Крепитесь, други! - Астра

— Не знаю, — сердечко ее упало.

«Я чего-то не умею, ему неинтересно со мной, сейчас он поймет, что впервые наедине с таким богатырем, богом…»- ей хотелось убежать.

— Пойдем на улицу, я не хочу в кино, — она метнулась прочь.

Они поднялись, пробрались в темноте к зеленым буквам Exit и покинули зал. Весенняя гроза только что отгремела, еще слышалось прощальное рокотание грозовых туч. В воздухе стоял свежий запах молнии, вниз по Тверской бежали бурные ручьи. «Жаль, — подосадовал Игорь, — не видел дождя, хлестких порывистых струй»… Он с интересом посматривал на свою спутницу. Странно. Полнейшее впечатление неопытности у такой красивой девушки… Что за дела? Он дотронулся языком до усов, покусал их зубами. Ладно, посмотрим.

— Я хочу вернуться к своему предложению, — сказал он. — Едем вчетвером. Ты приглашаешь лучшую подругу, а я — Николая. У тебя есть подруга?

— Да.

— Как ее зовут?

— Агнесса.

— Очень красивое имя, — быстро сказал он. — Поговори с ней. Оттянемся на природе, по шашлыкам приколемся. Договорились?

— Я попробую.

Они расстались у Охотного ряда так же, как в прошлый раз.

Незадолго до майских праздников в агентстве появился Виктор, осунувшийся и не очень смелый, как человек, побывавший в крупной переделке.

— О, Витя, Витя! — загудел Юра гулким басом. — Что, деньги кончились?

— Какие деньги? — вздрогнул тот.

— Да те, со страницы, — Юра смешался, глянул зорко и прибавил с радушностью в голосе. — Непросто быть мудрецом-директором театра? Не унывай, все бывает. Садись, поправляй свои дела, у нас Лада такую штуку выдумала, все сыты и счастливы.

С кривоватой улыбкой Виктор уселся за стол во второй комнате, потому что его прежнее место было занято под второй компьютер и лазерный сканер. Здесь тоже ощущался общий вихрь делового творчества, было много молодежи, кто-то принес договор и разбирался с Екатериной Дмитриевной, кто-то отправлялся на встречу и отмахивался от напутствий «К черту, к черту», другие ворковали в телефонную трубку, шутили, пили чай, не обращая на него внимания. Новички по прежнему набегали волнами, и либо исчезали через неделю-другую, либо начинали зарабатывать, наливались уверенностью и занимали свое место среди равных. Лицо Виктора было многим знакомо, но не настолько, чтобы отвлечься ради него от прекрасного занятия на благо самоутверждения, обогащения, завоевания своего места под солнцем.

Он совсем пал духом. Все присутствующие внезапно показались ему умными и прекрасными, далеко обставившими его по жизненной и деловой стезе. Какие-то выставки, тематические страницы…

Разложив старые записи, Виктор набрал на пробу два-три телефонных номера и положил трубку. Тошнотворным приступом поднялось отвращение. Поднявшись, он вышел в коридор, сбежал по лестнице на первый этаж. В темной переговорной, не зажигая света, опустился на диван.

«Что делать? Что мне делать? В одну и ту же реку нельзя войти дважды не только потому, что она другая, но потому что и ты другой. Все поменялось, внутри и снаружи. Нужен ход. Думай, Витька, думай. В последний раз».

В это время наверху в первой комнате собрались, как на подбор, все ее сотрудники. Юра соблазнял по телефону очередную секретаршу очередного шефа, удивляясь ее непонятливости.

— Выставка! Святое дело! — говорил он. — Как можно не пригласить москвичей к своему стенду! Директора должно заинтересовать такое предложение. Сейчас освободится? Я подожду на телефоне…

Возле Шурочки сидел на стуле благообразный господин, желающий разместить сообщение о чудодейственном амулете, который он выпиливал из сибирского кедра и который, по его уверениям, достаточно было прилепить к любой части тела, нуждающейся в лечении, как она исцелялась. Ни лицензии, ни патента, ни медицинского заключения у него не было. Шурочка подбирала уклончивые слова для отказа, зная, как больно его принимать.

«Вот, — думалось ей, — и наступила пора, когда клиент сам просит принять у него деньги…»

Лада наклонилась к Агнессе.

— У тебя есть минутка для меня? Поговорим?

Они вышли в коридор, спустились по лестнице. В переговорной комнате было пусто, но пахло табаком, дым еще не рассеялся. Лада включила вентилятор.

— Агнесса, ты очень занята на праздниках?

— Данюшку увезут на дачу, и я буду шить. Выставка на носу. Да подруги-друзья придут на вечерок. А что?

— И мне заниматься надо. Конкурс уже объявлен, — неуверенно сказала Лада. — Но без отдыха тоже нельзя.

— Что случилось, Солнышко, что ты мнешься?

Лада решилась.

