Укротители демонов - Дмитрий Казаков

Про оборзит Арс слышал. Но пытаться проверить сказанное Железным Феликсом не стал. Творить заклинания с похмелья — последнее дело. Хуже могут быть только занятия акробатикой на большой высоте.

— Хорошо, — сказал он, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал, — замнем для ясности. — Что вы хотите?

— Мы… хотим, — в разговор вступил усач, чье имя так и оставалось неизвестным, а лицо — практически невидимым. Факелы словно стеснялись светить на него. — Чтобы великий волшебник… вызвал нам могучего демона!

— Что? Вы хоть понимаете, о чем просите?

— Конечно, — хитро прищурился Лянов. — Это агхиважный этап на пути к победе Революции! Демон поможет нам газбить оковы эксплуатации, свеггнуть власть антинагодного гежима угнетателей!

— Демон? Поможет? — похоже было, что революционеры никогда не имели дела с существами из Нижнего мира. Заставить тех помогать удавалось лишь немногим магам, да и то на короткий срок, а заканчивалась такая помощь обычно большими неприятностями. Арс собрался уже просветить собравшихся на этот счет, но вовремя сообразил, что тем самым распишется в собственной бесполезности для дела революции.

А с бесполезным магом разговор будет коротким. И содержание его, учитывая наличие кинжала в руках товарища Усамы, можно предсказать совершенно точно.

Глава 4

— А почему бы нет? — подозрительно поинтересовался Железный Феликс, острым взглядом сверля Арса. — Или слухи о могуществе демонов — выдумки?

— Э… нет, не выдумки, — забормотал Топыряк, пытаясь отыскать выход из положения. — Некоторые демоны весьма могущественны…

— Агхиотлично! — обрадовался Лянов, на лице его объявилась добродушная усмешка. — Вот и вызови нам одного! Газве это тгудно?

— Нет! — неожиданно для самого себя проявив твердость, заявил Арс. — Мне князь ничего плохого не сделал! Да и вы меня не вежливо о помощи попросили, а по голове треснули и в кандалы заковали! После этого я вам что, добрым другом должен стать?

— Придется пытать, — железным голосом сказал Железный Феликс и глаза его злодейски блеснули. — У меня инструмент приготовлен, дыба, щипчики разные, иголочки…

— А может зарежем? — Усама, чья борода напоминала черный веник, был настроен более решительно. — Его приятелей. Он тогда сразу согласится!

Арс почувствовал, как внутри задвигались кишки. Почуяв угрозу они, похоже, решили покинуть организм. Через ближайшее доступное отверстие.

— Стыдитесь, товагищи! — громко сказал Лянов. — Вы гассуждаете, как самые настоящие эскплуататогы! Пытки, убийства — это все не наши методы, товагищи!

— А какие же наши? — дернув себя за бороду, спросил Фидель.

— Мы должны действовать гуманно, товагищи! — картавый предводитель революционеров засунул палец в нагрудный карман, а оставшиеся растопырил. Другой рукой он стащил с головы шапку и принялся ей яростно размахивать. — Это кгайне важно, чтобы нагодные массы к нам потянулись!

— Ага… грязными волосатыми ручищами, — прервал вдохновенную речь усатый, к которому Арс вдруг ощутил острую неприязнь. — Если мы их немножко попытаем, то об этом никто не узнает!

Рыггантропов издал странный горловой звук и вдруг забился в цепях.

— Нет, нет и нет! — не сдавался Уля Лянов. — Революция — дело, конечно, кговавое, но в данном случае мы должны обойтись без кгови! Если вы не согласны со мной, то я тут же слагаю с себя обязанности Пгедседателя Пагтии!

Угроза эта оказалась более действенной, чем можно было ожидать. Железный Феликс тревожно залязгал, полуголый Спартак вдруг покрылся «гусиной кожей». Лишь один усач остался каменно спокоен.

— Не нужно… скоропалительных решений, — веско сказал он, — пусть товарищ Лянов сначала скажет, что он хочет предложить товарищам!

Предложение было встречено дружным гулом.

«Если бы эти революционеры тратили столько же сил на дела, сколько они тратят на трепотню, — подумал Арс, — то они давно бы свергли князя и захватили власть! Какое счастье, что все мятежники любят болтать!»

— Да, товагищи! — лысина Лянова возбужденно сверкала. — У меня есть агхиогигинальное пгедложение! Все мы знаем, что наше учение непобедимо, потому что оно — вегно!

Арсу высказанное утверждение показалось несколько спорным, но он счел разумным оставить сомнения при себе.

— Так вот, — развил мысль низкорослый предводитель революционеров, — столкнувшись с любым дгугим учением, оно уничтожит его! Надо пгосто дать великому магу возможность ознакомиться с нашей теогией, и тогда он сам станет пламенным геволюционегом!

Предложение встретили гробовым молчанием. Похоже, что оно и на самом деле оказалось «агхиогигинальным».

— И как ты собираешься это сделать? — рискнул выразить общие сомнения Железный Феликс.

— Очень пгосто! — Лянов посмотрел на товарища, несмотря на его преимущество в росте, свысока. — Я пгочитаю здесь пгоповедь… в смысле, пговеду агитационную беседу! Затем это сделает товагищ Джугов, — последовал кивок в сторону усатого, — потом товагищ Усама, и так далее, каждый день по тгое. Гано или поздно великий маг повегит в наши идеалы!

В голосе картавого человечка звучал такой оптимизм, такая убежденность в своей правоте, что Арс покрылся холодным потом. Пришла странная мысль о том, что иногда лучше попасть в руки отъявленных мизантропов с садистскими наклонностями, чем к человеколюбивым оптимистам.

— Ну, попробуем, — проговорил задумчиво товарищ Джугов, шевеля усами, как таракан. — Но только кажется мне, что гуманность еще ни одну революцию до добра не доводила…

— Этот тезис мне кажется агхиспогным! — Лянов улыбнулся и повернул лицо к пленникам. — Итак, начнем… Что есть коммунизм? Коммунизм есть учение о геволюционном пгеобгазовании человеческого общества…

Арс выпучил глаза и застонал. Тили-Тили издал такое шипение, какое испускает змея, напоровшаяся боком на острый сучок. Лишь Рыггантропов оставался спокойным. Он, скорее всего, просто не понимал, что происходит.

Прочие революционеры, не желая слушать проповедь… в смысле, агитационную беседу, покинули комнату. Вставленный в укрепленное на двери кольцо факел освещал бешено жестикулирующего человечка, который говорил, говорил и говорил, ни на мгновение не останавливаясь

Из уст его извергался поток слов, красиво оформленных и логически связанных, но большей частью непонятных. Эксплуатация, базис и надстройка, диалектика, деклассированные элементы — все это хорошо звучало бы в составе каких-нибудь древних и тайных заклинаний, по вызову особо упорных и мерзких демонов…

Иногда у Арса создавалось впечатление, что Лянов говорит на другом языке. Он козлом скакал по комнатушке, размахивал шапкой, а время от времени поднимал вверх указательный палец и строго спрашивал:

— Итак, что мы имеем, товагищи? — И тут же сам себе отвечал:

— А имеем мы вот что! Объединенные пегедовой идеологией тгудящиеся…

Пытка словесами завершилась только тогда, когда прогорел факел. Революционный вождь это заметил не сразу, некоторое время продолжал вещать в темноте, и лишь потом спохватился.

— Ах, что это я? Слегка увлекся, — насчет «слегка» Арс был не совсем согласен, — пожалуй, пога заканчивать…

И, к вящему облегчению узников, он покинул камеру.

— Уф, — сказал Арс, — слава богам, а то у меня голова уже болит!

— Из всей его болтовни я понял только слово «итак», — высказался Рыггантропов. — Эх, как жрать-то охота! Интересно, в ихнем революционном бюджете есть статья «кормление пленников»?

Тили-Тили просипел что-то. Он явно в наличии подобной статьи сомневался.

— Э, так ты говоришь, твой сын пропал? — на лице князя, гладком, точно его точили из розового камня, поднялись светлые брови.

— Так точно, — Ворс Топыряк стоял навытяжку перед троном и чувствовал себя не очень уютно под взглядами княжеской свиты. — И оба его приятеля тоже.

— И когда это случилось?

— Не могу знать точно, — только многолетняя выучка позволила сотнику не покраснеть. Вчера, отмечая приезд сына, он несколько перебрал. И последним воспоминанием, оставшимся у него от вечера, была исполняемая совместно с молодыми богатырями песня «По полю сотни грохотали…».

Исполняемая, стоя на четвереньках, под столом.

Дальше все терялось в тумане. Одно было определенным — очнувшись с утра в собственном доме, Ворс не обнаружил никаких следов сына и прибывших с ним однокашников.

— Вчера вечером, — несколько помявшись, добавил сотник, — или ночью…

— Может, они забрели к друзьям? — князь изобразил на лице что-то символизирующее понимающую улыбку. — Или к девчонкам каким…

— Сомневаюсь, — от гримасы на лице правителя сотнику, не раз бывавшему в битвах, стало страшно. — Сын бы мне сказал.