В заповедной глуши - Александр Мартынов

— Валь, слушай!

— В глаз, — предупредил Валька, стараясь спрятаться под подушку.

— Ну Валь!..

— Ну что? — Валька сел. — Чего тебе? В туалет проводить?!

— Нет, — Витька почесал кончик носа. — Вот. Это. Послушай. Я только что вроде как стихи написал.

— Сти-хи-и-и?! — Валька сел прямее, уперся локтем в спинку. — Стихи, какие стихи?

— Ну вот как бы… — Витька откашлялся, посмотрел в стену и очень хрипло заговорил: — Однажды десять пацанов в столовку шли — обедать, но школьный рухнул потолок — и их осталось девять…

Первые куплеты Валька слушал скорее с удивлением. Но уже с середины сел прямо, прикусил сгиб указательного пальца. А когда Витька закончил — глядя в пол и уже совершенно не своим голосом — потребовал:

— Ну-ка, колись. Это правда ты написал?

— Ну… — Витька поставил ногу на ногу. — Фигня, конечно…Фигня? — он вскинул на Вальку ждущие глаза.

— Текст, — Валька протянул руку. Витька бегом метнулся к подоконнику, принёс листок, на котором с массой ошибок и исправлений были вкривь и вкось записаны куплеты. Валька пробежал их глазами туда-сюда, подумал, качая ногой, потом хрюкнул внутри себя и негромко запел, глядя в потолок:

— Однажды десять пацановВ столовку шли — обедать,Но школьный рухнул потолок —И ихосталось девять.

В аллеи парк их зазывал:Мол, милости к нам просим!Один из школы шёл — пропал,И ихосталось восемь.

Решил один, стоя в углу:«Так жить?! Да ну их всех!»И он уселся на иглу —И ихосталось семь.

Потом седьмой в кино нырнулНа фильм хитовый «Жесть»,Но кто-то бомбу там рванул —И ихосталось шесть.

Девчонок азер задирал,Назвал их «русский б…дь!»Шестой ему хребет сломал —И ихосталось пять.

Один на юге отдыхал,У моря, на квартире.И там в заложники попал —И ихвсего четыре.Четвёрку военком забрил:«Служить — дело мужское!»Один на мину наступил —И ихосталось трое.

Втроём вернулись по домам,Но ночью беспокойнойВернулась к одному война —И ихосталось двое.

Уголь ещё один рубал,И были дочь и сын…Но в шахте начался обвал —И вот —в живых один.Его семейный детский домЗвенит от голосов……Никак забыть не может он

Про десять пацанов[26]. — Валька щёлкнул пальцами, засмеялся и сказал: — Примерно так. Ты раньше стихов не писал?

— Нет, — помотал головой Витька. — Это что… это песня получилась?! Натурная?!

— То-то и оно-то, — Валька хлопнул листком по ладони. — И отличная песня, кстати! На колонию не потянет, но оччччень оп-по-зи-ци-он-но.

— Да иди ты, — засмеялся Витька. И только теперь сообразил, что Валька смотрит на него очень и очень серъёзно. — Ты что, правда думаешь, что я…

— Я ничего не думаю, — покачал головой Валька. — Я просто констатирую факт: это — неплохие стихи. Из них можно сделать неплохую песню. Предложи её своим пионерам.

— Они не мои, — отрезал Витька. И тут же поправился: — Ну и мои? Ты знаешь, там очень хорошие ребята.

— Я уже убедился, — Валька потянулся.

— Необычные только, — задумчиво сказал Витька, садясь удобнее. — Я сперва от их разговоров дурел, честно. Сельхоз, колхоз, надой, удой…

— Представляю…

— Не смейся, я серьёзно.

— Я и не смеюсь. Запишись в пионеры.

— Смеёшься всё-таки… Они своих-то не всех принимают. Я вот думаю — если бы там, у нас, можно было бы наших бесиков так организовать — вот это была бы сила!

— Давай пока всё-таки поспим, — предложил Валька. — Завтра понедельник, Михал Святославич нас по графику подкинет — ты не забыл?

— Хотел бы — не могу, — сообщил Витька, возвращаясь на свою кровать.

5

Размашисто трусивший впереди Белок остановился и сел. Михал Святославич пробормотал:

— Так. Одинец.

Держа карабины на отпущенных ремнях поперёк груди, мальчишки шагали по обе стороны и чуть позади своего воспитателя. Валька буквально наслаждался такими походами — они были ему привычны и напоминали лагерь де ла Роша. У Витьки опыт лесной жизни был минимальным, но и ему это отчётливо нравилось. Михал Святославич показывал своим подопечным лесные следы, знакомил с тем, как живёт Пуща и её обитатели, что нужно делать, чтобы не пришлось пускать в ход оружие без крайней необходимости, как обойтись без продуктов. И искренне радовался, когда мальчишки делали успехи. Правда, внешне это выражалось лишь в том, что он шевелил левой бровью и чуть суживал глаза — но мальчишки уже научились понимать этот знак.

— Кто такой Одинец? — не понял Витька. Валька объяснил, осматриваясь:

— Волк-одиночка.

— Да, только в данном случае это ещё и имя собственное, — сказал Михал Святославич, приближаясь к Белку. — Есть тут такой. Легендарная личность. Старики утверждают, что ему полвека, а то и больше.

— Волки столько не живут, — сказал Валька. Михал Святославич кивнул:

— Точно. Но вот поди ж ты…

— Что, от него много вреда? — деловито спросил Витька, в голове которого уже плотно улеглись рассказы Альки о животноводстве как основе благосостояния колхоза. Михал Святославич покачал головой, становясь на колено и оглаживая загривок Белка:

— Совсем никакого. Он скотину не трогает… Я его ради интереса раз пять выследить пытался. Чёрта с два.

— А почему Белок не реагирует? — ошарашено спросил Витька, уже имевший удовольствие наблюдать, как поднимает всю шерсть и буквально хрипит пёс, натыкаясь на следы волков.

— А вот ещё одна загадка, — Михал Святославич рассматривал траву. — Ну точно, как по воздуху пролетел… Не реагирует. И всё тут. Может, это и не просто волк.

— Да ну, вы смеётесь, — обиженно сказал Витька. — Как тогда, с антенной.

Несколько дней назад Михал Святославич отправил обоих мальчишек на крышу — чистить антенну (тот самый замысловатый значок, сперва показавшийся мальчишкам резным деревянным коньком) «для лучшего прохождения сигнала компании NTV». Мальчишки три часа старались на солнцепёке, обливаясь потом, а лесник по временам озабоченно покрикивал снизу, что «ещё плоховато проходит, ну-ка!..», пока мальчишки, озверев и уже двадцать минут не получая инструкций, не спустились вниз и не обнаружили, что их наставник спит у себя в комнате.