— Игорь приглашает нас с тобой отдохнуть на природе. Отвезет и привезет на своей машине, он знает красивые места. Ты, я, он и Николай, его друг.

Агнесса помолчала, потом поднялась и прошлась туда-сюда, по три шага от низкого журнального столика до двери и обратно.

— Спасибо за приглашение, он очень внимателен, твой Игорь. А кто этот друг? Ты его знаешь?

— Это Николай. Его сестра поет в хоре.

— А, это она… Своя семья у него есть?

— Сейчас нет. Его жена и дочь погибли в Египте от террористов. Помнишь, расстрел автобуса…

Агнесса поежилась.

— Ужас! Как это пережить?

Они помолчали.

— Так вот, — начала Лада, — Игорь говорит, что…

— Расскажи про Николая. Неспроста же такое приглашение. Кто он? Тоже летает?

— Что ты! Он дипломат. В Швейцарии. Родился во Франции…

— Обо мне ему что-нибудь известно?

— Самое общее.

— Я тебе доверяю.

Лада перевела дух, прижала к груди руки.

— Агнесса, поверь, он тебе понравится. Сердце мое чует… ну, не знаю. Он простой, умный, он книгу пишет.

— Я подумаю. Через два дня не поздно?

И Агнесса, действительно, взялась думать. С одной стороны, почему бы не поехать, не отдохнуть в хорошем месте с хорошими людьми? Просто так. Присутствие Лады и то, что она рассказывает — порука за приличное общество. Но там будет Николай… Уже не просто так. Подобные затеи редко удаются как раз потому, что оба участника слишком настойчиво ищут друг друга, а встречи, как и браки, совершаются все-таки на небесах. Душа права, отвергая «дальнобойные» расчеты. Но, может быть, Лада, умница-девочка, и есть та вестница? Неисповедимы пути провидения. Это с другой стороны. А третье, пятое, десятое — лень, лень, лень. Не хочется вылезать из обжитой ракушки, ввергать себя в новые хлопоты, напрягаться, переживать, когда можно собрать добрых друзей, попить чайку, а потом дошить оба нарядных сарафана к международной выставке.

Тридцатого апреля она известила Ладу о своем согласии. Та возликовала, захлопала в ладоши, потом деловито заговорила о самом важном.

— Ты в чем поедешь, в брюках?

— Конечно.

— Купальник брать? А зонтик?

— Ох, Лада. Нет и нет. А вот сыр, зелень, соль и мелкие сладости захватить непременно. И хлеб, соус, майонез. И картонную посуду.

Второго мая в половине девятого они встретились в центре зала метро Теплый стан.

— Они наверху, — замирая, известила Лада. — Пойдем скорее.

— Не спеши.

— А вдруг опоздаем?

Агнесса приостановилась.

— Возьми себя в руки, девочка, дыши ровнее. Ты слишком жертвенна и простодушна, а в нашем несовершенном мире мужчина — это завоеватель, ему нужны одоления и победы. Будь прохладнее, не прилипай так сразу.

«Они» ожидали. Двое мужчин стояли метрах в семи от выхода, один моложе, спортивнее, с усиками (Игорь, — определила Агнесса.), другой плотнее, с крупной головой, в темных очках.

— Счастлив познакомиться с лучшей подругой Лады, — поклонился Игорь. — Подруга моей подруги — моя подруга.

Агнесса подняла брови.

— Это слишком почетно. Мы с Ладой всего лишь… лучшие сотрудницы, правда, Лада?

Игорь, чуть смутившись, представил Николая. Тот снял очки. Его теплый взгляд встретился с ее лучащимся.

— Очень рад, — он пожал ее ладонь. — Приятно начинать поездку в прекрасном обществе.

— Вы очень любезны.

Серый «вольво» принял пассажиров в плюшевый уют салона. Все почувствовали себя проще. Лада села впереди, к Игорю, Агнесса и Николай разместились сзади, словно в отдельном купе, среди сумок и пакетов, возле гитары, лежащей на крайнем сидении слева.

— Поехали? — оглянулся Игорь.

— Вперед, — негромко сказал Николай.

Машина выехала за кольцевую автодорогу, помчалась по шоссе. Потянулись пригородные хозяйства, огороды, перелески. «Весна зелени и цветов» еще не подошла в полной мере, прозрачные, в первом зеленому пуху, замелькали леса, и покатые поля, тоже еще темные, с пятнами прозелени, и круглые озерки, смотрящие в небо синим взором. По низинкам стелилась и туманилась утренняя голубая дымка, но день обещал быть ясным, без единого облачка, как бывает только в мае. В машине вихрился свежий ветерок, широкий свет плескался вокруг на радость городскому глазу, утомленному отвесной узостью улиц и переулков. Вдоль дороги велась оживленная торговля. Яблоки, горячая картошка, квашеная капуста, огурчики, пироги, пряники, даже кипящий самовар с чаем или кофе — все несли на обочину. Тут же промышляли мальчишки-мойщики с ведрами и губками.