники Рины (СИ) - Муравская Ирина

— Я хотел извиниться, — вместо этого Чернышевский сразу переходит к сути.

Едва заметно киваю.

— Извиняю. Это всё?

Честно? Мне уже всё равно. Вот ночку переспала с обидой и как-то отпустила. В смысле… ну, у него вчера был целый день написать, если уж не позвонить. Всего одно смс с коротким: извини. Разве так сложно? Я на самом деле была уверена, что утром что-нибудь да обнаружу, но увы… Значит, видимо, не так сильно надо.

— Слушай, Арин, — Вадик растирает глаза, собираясь с мыслями. — Ну правда. Накосячил. Вспылил. Не сдержался.

Да, очевидно, что о чувстве вины речи не идёт. Типа, подрался и подрался. Ну а то, что я опять оказалась в эпицентре сплетен — это так, побочный эффект. С кем не бывает, да?

— Недолго продержалось твоё общение: "не устраивать соперничества", — замечаю я не без толики ехидства.

— Да не в соперничестве дело. Просто это тяжко, когда каждый считает своим долгом по ушам съездить. Подзуживает и подзуживает. Мозг начинает накручивать, кулаки стискиваются. А тут Арс под горячую руку попался с этим своим флегматичным: "что там у нас и как — не твоя забота". Рубильник и замкнуло.

— Что ж. Соболезную твоему рубильнику, — невесело вздыхаю. — Это я без сарказма, правда. Я не планировала его ломать.

— Ты здесь и ни при чём. Дело во мне, выдержка подвела. Я ведь прежде не оказывался в такой ситуации. Да, было однажды, что нам с товарищем понравилась одна девушка, но тот вопрос как-то сам урегулировался. Без конфликтов. Здесь же я оказался не готов. Закрытая территория, и Андрей, и Арс. И это твой "N" меня ещё напрягает…

Ого, куда его занесло.

— А "N"-то чего тебе сделал?

Сидит себе чувак тише воды, с пятницы ни гугу, а на него, бедолагу, бочки катят.

— Два и два сложить несложно. Я не забыл как ты выискивала у нас шрамы. Полагаю, это была какая-то опознавательная метка. И у Арсения она нашлась, это я тоже помню. После чего у вас завязалось общение, хотя прежде вы друг с другом т не здоровались. Значит, он возможный подозреваемый. Значит, возможно, именно с ним ты всё это время могла переписываться.

— Ого, — как он лихо-то. Про шрамы ведь я действительно Вадику не рассказывала. Только про эпичное вываливание из шкафчика и подозрение, что это кто-то из волейбольной команды. Без имён. — Да ты Шерлок Холмс покруче меня будешь.

— Это обычные наблюдения, которым я прежде не придавал значения. Снова самонадеянность подвела. А потом как осенило, ну и на ревности крыша окончательно слетела…

Стоп. Значит, причина драки заключалась вовсе не в нашей с Шевченко ночной астрономии? Получается, я самолично стала её, так сказать, косвенным зачинщиком… потому что рассказала ему про "N"?

— Думаю стоит предупредить, что Арсений не единственный возможный кандидат. Андрей тоже на карандаше, — признаюсь я. Не ради того, чтобы подразнить. Ради справедливости.

Моё откровение встречается не хилым удивлением.

— Реально? Вот этого не ожидал. Я думал, он так… примазался под шумок.

— Возможно, да. Возможно, нет. Там есть свои причины…

Про наш спонтанный поцелуй на вечеринке так же благоразумно не упоминаю. Смысловой ценности он не несёт, а вот неприятно царапнуть способен.

— Хм… Мда. Интересный поворот, — протяжно присвистывает Вадик. — Теперь мне даже слегка стыдно перед Арсом. Если и бить морды, то надо было обоим, а то нечестно получается.

Класс. Чудесный вывод.

— Я обязательно передам Андрею. Сможете устроить стрелку за школой. Только позовите, пожалуйста, как можно больше народу. А то в прошлый раз маловато свидетелей было.

Ядовитый сарказм не остаётся незамеченным.

— Ты права. Прости, — спохватывается Чернышевский. — Меня снова заносит.

— Заносит.

— Я это не контролирую, честно. Это где-то на подсознании.

— Понимаю.

