Уходящая натура - Фридрих Незнанский

«Глорий» в Москве обнаружилось штук шесть. Она почему-то отмела сразу ту, которая заправляла и ремонтировала кондиционеры, и вторую, доставляющую обеды по городу. Среди оставшихся фирм в глаза сразу бросилось детективно-охранное агентство. Белка интуитивно почувствовала, что Макс — оттуда. И под ложечкой засосало.

Первым побуждением было позвонить Максу и все выведать у него самого. Но оно показалось Изабелле глупым. Советоваться следовало, разумеется, с сообщниками — и она помчалась в кабинет директора «Логики».

Вовк не то чтобы испугалась. Она Максима не боялась отчего-то. Может быть, чувствуя, что произвела на него впечатление как женщина — и он не сможет ее обидеть. Но надо было выговориться. Надо было услышать в ответ от Данилы или Валерика: «Не бери в голову, Белка. Это совпадение. Не более того…»

Она уже коснулась пальцами ручки двери, когда, среди неясного говора внутри кабинета, ее слух выделил одну-единственную фразу: «Тела никогда не найдут».

Она замерла, как обухом ушибленная. Ее выводов, конечно, не одобрил бы покойный ныне профессор Штейн. Он бы заявил, что нельзя, не ведая контекста, рассчитывать на то, что логическое умозаключение, выведенное из отдельной услышанной фразы, будет верным. И был бы в данном случае неправ. Потому что в голове у Изабеллы сразу же будто мозаика сложилась. Словно только этих трех слов и не хватало.

И она теперь точно знала, что случилось с академиком Дубовиком. Знала, что денег за проведенную на выставке «работу» она никогда не получит. Но зато может получить немалый срок. Знала, что Максим уже на первое свидание шел, подозревая ее в причастности к преступлению. Хотя знала и то, что он сам сейчас страдает.

У нее не было ответа только на один-единственный извечно российский вопрос: что делать?

И она не придумала ничего лучше, чем выйти на улицу, подойти к самому краю тротуара и, подняв непреклонно руку, остановить первый же свободный таксомотор.

На вокзале, за десять минут до отправления поезда, она зашла в круглосуточное Интернет-кафе и в ответ на комментарий Макса сделала последнюю свою запись в «живом журнале».

4

Константин Меркулов с распростертыми объятиями встретил друзей в кабинете, отключил селектор, чтобы никто не мешал, однако предупредил:

— Извините ребята, но времени у нас немного. Я хотел было с вами просто повидаться, да поболтать, да по старинке всем вместе подумать, посоветоваться. И с тобой, Слава, хотя ты сейчас вроде бы и не при наших делах. Но обстоятельства переменились: меня через полчаса ждет Кудрявцев. Возможно, сразу же собирается докладывать и выше. Потому коньяку я вам сегодня не налью. Разговор будет короткий и, прошу, только по делу.

— Какое же дело без коньяка? — вроде бы в сторону пробурчал Турецкий, но так, чтобы Костя услышал.

Он и услышал, но даже внимания на подколку не обратил, что свидетельствовало о сильной озабоченности.

— Ты, Саня, скажи лучше, есть ли что-то, чего ты еще не успел мне доложить?

— Есть. Очередные гвозди в крышку гроба чертовой «Логики». Сам узнал только что. Мы на днях посовещались и наметили новые пути подхода к проблеме. Сейчас начинаем пожинать первые плоды. Во-первых, интересный результат дала проверка окружения братьев. Наша рыжая Изабелла, оказывается, училась на одном курсе с Валерием Гончаром и соответственно знает его давно. С остальными сокурсниками плотной связи Гончар не поддерживает. Следовательно, скорее всего, речь идет о полноправном участии сокурсницы во всех делах фирмы. Во-вторых, Поремский с Елагиным прошерстили все столичные вокзалы и аэропорты, подняли там все архивы баз данных. В общем, найдены сведения об интересных билетах на «Красную стрелу» в ночь с семнадцатого на восемнадцатое марта. Вагон спальный. Пассажиры — Борис Сергеевич Дубовик и Изабелла Вовк. Сразу проданы и обратные билеты из Петербурга. Двадцать второго оба в одном купе должны были вернуться в Москву. Так, что я завтра вызываю ее на допрос. Интересно, как она объяснит, куда потом делся академик. Похоже, из известных нам лиц она последняя, кто видел Дубовика. Потом с ним имели дело лишь те, кто удерживает академика в плену, или убийцы.

— Понятно. Тогда я сам сейчас попытаюсь свести концы с концами. А вы следите, какая вырисовывается картинка. И поправляйте, ежели что.

Меркулов, раздумывая, с чего начать, прикусил губу.

