Тридцать один. Огневик - Роман Борисович Смеклоф

Решив, что чем быстрее всё закончится, тем лучше, я проворно побросал шары в воду. Цепь натянулась, и даже сквозь шум волн и вой ветра я услышал звонкое воркование, похожее на: «Плы-ви сю-да».

– Запели! – обрадовался хранитель. – Ждём! Тиамат услышит и прискачет, как миленький. Снасти-то зачарованные. Против такой песенки устоять невозможно.

– Странный мотив, словно знал его всегда, – пробормотал я.

– Ты его слышишь? – всполошился Оливье. – С тобой, блохастый волнорез, взаправду, что-то не так.

– Изменения начались еще после Скалы Советов, – пояснил Евлампий.

– Может, оно и к лучшему, что я не влез в твоё тело, – задумчиво протянул хранитель.

Я почти не различал произнесенных слов. Уши забили грустные трели древней дудочки. Чудилось, что на пригорке сидит молодой пастух, выдувает тоскливую мелодию, а у его ног пасутся бескрайние стада странных мохнатых существ. Они не щипали травку, только нежились в лучах невидимого солнца. Терлись вихрастыми боками о теплую землю и урчали басовитыми глотками. Из зубастых пастей шел пар, обволакивая жуткие морды и длинные рога.

Меня передёрнуло. Неведомый пастух присматривал за огромной стаей поглотителей.

– Ты чего? – не понял голем.

– Холодно, – соврал я, уставившись на море.

Сквозь влажную пыль мелькали блестящие пятна сфер, скачущие среди бурунов. Они вертелись, просеивая через звездные дыры морскую воду, и бряцали цепями, добавляя к тягучему зову дудочки первобытные барабанные ритмы.

Неожиданно корабль дёрнуло, так что я свалился на палубу.

– Приплыл, родимый! – закричал Оливье.

Чёрная шхуна дрожала и рывками кидалась на волны, будто цеплялась якорем за дно. Кольцо вжалось в борт, а цепь натянулась тоненько позвякивая. Казалось, еще немного, и металлическое плетение лопнет.

– Что делать? – вскрикнул я одновременно с Евлампием.

– Хватай весло! – весело скомандовал хранитель. – Сейчас тварюга заглотит ловушки. Увидишь башку, лупи со всей дури!

Я отполз от фальшборта, вцепившись в валяющееся под ногами весло. Теперь я понял, зачем оно обшито железом.

– У тебя получится, – в своей обычной манере успокоил Евлампий.

Мелодия стихла, вместо неё по корпусу корабля заскребли когти. Тиамат подбирался к палубе. Как в него влезли такие крупные шары? Какая же у него пасть? Я захлопал глазами, словно от этого могли разлететься жуткие образы.

– Что развалился, как на пляжу? – вскрикнул подошедший со спины Чича.

– Рыбачу! – сквозь сжатые зубы, чтобы челюсть не дрожала, ответил я.

– Нашел место. У границ Семидола мёртвая вода. Только рыбьих скелетов наловишь, а то и дрянь какую.

Время разговоров кончилось. Из-за фальшборта высунулась рогатая башка с вытянутой уродливой пастью. Между зубов торчала цепь.

– Лупи! – завопил хранитель.

Собрав всю обретённую храбрость, я подскочил, размахнулся и со всей силы двинул веслом по голове тиамата. Обшитая железом лопасть затряслась, перебросившись трусливой дрожью в руки. По цепи, перекидываясь от шара к шару, загремел победоносный звон. Чудовищное тело подняло над кораблём. Налитые кровью глаза бешено вращались. Пасть распахнулась, надеясь выплюнуть заглоченную наживку, но сферы застряли. Тиамат болтался на цепи, трепыхаясь, как гигантский морской стяг. За спиной, то вздрагивая, то опадая, раскрывался кожистый гребень-плавник. Перезвон нарастал, вбирая в себя сокрушительный гул бескрайнего моря, пока не превратился в оглушительный рёв.

Отбросив бесполезное весло, я заткнул уши. Чича что-то орал и тянул меня за плечо. Ему даже удалось оттащить меня к лестнице.