— И я ведь не слепой. Насчёт Андрея не знаю, но по поводу Арса… Я же вижу, что к нему у тебя взаимные чувства выражены сильнее. Да это все видят. Удивляются, но не отрицают очевидное.

— Удивляются тому, что Арсений может кому-то нравится?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— М-м-м… не совсем, — смущённо морщится Вадик. — Не хочу говорить, чтобы ты не решила, что мне корона голову жмёт.

— Скажи. Даю слово, я так не подумаю.

— Ну… народ не понимает, как можно рассматривать его как парня… когда… кхм, есть я. Прости. Это не мои слова.

— Ну ещё бы, — да чего уж, это ни для кого не сенсация. — Ты ведь у нас вроде школьной элиты. Если бы мы жили в Америке, ты непременно стал бы "королём" бала.

— Не знаю. Возможно, — равнодушно пожимает плечами Чернышевский.

— Что? Не очень хочется?

— А зачем? Если только при условии, что ты бы в таком случае стала моей "королевой".

Ооо…

— Ну… До звания "королевы" я явно не дотяну. Популярности не хватит, — настаёт мой черёд смущаться. — А вот титул "попрыгуньи-стрекозы" сто процентов закрепили бы за мной, это да.

На несколько секунд повисает неловкое молчание. Слышно как гудят потолочные лампы и топают через стенку по коридору.

— И всё же. Ты бы согласилась? — первым нарушает тишину Вадик.

— На что?

— Стать моей "королевой".

Ух, что-то жарко резко стало. Буквально чувствую под тонкой блузкой проступивший липкий пот. Будто всю вентиляцию по зданию перекрыли разом.

— Это ты мне сейчас что, так завуалировано встречаться предлагаешь? — сглатывая образовавшийся ком в горле, с хрипотцой уточняю я.

— Да, — Вадик делает шаг ко мне. — Или нет, — ещё шаг. — Это зависит от тебя, — последний шаг сокращает между нами дистанцию до опасного минимума. Смотрю на него снизу вверх, нервно вцепившись ногтями в столешницу и боясь шелохнуться.

— Не надо, — прошу я, когда кончики его пальцев касаются моей щеки.

— Почему нет? Я не хочу давить, но ты должна понять: ходить в дураках занятие не особо приятное. На смешки за спиной мне плевать, а вот твоя неопределённость действительно задевает.

Понимаю. Я очень хорошо это понимаю. И не понимаю, почему такой человек как он, с чего-то возможностью склеить практически любую девчонку в школе, упорно не отказывается от меня. Задетая гордость? Спортивный интерес? Незакрытый гештальт? Или же я реально настолько ему небезразлична?

— Но сдаться ты по-прежнему не готов? — на всякий случай уточняю, забыв как дышать.

— Я уже говорил: такими девушками не разбрасываются. Ты смешная, Рина. Заводная, яркая. Ты украшаешь место одним своим присутствием. Не рискнуть, забив на гордость, будет, по меньшей мере, глупо, но… — его слова дезориентируют, как и он сам, как и сладковатое дыхание, вырывающееся сквозь приоткрытые приближающие губы. Приближающиеся для поцелуя…

Губы всё ближе, а я всё дальше и дальше падаю в бездонную пропасть собственных искушений.

— Но… — эхом вторю я еле слышно.

— Но водить себя за нос не позволю.

Реакция заторможена, однако нахожу в себе силы тормознуть Вадика предупредительно выставленной вперёд рукой, пресекая возможно непоправимую для нас обоих ошибку.

Приятное наваждение рассеивается от невидимого болезненного укола под дых.

— Считаешь, я вожу вас за нос? — романтический запал уходит по щелчку. — Такого ты обо мне мнения?

Чернышевский запоздало прикусывает язык, но слов обратно не взять. Как любит говорить папа: слово не воробей, из дробовика не застрелишь.

— Прости. Я не так выразился.

— Да нет, так, — соскакиваю с парты, с глухим пристуком ударяя каблучками по деревянному паркету. — Я отлично догадываюсь, как моя неопределённость смотрится со стороны. Вот только это не попытка играть на чужих чувствах. Это попытка разобраться в собственных.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я понимаю.

— Нет, не понимаешь.

— Ты права. Не понимаю. Но стараюсь.

— За что я тебе искренне благодарна. Однако наберусь наглости и попрошу тебя проявить ещё немного терпения.

— Немного — это сколько?