Сэндсторм - