История Рима - Теодор Моммзен

Прибыв в Африку в 109 г., новые начальники прежде всего реорганизовали армию, распущенность которой достигла невероятной степени. Попытки действовать подкупом теперь не удались Югурте, а в следующем году римляне одержали большую победу над нумидийцами при реке Муфуле, причем особенно отличился храбростью и распорядительностью Марий. Югурта, впрочем, сохранил свое обаяние над африканцами, которые видели в нем возможного восстановителя своей независимости, он избегал теперь крупных сражений, и римляне не могли достигнуть никакого сколько-нибудь решительного успеха. В союз с Югуртой вступил его родственник, могущественный царь Мавритании Бокх, – впрочем, он играл двусмысленную роль и поддерживал сношения и с Метеллом, который склонял его к выдаче Югурты.

В это время Марий вздумал выступить кандидатом в консулы. Ничего несогласного с конституцией в желании его не было, заслуги его были неоспоримы, он не был и врагом аристократии. Но правящая олигархия, и в числе ее представителей и Метелл, встретила намерение Мария с нескрываемым презрением. Олигархи положительно оплевали его как выскочку и вселили в сердце этого храброго, но и грубоватого человека чувство глубокой и едкой обиды. Когда он, с трудом добившись от Метелла отпуска, прибыл в Рим, чтобы поддерживать свою кандидатуру, он отплатил своему начальнику резкою критикою его действий и внушил толпе уверенность, что он, Марий, давно бы захватил Югурту и покончил бы несчастную войну, которая уже очень наскучила в Риме и вызывала, как обыкновенно бывает при продолжительной войне, всегда равно нелепые толки, будто командиры умышленно затягивают дело. Марий был избран в консулы огромным большинством голосов, и, вопреки постановлению сената, что главнокомандующим в Африке остается Метелл, народное собрание поручило ведение войны Марию.

В 107 г. Марий вступил в командование армиею. Он совершил несколько замечательных в военном отношении походов, но конечная цель – захват Югурты – оставалась недостигнутою в течение двух лет. Мало того, Бокх готовился заключить с Югуртою новый и более тесный союз. В переговорах с Бокхом принимал участие молодой, знатный офицер, Люций Корнелий Сулла, многократно отличавшийся и в боях. Бокх возымел к нему особенное доверие и намекнул, что Югурта может быть выдан, если в лагерь царей явится Сулла один, без свиты, как бы для тайных переговоров. Марию очень не хотелось поручать такое дело аристократу, который своими дарованиями выдвигался решительно на первое место. Опасно было и для Суллы довериться вероломным африканцам, но после некоторого колебания Марий, чтобы покончить наконец войну, предложил Сулле эту миссию, и тот немедленно ее принял. Смело явился он во вражеский стан и произвел такое впечатление на Бокха, что тот решил Югурту с детьми выдать Сулле и в цепях вступил в Рим в 104 г. в день триумфа Мария. Заключенный в подземную темницу Югурта скоро умер, – весьма возможно, что насильственною смертью. Римляне не обратили Нумидию в провинцию, потому что очень нелегко было ею управлять; часть Нумидии отдана была Бокху, в другой поставлен царем слабый и бездарный нумидийский князек, Гауда.

Так окончилась эта бесславная семилетняя борьба против возмутившегося вассала, борьба, обнаружившая и всю гнусность правительства, и всю ничтожность оппозиции, которая была не лучше правительства. Не умиротворение, а новые смуты сулил теперь Риму мир. Озлобленный Марий кипел гневом, когда говорили о заслугах Метелла – во всяком случае неоспоримых; аристократия желала унизить Мария и усиленно выдвигала заслуги Суллы, действительно большие, и приписывала ему всю честь победы, что было несправедливо; политика здесь перемешивалась с вопросами войны, и чувствовалось, что недалеко время, когда вопросы политики будут разрешаться прямо военной силой.

Мы должны теперь обратиться на несколько лет назад и рассмотреть политические и военные события за Альпами, тесно связанные с внутреннею борьбою в Риме: проекты Гая Гракха основать колонии вне Италии заставили римлян искать земель за Альпами. Здесь вечно были в движении великие массы народов, временами напоминавшие Риму, что он не один хозяин земли. Оверни были главным племенем могущественной, но раздробленной нации кельтов. Двинувшись к северу, римляне напали сначала на несколько слабых племен, мало-помалу в борьбу против римлян вступали и другие племена, но не могли остановить их успехов, а в 121 г. консул Агенобарб разбил соединенные силы двух главнейших племен, аллоброгов и арвернов. Область между Западными Альпами и Пиренеями была завоевана и обращена в римскую провинцию, под именем Нарбонны. Сюда потекло римское население, здесь начиналась оживленная торговля. С падением Гракха, однако, дальнейшие завоевания в этих странах остановились.

