Шестой океан - Николай Гомолкo

Ужин подходил к концу. Рыбкин и Дрозд поддерживали оживленную беседу в столовой. Они так много знали, жили настолько разносторонними интересами, что совершенно свободно вели разговор как о проблемах современней науки, так и о музыке, литературе, искусстве.

Не сиделось за ужином только Олегу. Он время от времени порывался вылезти из-за стола, и Виктор Сергеевич заметил это нетерпение сына.

— Вот непоседа! Гвозди в твоем стуле, что ли?

— Пора в кинозал, — сказал мальчик, — Сегодня я пускаю картину «Дорога к звездам».

Олег гордился, что тут, на Малой Луне, ему доверили обязанности киномеханика. И он, ясное дело, старался, чтобы не было заминок во время демонстраций кинофильмов, чтобы все было как надо.

— Успеешь, она ведь хроникальная, небольшая.

Бобров тем временем решил блеснуть перед Хлебниковой своими познаниями в области астрономии.

— Вы что-то грустная сегодня. Надежда Николаевна, — начал он.

— Вовсе нет. Вам показалось.

— Показалось? Может быть. Однако, чтобы вас развеселить, я все же расскажу одну романтическую историю. Вы знаете, что между Марсом и Юпитером некогда существовала довольно большая планета…

— Ну и что же? — Хлебникова с интересом посмотрела на него.

— Случилась страшная катастрофа. Юпитер, этот великан, решил отобрать у Солнца планету, сделать ее своим спутником. Началась борьба.

Бобров — справедливости ради стоит заметить — умел рассказывать. Взгляд его в такие минуты становился вдохновенным, живым. Он пощипывал себя за бородку, словно подбодряя, и говорил, говорил.

Вот и сейчас он отложил в сторону салфетку и, все больше входя в роль, продолжал:

— Юпитеру так и не удалось сорвать планету с орбиты. Но две противодействующие силы были настолько могучи, что планета не выдержала. Это был гигантский взрыв. Во все стороны так и брызнули осколки… Теперь они найдены и известны науке как планеты-малютки.

— Скажите, а больше не ожидается подобных явлений в нашей солнечной системе? — искренне заинтересовалась Хлебникова.

Геолог обернулся, посмотрел на Денисова и, увидев, что тот целиком поглощен ужином, тихо сказал:

— Боюсь, мы можем быть свидетелями такой катастрофы…

— Да что вы?

— Не дай бог, начнется война… — Бобров умолк, ущипнув себя за подбородок.

— Что вы говорите? Этого не может быть…

А геолог, будто не расслышав, продолжал:

— Да, война за Луну. Всем известно: мир социализма и мир капитализма столкнутся на этой планете. За что? — И сам же ответил: — За удобную базу для распространения своего господства на всю Вселенную.

Хлебникова невольно нахмурила лоб. Где она слышала такой же гнусавый голос, ту же мысль о мировом господстве? Она припоминала свою улицу, знакомых, свой дом на Соколиной горе в Москве. Ну конечно же!.. Был день ее рождения, собирались гости. В квартире играла радиола, Надежда Николаевна хлопотала на кухне. И вдруг — новый звонок! Пришел тот, кого с особенным нетерпением ждали, — Денисов! Она проводила его в зал и услышала… Верно, почти то же самое говорил в тот день и мистер Итон, Мистер Итон из Калифорнийского университета!

Открытие это ошеломило Хлебникову. Два разных человека из двух разных стран с противоположными системами рассуждали почти одинаково. Надежда Николаевна сначала даже растерялась. Как понять Боброва? Неужели геолог цель проникновения в космос советских людей не отличает от целей империалистических акул? А может, он шутит или брякнул, не подумавши?

Допив свое какао, Хлебникова поставила бутылку под специальный держатель на столе и, глянув на Боброва широко открытыми глазами, сказала:

— Вот вы говорили о господстве над Вселенной. Но почему вы понимаете такое господство, как военный захват. У нас, на Малой Луне, как известно, даже обыкновенного пистолета нет. Мы не захватчики…

Бобров улыбнулся. Нет, он не допустит конфликта. Это не только рискованно, но и неразумно.

Раскурив папиросу и пуская перед собой дымок, он откинулся на спинку кресла и с солидной медлительностью проговорил:

— Надежда Николаевна, я хотел просто-напросто изложить свою мысль о будущем Луны, а вы и тут находите политику. Простите, я — ученый, меня интересует только научная сторона этого вопроса.

Бобров видел: девушку не убедило его объяснение.

И в душе шевельнулась тревога, чувство какой-то неуверенности. Видно, он переоценивал себя, когда решался на ответственнейший в жизни шаг. Нелегко тут ему, ох, как нелегко! Каждая минута угрожает провалом.

Спустя минуту он беззаботно пригладил свою шевелюру и заговорил о Гермесе.

— Этот астероид, Надежда Николаевна, — он нарочно разжигал любознательность девушки, — видимо, состоит из одного железа. Это часть ядра, сердцевина погибшей планеты.

— А может, целиком из золота? — не удержалась Хлебникова.

— Вы шутите, а я хочу серьезно посоветовать вам лететь со мной на Гермес, — сказал он. — Клянусь, вы не будете жалеть!

Надежда Николаевна простила ему развязно-болтливый тон. Отведя взгляд в сторону, она деликатно проговорила:

— Спасибо, Петр Васильевич, но у меня тут свои дела.

— Не волнуйтесь, — снова заговорил Бобров. — Вы только дайте согласие, а за мной остальное. Я все улажу…

Олег невольно подслушал разговор, который велся за соседним столиком. Увидеть собственными глазами, как Гермес будет сорван с орбиты, — это же мечта! Мальчик подошел к геологу и осторожно тронул его за плечо. Бобров, как показалось Олегу, вздрогнул, словно испугался..

— Петр Васильевич, я к вам, — сказал, смутившись, Олег.

— В чем дело? — Геолог хмуро сдвинул брови.

— Хочу лететь с вами. Возьмите!

Бобров удивленно посмотрел на мальчика.

— Это ты сам придумал? На Гермес? Успеешь! У бога дней много. Всего насмотришься, всюду побываешь.

— Значит, не возьмете?

— Не возьму! — сухо отрезал Петр Васильевич.

Олег понурил голову и, медленно повернувшись, пошел к своему столику. Подумаешь, важная персона! Назначили старшим экспедиции на Гермес, так он уж и нос задрал.

Мальчик обиженно шмыгнул носом и, сев за столик, стал допивать какао. Потом искоса глянул на Боброва, по-прежнему о чем-то секретничавшего с Хлебниковой. Не нравился мальчику этот человек. Какой-то он был не такой, как все. К одним лез с подхалимской улыбкой, с другими рассуждал горделиво: глядите, мол, какой я важный, гордый, независимый.

К тому же он, видно, чем-то напуган. В столовой, среди своих людей, вздрогнул от обыкновенного прикосновения руки. Странно! Может, что-нибудь секретное рассказывал Хлебниковой? Пожалуй….