– Ща, бахнет! – задорно сообщил Оливье.

Туловище тиамата раздулось, даже тонкий плавник набух и вспучился, как воздушный шар во время праздника урожая. А лапы больше напоминали гигантские колонны здания всемирного банка в Благограде.

Я догадался, что случится дальше, и благоразумно соскочил вниз по лестнице.

Рёв внезапно оборвался. Зато оглушительно треснуло и раскатисто грохнуло. По палубе забарабанило, словно пошёл крупный дождь с градом.

– Тиамат лопнул! Идём за добычей! – заголосил хранитель.

Не очень хотелось подниматься обратно на корму, воображение уже рисовало малоаппетитные куски окровавленного мяса.

– Чего не предупредил-то? – обиженно спросил боцман.

– Сами не знали. Стихийная рыбалка, – вместо меня ответил голем.

– А что на ужин? – с любопытством уточнил Чича.

– Мир под шубой! – гаркнул Оливье. – Вали за ловушкой!

– Мир под шубой! – повторил я для боцмана и полез на корму.

Палубу не завалило ошметками тиамата. А об охоте напоминала только цепь с ловушками, лежащая у борта. Из шаров торчали кривые зазубренные лезвия.

– Ух ты! – воскликнул Чича с лестницы. – Никогда не пробовал, только слышал. Оливье нас магоделикатесами не баловал.

– Хы! – ощерился хранитель. – Обезьян чародейскими лакомствами кормить? Много чести! Я что, благотворитель, какой?

– Вряд ли, – не стал спорить я. – Что дальше? Где мясо-то брать?

– Какой ты ограниченный. Как станешь поваром, если у тебя фантазии, как у императорского палача? – забубнил Оливье. – Ловушки зачарованные! Раскрываются и сами вырезают лучшие куски, складывая внутрь. Видал какие лезвия? Чтобы мастеру не ковыряться. Остальное на корм чайкам. Пользуйся моей мудростью, пока делюсь.

Я снял кольцо с крюка, сложил сферы обратно в мешок и попёр потяжелевший груз на кухню.

– Давай шустрее. Мясо заветрится! Шевелись! На шарах у крепления защёлки. Бери таз и раскрывай над ним. Да аккуратнее забрызгаешь всё!

Я исполнял приказы хранителя, а мысли улетали далеко-далеко. После неприятных новостей впервые выдалась спокойная минута, и я, как всегда, поддался панике. Как там Ирина? Хорошо с ней обращаются поборники? Я вздрогнул, чуть не выронив вырезку.

– Чего трясешься? Промывай, как следует, морская вода пикантности не добавит, – взвился Оливье. – У, безрукий. Кто тебя до кухни допустил.

– Вообще-то вы! – встрял голем.

– Тобой вообще только якорь утяжелять, не лезь не в своё дело!

У них снова завязалась перебранка, а я стоял ни жив, ни мёртв. Мерзкое воображение докатилось до пыток. Видимо, придумывания ужасов во время рыбалки моей фантазии показалось мало, и теперь она бушевала на всю катушку.

– Ты чего? – чуть остыв, спросил хранитель.

– Ирина, – прошептал я сорвавшимся голосом.

– А! – протянул Оливье. – Ничего не случится с твоей магичкой. Она им нужна живой и невредимой. Займись делом, не дури голову.

– Бесполезно думать и переживать о том, на что не можешь повлиять! – как всегда сумничал голем.

Им-то хорошо болтать, что им Ирина и наши чувства. Я зло зыркнул на наплечных паразитов, но всё-таки немного успокоился.

– Проснись! – гаркнул хранитель. – Тяни котел номер пять. Мясо маринуй. Примиряющее блюдо – это тебе не фуагра с лесными ягодами и клюквенной пенкой. Тут вкус нужен. Знаешь, как возник мир под шубой? Куда тебе, увальню лесному. Один древний чародей хотел объединить всех озаренных источником и установить мир. Собрал продукты, которые символизировали гильдии, и сделал непревзойденный салат, без толики магии. Вот что значит искусство! Тиамат олицетворял Водолюбов. Картофель…