Обольщение - Джейн Кренц

Все его чувства в ту же секунду взорвались и вскипели гневом, когда он наконец начал понимать, куда она клонит. Какой же он дурак! Женщины так ловки и искусны! Стоило ей ответить на его ласки и сказать о любви, как она решила, что теперь имеет право крутить им как хочет. Джулиан почувствовал близость знакомой ловушки, уже готовой захлопнуться, и подсознательно приготовился к сражению.

Он еще не нашел что сказать, но, видя его волнение, Софи улыбнулась своей странной печальной улыбкой и прижала палец к его губам:

— Нет. Ничего не отвечай. Все хорошо. Я понимаю.

— Что ты понимаешь? Софи, послушай меня…

— Я думаю, лучше не обсуждать это. Простите, милорд, у меня случайно вырвалось, я не подумала. — Она приподняла голову в беспокойстве. — Должно быть, уже поздно.

Он простонал.

— Да, очень поздно. — И неохотно скатился с нее, лег на спину, властно обнял за талию.

— Джулиан.

— Что, Софи?

— А тебе не пора возвращаться к себе?

Он вздрогнул.

— Я и не собирался, — сказал он грубо.

— На этот раз тебе лучше уйти, — тихо попросила Софи.

— Почему? — Раздраженный, он поднялся на локте. Джулиан намеревался провести ночь в ее постели.

— Но в прошлый раз ты именно так и поступил.

Он поступил так в ту ночь, поскольку не мог бы устоять и занялся бы любовью с ней во второй раз, тем самым причинив ей физическую боль, а он не хотел, чтобы она думала о нем как о диком бычке. Он хотел показать, как беспокоится о ней.

— Да, но это вовсе не означает, что я намерен возвращаться к себе каждую нашу ночь.

— Ох, — она смутилась, — сегодня я предпочла бы остаться одна, Джулиан. Пожалуйста. Я настаиваю.

— Мне кажется, я начинаю понимать, — сказал он, откидывая одеяло. — Ты хочешь остаться одна, потому что тебе не понравился мой ответ на твой вопрос минуту назад. Но я не позволю манипулировать мной, заставляя давать бесконечные уверения в вечной любви, чтобы ты решила, что можешь наказывать меня свойственным только вам, женщинам, способом.

— Нет, Джулиан, это не правда.

Он не обратил внимания на мольбу в ее голосе. Крупными шагами пересек комнату, схватил халат и направился в свою спальню. Вдруг он остановился, резко обернулся и посмотрел на Софи.

— Лежа в своей постели и наслаждаясь одиночеством, подумай об удовольствии, которое мы могли бы доставить друг другу. Нет такого правила, утверждающего, что мужчина и женщина могут делать это только один раз за ночь, моя дорогая.

Он с силой захлопнул дверь, подчеркивая этим свое раздражение. Что она о себе воображает, пытаясь диктовать ему, как он должен себя вести! И почему она считает, что ей удастся держаться с ним так и дальше? У него есть опыт общения и с более искушенными дамами, способными управлять мужчинами. И они делали это гораздо искуснее, чем неопытная Софи.

Он едва не расхохотался над ее наивной попыткой проучить его, отказав в близости. Если бы не его злость, он повеселился бы вволю.

Она глупая и зеленая девчонка в отношениях с мужчинами, несмотря на двадцать три года. Да Софи и в пятьдесят лет не будет старше и мудрее Элизабет, какой та была, едва выпорхнув из детской.

Джулиан швырнул халат на спинку кресла и лег в постель. Закинув руки за голову, он не спал, уставившись в темный потолок и надеясь, что жена уже пожалела о своем поступке. Если она думает, что может наказывать его таким образом и держать под каблуком, употребляя подобную женскую тактику, то она очень ошибается. Ему приходилось выдерживать гораздо более трудные и сложные в стратегическом отношении битвы с женщинами.

Но Софи не Элизабет и никогда ею не будет. И у нее есть причина опасаться обольщения. Он подозревал, что глубоко в душе его новая жена натура весьма романтическая.

Джулиан потер глаза, чувствуя, как утихает его гнев. Возможно, он сам виноват, что заставил жену сомневаться в нем. Она ведь действительно пыталась уговорить его признаться в любви, и правда состоит в том, что у нее есть основания бояться страсти без любви.

У нее же не было собственного опыта любви, а все, что она узнала, — это жестокое бессердечное обольщение, в результате которого ее сестра забеременела. Софи, естественно, хотелось быть уверенной, что ее не соблазняют ради того же. Ей хотелось быть любимой, а не опасаться, что она повторяет судьбу сестры.

Но ведь она замужняя женщина и делит постель со своим законным мужем, у нее не должно быть подобных опасений. Но черт побери, он ведь хочет наследника, — это просто необходимо. И разве его поведение не напоминает обольстителя, который способен покинуть ее, как только она забеременеет?

Софи защищена законом и личной клятвой графа Рейвенвуда, что он будет уважать ее и заботиться о ней. И навязчивый страх повторить судьбу сестры похож на обычную женскую причуду. Джулиан решил, что пора во всем разобраться. Он должен заставить ее понять, что ничего общего в ее судьбе с участью сестры нет и быть не может. И он не собирается проводить ночи в своей постели.

Джулиан не помнил, сколько он пролежал, думая, как лучше убедить жену. Но потом задремал. Он спал неспокойным чутким сном. Тихий стук двери в спальне Софи разбудил его. Джулиан пошевелился и недовольно подумал: «Неужели пора вставать?» Он открыл один глаз и посмотрел в окно — кромешная темнота. Никто, даже Софи, не встает в Лондоне ради верховой прогулки на заре. Джулиан повернулся, собираясь заснуть, но что-то не позволило ему снова погрузиться в сон. Он вдруг удивился: кто же мог открыть дверь Софи в столь ранний час?

Не в силах больше сдерживать любопытство, он выбрался из постели и пошел к двери. Тихонько приоткрыл ее.

Постель Софи пуста. И, поняв это, он в ту же секунду услышал стук колес за окном. Прислушался и понял, что какой-то экипаж встал перед крыльцом.

Джулиан ощутил прилив совершенно непонятного, но сильного страха. Он подскочил к окну, раздвинул шторы но успел увидеть лишь изящную фигурку в мужских бриджах и рубашке, впрыгнувшую в закрытый экипаж. Рыжеватые волосы Софи были спрятаны под шляпку с вуалью. В руках был деревянный ящик. Кучер, тонкий рыжеволосый парень в черном, стегнул лошадей, и экипаж быстро понесся вдоль улицы.

— Будь ты проклята, Софи! — Джулиан вцепился пальцами в ткань штор, едва не сорвав их с карниза. — Будь ты проклята! Убирайся к черту! Ты — сука!

«Ты действительно любишь меня, Джулиан?»

Милая лживая сука!

— Но ты моя! — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Ты моя и принадлежишь мне. И я скорее увижу тебя в аду, чем позволю уйти к другому!

Джулиан задернул шторы и бросился в комнату. Он надел рубашку, натянул бриджи, подхватил сапоги и выбежал из комнаты. У лестницы чуть задержался, чтобы обуться, и кинулся к черному ходу. Ему надо взять лошадь из конюшни и спешить, если он не хочет потерять экипаж из виду.