Ученик некроманта. Мир без боли - Александр Гуров

— Не идет что-то беседа, а ведь столько всего хотелось рассказать… — заметил Веридий и пригубил вина. — Чем ты занимался все это время? Я не видел тебя…

— Пятьдесят лет, — припомнил Клавдий.

— Да-а… — протянул Веридий. — Для человека это так много, а для нас — сущая мелочь.

— И промелькнули они молниеносно, ничего в моей памяти не оставив.

— А у меня была другая любовница. Теперь ее нет, вернее есть, но в образе скелета она мне нравится куда меньше, чем раньше.

— Ты не уберег ее от некромантов? Уж одну душу ты мог бы…

— Не мог, — отмахнулся Ливуазье. — Давай не будем о грустном. И без того на сердце кошки скребутся.

— Не будем, — согласился Батури, припоминая, куда занесла их беседа в прошлый раз. — Ты мне лучше скажи: что за новая магия появилась у эстерцев, и с чего бы их орден стал столь популярен?

— А, видел проповедь на агоре? Да, сейчас Церковь набрала невообразимое множество поклонников. Священники ловко обыграли чуму, назвали ее гневом Эстеровым — божественной карой для грешников.

— Но если обратиться в веру, то зараза тебя не достанет, так?

— Именно.

— А что если чумой заболеет эстерец? Не подтверждает ли это обман?

— Подтверждает, конечно, но церковники всегда могут сказать, что заболевший лжестрастно обратился к Божеству, а на самом деле остался верен своим принципам, за что и был наказан. И, как не удивительно, от этого вера только крепнет. Ты знаешь, — Веридий зачем-то понизил голос, словно боялся, что у стен его родного дома есть уши, — мне кажется, что у Вестфалена больше бед от эстерцев, чем от «черной смерти». Чума рано или поздно закончится, а церковники останутся и будут дальше гипнотизировать людей своими проповедями и борьбой с грехами. Тебе же известно: людское общество создано из сплошных грехов — в этом его суть. Но ведь грехи в головах людей, не больше и не меньше. Сейчас в ходу Эстер и его заповеди, до него верили в конклав Трора и устои были другими. Кто скажет, в кого или во что будут верить через тысячи лет? Какие грехи начнут искоренять? Трор говорил: «любите друг друга и в день, и в ночи», и суть была в плотских утехах и продолжении рода, сейчас прелюбодеяние — грех. Раньше — «око за око», а теперь… Эх, все в этом мире приходящее и уходящее, перетекающее из себя в себя же.

— Хватит философии, — отмахнулся Клавдий. — Ты слишком долго живешь среди людей. Их привычка говорить без дела оставила на тебе свой отпечаток.

— Да, к людям привыкаешь, и не только как к пище, — оголил острые клыки Веридий.

— Ты не ответил. Что с магией эстерцев? Откуда она у них?

— Никто не знает, — пожал плечами Веридий и с жадностью пригубил вина. Наполнил свой бокал новой порцией и долил Клавдию, который до сих пор не сделал ни глотка. — Ты пей, специально для тебя открыл бенедиктин.

Батури последовал совету и кончиком языка попробовал вина.

— Кровь? — удивился вампир.

— Не совсем, — улыбнулся Веридий. — Вино, смешанное с кровью, ароматизированное травами, закрепленное спиртовой настойкой и агрегатами, которые не дают крови свернуться. Выдержанное.

— Недурно, — с удовольствием отпив, похвалил Батури. — Твой рецепт?

— Увы, нет. Сделал его Бенедикт, эстерец, правда, засланный. Ладно, вернемся к делу. Что сам можешь сказать о магии церковников? Вижу, тебе уже довелось с ней столкнуться.

Батури откинулся на спинку кресла. Задумался, извлекая из памяти недавнюю потасовку у городских ворот, отхлебнул из бокала, наслаждаясь приторным, дурманящим вкусом, помолчал, подбирая слова, и наконец заговорил:

— Интересная магия, нечего сказать. Полностью блокирует темную сторону Силы, частично глушит и стихийную волшбу. А их магнетизм! Даже я не обладаю силой подобного убеждения. Они проповедями сделали из меня овощ! Откуда у эстерцев такие таланты?

— Они были у них всегда.

— Тогда, кто им мешал дать о себе знать раньше?

— Балор Дот, кто ж еще? Верховный никому не давал спуску, а его агентура не знала себе равных — все попытки эстерцев хоть как-то проявить себя уничтожались в зародыше. Но с уходом короля все изменилось. Фомор показал свою несостоятельность. И не только тем, что сейчас вовсю полыхает война, которая чудом еще не успела отразиться на людях, но и тем, что позволил возвыситься Малому ордену, своей глупостью дал свободу для притязаний эстерцев. Думаю, вскоре на доброй почве вырастет и культ Симионы, о нем пока что-то ничего не слышно, но это вызывает у меня скорее опасения, чем веру в их отстраненность от общественных дел. В Хельхейме смута, — резюмировал Веридий. — Тому, кто выиграет войну и придет к власти, будет не просто укрепиться, его тут же попытаются свергнуть. Валлия еще несколько веков может спать спокойно: Хельхейм для нее неопасен.

— Он и раньше был неопасен. Купол надежно сковал немертвых. Кстати, не подскажешь, как можно вытурить двух живых из Хельхейма? Мне позарез надо отправить их за границу купола.

— Посложнее ничего не придумал? Хотя… легионы немертвых по большей части покинули границу: кто разбрелся тупыми монстрами, потеряв после арганусовского бунта хозяев, кто по Зову направился в столицу, кто поплелся к Черным Кряжам. В общем, кто куда…

— Ты стал до ужаса словоохотлив, — улыбнулся Батури. — Давай ближе к сути. Сможешь мне помочь с живыми?

— Не знаю, Лис, сразу и не скажу. Надо навестить старых знакомых, узнать свежие сплетни и новые слухи, избавить их от шелухи, все хорошенечко обдумать и только тогда принять решение.

— У меня нет столько времени.

— Помогу, — подумав, заверил Веридий. — Конечно, помогу, куда ж я от тебя денусь? Ладно, заговорился я с тобой. Меня ждут дела.

— Ночью?

— Конечно! Что ж я, не вампир, что ли?

— Ты на охоту? — удивился Батури, помня о том, что Веридий один из немногих, кто достиг голконды, и человеческая кровь в излишних количествах для него опасна: он может потерять свой рай.

— Да нет же, — прокряхтел Веридий, вставая. — Говорю же: дела. Магистрат, видишь ли, не любит солнце так же, как и мы с тобой. А эстерцы, провались они в отходный круг, который носят на груди, склоняются к рассвету. Видно надеются, что церковь их только рассветает и не скоро доберется до зенита. В общем, пора мне. А ты иди, натопи баньку, попарь косточки, переоденься. На тебя без слез не взглянешь: где не подран, там обгорел, где не обгорел — весь в грязи.

— Проваливай уже, — махнул рукой Батури. — Болтливый стал, как деревенская сплетница.

— Много-то ты знаешь о деревенских сплетницах! — воскликнул Веридий и широко взмахнул руками, отчего расплескал бенедиктин. — Им со мной не тягаться, друг мой. А вампиру среди людей только так и можно выжить: все вынюхивая, все зная.