Содержанка - Ольга Вечная

правда думает, что я с ним за деньги спала. Обиделся. Гордый до невозможности, при всех своих недостатках.

А я понятия не имею, что объяснить ему.

— Блин… Поцелуй меня. Поцелуй, пожалуйста, как всегда это делаешь, — я трогаю его, глажу, пытаюсь расшевелить как-то. — Поцелуй, и ты почувствуешь. Всё почувствуешь.

Приподнимаюсь на цыпочки и сама целую, куда дотягиваюсь.

Мое полотенце падает вниз, я прижимаюсь к Алексу. Тот обнимает. Пальцы растопырены, водит по спине, греет. А потом наклоняется и выпаливает:

— Я с ума по тебе схожу. Прости.

Губы касаются, и от одного этого дрожь по телу. Опасность находиться рядом с ним, его чувства и признания — всё вместе разгоняют пульс до максимума. Алекс приоткрывает рот, и чувствую влажное прикосновение языка. На пальчики привстаю. Нежно, нерешительно отвечаю.

Поцелуй будто первый. Обескураживающий. Поначалу плавный, затем глубже, сильнее… Он нутро в узел скручивает и такую страсть внутри рождает, что оба дрожим. Кажется. Одновременно.

Он целует меня прижимает к себе, я быстро отвечаю. Трогаю его, глажу без остановки. И нет, мы вовсе не миримся. Выбираем друг друга, начиная с самого начала.

Глава 31

Алекс бережно ведет пальцами по моей лодыжке, пробегает по шрамам. Наклоняется и целует колено. Задыхаюсь.

В глаза друг другу смотрим. Он серьезный, румяный. Мы оба обнажены: занимались любовью. О времени забыли. Это было невероятно. Столько нежности и страсти, я думать не могу. Говорить. Лишь дышу прерывисто. Я просто в шоке от происходящего.

Он вновь целует мои колени. Пробегает пальцами выше по внутренней стороне бедра. Сглатывает.

— Моя девочка, — шепчет.

— Феминистка во мне негодует от таких слов, — шучу я, рассматривая дурацкие узоры на его плече. — А розовая единорожка ликует.

Он усмехается. Тянется и целует низ живота, отчего я чувствую приятный спазм там, внизу. Чуть меняю положение. Его губы прижимаются к лобку. Алекс ведет языком ниже. А потом… лижет клитор — медленно, влажно. Меня током бьет, простынь дрожащими пальцами стискиваю. Там внизу всё и так горит после близости, еще и касания. Выгибаюсь, пока он облизывает меня.

Глаза закатываю, постанываю. Алекс отрывается. Рассматривает меня там, потом стреляет в глаза.

Сглатываю. Губы сухие. У него — напротив, влажные.

— Какая ты везде красавица, млею.

Он подтягивается повыше.

— Спасибо, — шепчу, расцветая.

— Если девушка со мной улетела, значит, была моей, — объясняет свою позицию. Не понимаю, шутит или нет. Но энтузиазма в нем — масса! Невольно ведусь, слушаю. — Я пришел к такому правилу, оно многое упрощает в жизни. Если не хочу, чтобы девушка была моей, то ничего и не начинаю.

Хмыкаю.

— А если оргазма не случилось?

— Значит, и связи. Ты сегодня была моей, я почувствовал.

Щеки печет. Я сжимаю его ладонь, переплетаю пальцы.

— Да, была, — признаюсь. Кончила под ним так ярко, что кричала даже, кажется. У меня с ним с каждым разом всё сильнее и ярче, понятия не имею, что впереди ждет. От предвкушения губу прикусываю. Не хочу в этот момент кокетничать, в моих правилах говорить прямо, открыто. Но иначе не выходит. Приятное смущение кружит голову. — Я была только твоей.

Он кивает.

— Знаю, — целует тыльную сторону ладони. — Люблю эти секунды.

Он вновь стреляет глазами, кожу покалывает.

— Расскажи, как ты в меня влюбился? Подробнее.

Он будто задумывается.

— Как ты это понял? — наседаю. Смотрю жадно.

— Эм. Был вечер. Я приехал на ужинал с инвесторами чуть раньше. Боялся опоздать, мы тогда только-только оформили патент, и нужны были деньги на рекламу. У нас было по нулям, заложили всё, что было. Вчетвером только и делали, что искали поддержку. И тут в ресторан зашли вы толпой. С этими прическами, когда всё затянуто вверх, — показывает на себе, и я прыскаю. — Я потом я увидел тебя.

— И?! — подаюсь вперед.

Он улыбается, рассказывая. Будто, наконец, расслабился. Не статуя замороженная, которой казался почти всё это время с собой, утопая в контроле. Он действительно будто… расслабился. Стал самим собой. Я слушаю и влюбляюсь всё сильнее.

Если честно, японцам досталось лишь процентов десять его природного обаяния.

— Ты куталась в шарф, что-то высказывала подругам. Морщила лоб. Потом подняла глаза и посмотрела на меня.

— А потом?

— Мне показалось, что вокруг тебя засветилась аура. — Он встает на колени, улыбается, жестикулирует. — Не смейся! Клянусь, от тебя свет лился, как от лампы. И ты в нем стояла. Просто неотразимая. Я в то время только выполз из лаборатории, был слегка одичавшим. Пялился и думал, что хочу сожрать целиком. Украсть. Блядь, не знаю. В туалет затащить и зацеловать. Что угодно! Смотрел и казалось, будто секса у меня ни разу в жизни не было. И он только с тобой возможен. Всё остальное — дешевый суррогат.

— Алекс!

— Блядь, я чуть не сдох в тот момент.

Он подмигивает, пожимает плечами. Плавно двигается. Я смотрю и понимаю, что просто обожаю его.

— Одно воспитание и держало. Пиздец, думал, какая красивая. И гордая. Динамила меня следующие полгода. Я, конечно, просек, что совсем не понравился. Работал много, думал, может, заметишь потом. Проверял периодически, есть ли ты в моих подписчиках. Тебя, блин не было.

— Боже как это ми-ило! — подкалываю. Свожу брови домиком. Это Таня на него подписана, она там что-то пыталась мне рассказать про батареи, уже сейчас вспоминаю. Мне было совершенно пофигу.

Он глаза закатывает. Разводит руками и падает на подушки.

— Вляпался. Нашел, блин, в кого. В чемпионку! Лицо страны! Лучшую девушку на свете.

Волоски поднимаются.

— Алекс!

Он продолжает:

— Ты моя полная противоположность. Я каким только спортом не занимался, сменил кучу работ, получал то миллионы, то ничего. А ты абсолютно стабильный, системный человек. Каждое утро проснуться по режиму, тренироваться, учиться, ложиться спать. Ты просто моя мечта.

Смеюсь.

— Твоя мечта — скучный человек.

— Точно не скучный.

— Почему ты не захотел себе девушку своего типажа? Я не понимаю.

— У меня была. Моя бывшая жена. Мы ругались трындец как, все три года как по минному полю. То рай, то ад. Мне кажется, я с ней и научился ругаться. Это был просто эпицентр бури.

— Дрались?

— Что? Нет. Посуду били, это было. Что уж ты меня совсем. Поорать я люблю, словами изрешетить. Я… очень люблю своих родителей, — переключается вдруг. — Не помню жизнь до того, как они меня забрали, только по ощущениям.

— Расскажи, — быстро за ним переключаюсь.

Он пожимает плечами.

— С ними появилась безопасность. Я когда дрался в детстве, скандалил… Коле от меня досталось, кстати. Он меня не просто так