Анжелика и заговор теней - Серж Голон

– А я – тем более, – сказала Анжелика.

Ей показалось, что она и теперь слышит душераздирающий крик Амбруазины. Она выпила большой бокал вина, чтобы прийти в себя.

– … Я не знаю, почему я это сделала. Может быть, потому что на пляже мы были единственными женщинами. Будьте милосердны, перемените тему.

– Ах, женщины! – воскликнул Виль д'Эвре. – Что представлял бы собой мир без вас? Он был бы лишен нежности, благодушия, очарования, капризов, неожиданных алогичных поворотов, в которых заключается секрет их обаяния.

– Этьен! Я обожаю вас, – сказала Анжелика, обнимав его.

– Это вино пьянит, – комментировал Карлон, рассматривая свой бокал на свет. – Я полагаю, что мы захмелели.

– И это в тот момент, когда истина должна была появиться на дне вашего бокала! – сказал Виль д'Эвре.

– Да… – Карлон хранил мрачный вил, – по правде говоря, герцогиню убили мы, поэтому нас и мучает совесть. Вы правы Виль д'Эвре. Вопреки своему желанию, я признаю себя соучастником преступления.

– Двух! – отрезал маркиз.

– Двух?! – подскочил интендант.

– Да. Одно – то, в котором упрекает вас совесть – убийство герцогини де Бодрикур. Второе, вы пьете вместе с нами весь вечер вино, предназначенное губернатору и епископу.

Я не знал его происхождения, когда садился за стол. Это не помешало вам пить и хвалить его.

Глава 25

Несколько мгновений интендант Карлон оставался удрученным. Видно было, что он пытается разобраться, как выйти из такой деликатной ситуации.

– Ах, зачем я пустился в это путешествие в Акадию? – простонал он.

– Да, почему? – спросил насмешливо Виль д'Эвре. – Это могу сказать вам я. Вы хотели сунуть нос в мои дела, помешать мне получить мои дивиденды. Вы представляли, что совершите турне в Акадию, как вы совершали турне в провинцию, чтобы поприжать бедняков. А Акадия – это совсем другое дело. Там не то обращение. Акадия вас потрепала, вы просто жалкий человек.

– Но не забывайте о границах дозволенного, – запротестовала Анжелика, приходя на помощь несчастному. – Этьен, вы очень злы. Не слушайте его, интендант. Мы выпили лишнее. Завтра вы протрезвеете и снова наберетесь смелости.

– Но вы не забудете, что здесь было сказано, настаивал Виль д'Эвре

–Забыть? Забыть Акадию! Если вы забудете, то я напомню вам я!

– Вы слишком строги с ним, Этьен.

– Э-э. Он строг тоже. Если бы вы могли знать его в Квебеке. Ведь он действует только по чьей-нибудь указке. Я не упущу случая взять реванш. Вы не знаете меня. Я, я могу быть очень, очень злым.

Мысли Анжелики блуждали. Ла-Рошель. Сон, грезы. Но сегодня жизнь начинается вновь. Она теперь в безопасности. Она под защитой человека, которого ничто не пугает. И он оградил ее своей любовью от всех бед. Почувствовав магическое притяжение, она поискала его глазами на том конце стола и, обнаружив Жоффрея, успокоилась. Колесо судьбы повернулось. Ей выпало счастье.

А он, воздавая ей должное, медленно поднял свой бокал в ее сторону и, казалось, повторял издали: «Давайте выпьем, выпьем! За здоровье короля Франции!» Она выпила и почувствовала, как по всему телу вместе с этим божественным нектаром расстекается радость и уверенность в триумфе Анжелика пила медленно. Она испытывала жажду, а вино было восхитительным. Его теплые волны ощущались в горле как бесконечный поцелуй. Она утоляла жажду и не могла утолить.

«Почему этот поцелуй?» – спрашивала она себя. Это казалось ей ненормальным, но она не жалела об этом. Она испытывала бесконечное удовольствие. Видение Ла-Рошели. Боли и радости, которые принадлежали только ей.

Рядом с ней Виль д'Эвре продолжал разговаривать сам с собой.

– ..Еще опаснее Карлона военный губернатор. Один из ваших злейших врагов.

– Однако он гасконец, как Фронтенак, как мои муж.

– Да, но он тип мрачный, скрытый. Он примкнул к партии отца д'Оржеваля, как когда-то его предки, во время Реформы.

– Разве он мог быть протестантом? Ведь он занимал такой высокий пост!

– Нет. Но он был сыном обращенного. А это хуже. Вот Сабина де Кастель-Морга – это другое дело. Она царила в городе, так как держала в руках массу дел. В меру благочестивая, она занималась благотворительностью, бывала в светском обществе. Милосердие и интрига были одинаково свойственны ее натуре. Находились и такие, кто считал ее злой и некрасивой. Я же-нет-так не считаю. Я люблю ее, как свою сестру.

Но мы поспорили, даже поссорились из-за ее сына Анн-Франсуа. Д'Оржеваль отсылал его на охоту с капканами на нагорье. Я возражал. Но она полностью подчинялась Себастьяну д'Оржевалю. Поговаривали, что она была его любовницей.

– Но ведь он иезуит! – возмутилась Анжелика.

– О! Знаете ли, эти иезуиты…

– Молчите, вы слишком много выпили. Вы злословите Она выпила еще. Вино было приятным и полностью утоляло жаж.ду, не опьяняя человека. Оно постепенно растекалось по языку, изо рта проникало во внутренности и возбуждало аппетит.

Анжелика почувствовала, как тепло расходится по телу и пожаром воспламеняет все ее существо.

Она должна была выйти. Свежий воздух охватил ее, успокаивая и опьяняя больше, чем вино. Во тьме покачивание корабля на волнах вызывало головокружение. Угли жаровни горели в ночи красными и золотыми огоньками, как отблеск вина. От жаровни поднимался запах жареного мяса.

Около батареи слышался смех. Там Кантор и Ванно развлекали девушек Короля. Пели матросы. Каждый понимал, что и часовые могут рассчитывать на лоток бургундского. Она сделала несколько шагов среди света и тени. Она была здесь, в чудесной компании г собственной тенью. Этого двойника подарило опьянение «Кто может одержать верх над тобой? – спрашивала Анжелика ее тень.

– Что рассказывает этот Карлон? Будущее принадлежит тебе! Ты обладаешь Любовью, ты обладаешь Красотой… Молодость еще продолжается. Бодрость, вкус к жизни, умение наслаждаться красивыми вещами, защита и покровительство мужчины, который тебя обожает… Стоит тебе только появиться в Квебеке, и ты его покоришь»

Какая-то рука окружила се железным обручем, привлекла, запрокинула ее лицо – Они все совершенно пьяны, – сказал голос де Пейрака. – Любовь моя! Любовь моя!

В этом тумане головокружения его руки, лаская, ее опьяняли еще больше.

– Любовь моя! Любовь моя! – Он обнял ее еще крепче, а его губы произнесли:

– Шайтан! Шайтан!

И это ей напомнило персидского принца. Он тоже говорил: «Шайтан! Дьяволица!»

– Пойдемте, душечка, метрдотель несет фазана, украшенного перьями.., и пирог… Он повел ее.

– Вы отведаете лакомые закуски. Это поможет вам справиться с головокружением. Вы будете чаровать нас своим присутствием. Когда вы удаляетесь, меркнет свет. Мы всего лишь грубые бедолаги, заброшенные на окраину света.