В области Восточных Альп римляне утвердились еще в 183 г., с основанием Аквилеи. Но владычество их здесь не простиралось в глубь страны. В 156 г. сухопутные и морские разбои дельматов (в Далмации) заставили римлян послать войско, чтобы установить здесь свою власть прочнее: с подчинением Македонии на римлян перешла естественным путем обязанность охранять от диких племен всю северную границу Македонии и Элладу. И в этих областях жили разные кельтские племена. Некоторые из них, более слабые и пограничные с римлянами, давно были усмирены, но гельветы, бойи, тауринги, карны – в нынешних Швейцарии, Тироле и Каринтии – оставались независимы и отдельными толпами нередко производили дерзкие и разорительные набеги на селения Северной Италии. Восточное, в нынешней Кроации, Боснии и Сербии, жили япиды, скордиски, трибаллы, часто нападавшие на Македонию и Фракию.

В слабое правление реставрации римляне ограничивались также набегами, которые являлись более местью, чем планомерною обороною границ. В 143–110 гг. было совершено в эти области несколько походов, которые доставили много триумфов консулам, но мало пользы делу. Продолжительною борьбою с римлянами кельты были, однако, так ослаблены, что не могли уже оказать достаточного сопротивления кимврам – германскому племени, которое двинулось со своих прежних жилищ на берегу Балтийского моря; темное, но не невероятное предание говорит, будто побудило их к этому страшное морское наводнение. Кимвры отличались дикою, неукротимою храбростью, смерть в бою почиталась у них единственною достойною свободного человека. Они долго бродили с женами, детьми и со всем домашним скарбом по пространствам нынешней Германии и Австрии и в 113 г. впервые столкнулись с римлянами у Аквилеи.

Римское имя пользовалось таким уважением, что кимвры не напали на легионы, а согласились удалиться из римских пределов по указаниям данных им проводников. По тайному приказу консула проводники эти завели варваров в засаду, где на них и напал консул Карбон. Он был, однако, отбит с большим уроном. После этого кимвры двинулись на запад, перешли Рейн и в 109 г. встретили около области аллоброгов другую римскую армию. Они просили у консула, чтобы Рим дал им место для поселения. Такую просьбу в тогдашних римских областях почти невозможно было удовлетворить, и консул предпочел перебить пришельцев. Он неожиданно атаковал их – и снова римляне потерпели поражение, и снова кимвры не двинулись на Италию, а повернули бродить по Галлии. Было ясно, что надо ждать новых встреч с врагом, и римляне имели время приготовиться, но никто из консулов не хотел принимать на себя этих серьезных вопросов, а всякий предпочитал заниматься грабежом в союзных областях.

В 105 г. кимвры сошлись с римскою армиею на берегах Роны у Аравзиона (ныне Оранж). Вследствие неумелости римских вождей и взаимного их зложелательства римляне понесли в новой битве такое страшное поражение, которое можно сравнивать только с поражением при Каннах: римская армия была истреблена вся, число убитых и утонувших в Роне превышало 100 000 человек. После целого ряда поражений Италия была беззащитна, и от страшных бедствий она спаслась совершенно случайно, благодаря тому, что кимвры опять двинулись на запад и ушли за Пиренеи.

Римское общество было напугано и потрясено. Для обороны решены были те же экстренные меры, как после битвы при Каннах, но не с прежнею твердостью, не с прежнею выдержкою становились теперь римляне на защиту родины, и едва выяснилось, что непосредственно нашествие не грозит, как в столице занялись не военными приготовлениями, а местью истинным или предполагаемым виновникам поражений. С нарушением законного порядка были возбуждены уголовные процессы против консула Цепиона и других. Под давлением разнузданной толпы, которая разгоняла трибунов и камнями швыряла в сенаторов, были постановлены против обвиняемых суровые приговоры.

Однако этого было мало, необходимо было серьезно заняться устройством военных сил ввиду неизбежной необходимости отразить кимвров. Теперь во главе армии был поставлен Марий, и пять лет подряд избираем был он в консулы. Как ни бесспорны его заслуги в Югуртинской войне, они все-таки не могут объяснить такого беспримерного, небывалого отличия, такого нарушения конституции: оно объясняется тем, что Марий был враждебен аристократии, и его выбирали потому, что избрание это рассматривалось как щелчок, даваемый правительственной партии. Впрочем, в новой своей должности Марий оказался вполне на высоте задачи. Он реорганизовал армию, обучил солдат, восстановил дисциплину, восстановил даже воинский дух. Многим племенам на севере Италии, начавшим уже колебаться в верности Риму, он нанес сильные удары и привел их в полную покорность.