— Итак, приступим. В процессе расследования дела об исчезновении академика Дубовика мы вышли на преступную группировку, ядро которой составляет не менее трех человек, хотя не исключены и другие фигуранты, которых мы пока просто не знаем. Попробую перечислить, какие преступления этой группы лиц на настоящее время нам известны.

Эпизод первый: кража программы распознавания символов и автоматического перевода старинных рукописей. Это хищение стоило жизни автору научной идеи профессору Борису Штейну. Непосредственным исполнителем кражи мы полагаем Валерия Гончара. Доведение до самоубийства тут не доказать, поскольку не было ни умысла, ни жестокого обращения. Можно попытаться, конечно, подвести к хищению предметов, имеющих научную ценность. Хотя, опять же, чтобы доказать научную ценность похищенного, придется потрудиться, провести экспертизы, привлечь ученых.

Эпизод второй: хищение принципиальных схем и программного обеспечения телефонного аппарата для мобильной связи нового поколения в фирме «Москва-Интер». В данном случае исполнителем являлся старший Гончар — Данила. Разработка Чепурного всплыла в Японии, куда она попала через корейскую и российскую фирмы-посредники. Есть предложение поинтересоваться деятельностью Василия Егорова и его «Вертикали» более пристально. Кажется, корейцы давно с «Вертикалью» работают. Не исключено, что подобный эпизод не первый в их совместной деятельности. Но даже если это и единственный такого рода опыт, думаю, что роль Егорова функцией свидетеля не должна ограничиться и на пару лет его следует изолировать от общества. Однако и тут потребуется доказать, что он загодя знал, что перепродает имущество, добытое заведомо преступным путем.

Турецкий сделал себе быструю пометку в блокноте.

— Эпизод третий, — продолжал Костя, — передача базы данных фирме «Космос», принадлежащей господину Аркадию Перекресту. Непосредственный исполнитель — Изабелла Вовк. Именно из этого эпизода растут ноги еще одного дела по статье тридцатой — приготовление к преступлению. И одна из планируемых жертв этого преступления — твой юный племянник, Слава. Что с эти делом, кстати?

— Поостережется. Ну и Квасов на контроль взял.

— Ага, понятно. Олег должен принять меры. Однако вернемся к нашим баранам. Помимо непосредственно причиненного ущерба потерпевшим вполне возможен экономический вред, нанесенный стране, если все украденные наработки в конечном счете проданы за рубеж. Что, разумеется, будет являться отягчающим обстоятельством, если вообще не потянет на отдельную статью. Надо разобраться, сможем ли мы предъявить обвинение и по сто восемьдесят девятой, например инкриминировав незаконный экспорт или передачу технологий и научно-технической информации. При этом придется доказывать, что хотя бы часть переданных материалов может быть использована при создании вооружения или военной техники.

— Дело не мое, конечно, но программу распознавания рукописей приплетем вряд ли. А вот новый мобильник может претендовать на звание разработки как минимум двойного назначения, — заметил Грязнов.

Меркулов лишь кивнул и продолжал:

— Все указанные эпизоды подходят также и под определение мошенничества, поскольку похитители всюду злоупотребляли оказываемым им доверием. Дела эти типичны, что позволяет, возможно, предъявить руководителям «Логики» и обвинение в лжепредпринимательстве. Но это тоже надо еще доказать. Помимо перечисленного не исключена причастность фигурантов к деятельности хакерской группы «Мастер». Это подтверждается обнаруженным в конспиративной квартире хакеров компьютером, закупка которого осуществлена для фирмы «Логика». И личным контактом одного из хакеров с программистом этой фирмы. Думаю, что эта информация будет небезынтересна Мирошкину — наши сведения по хакерам непременно передай ему, Сань. Он их по сто восемьдесят седьмой раскрутит: изготовление или сбыт поддельных кредитных либо расчетных карт и иных платежных документов.

Александр Борисович снова черкнул ручкой в блокноте, но от основного вопроса, висящего на нем, это его не спасло.

— Все это, конечно, очень хорошо. — В голосе Константина Дмитриевича появился неприкрытый сарказм. — Сане за такой вскрытый «букет» можно уже орден вручать. Но мы так ничего и не знаем о Дубовике… Я понимаю, конечно: все больше улик указывает на тот факт, что и похищение академика не обошлось без конторы предприимчивых братьев. По крайней мере, Изабелла сопровождала Бориса Сергеевича до самого возвращения в Москву. Но ведь она может заявить, что академика знать не знает. Летела в самолете по соседству со старым маразматиком, который пытался к ней приставать. И что разошлись они у трапа самолета сразу и навсегда. Ну припрем мы ее показаниями свидетелей с ганноверской выставки. Ну скажет, что соврала — не хотела академика компрометировать. А в самолете поссорились навек и разбежались… Что будем делать?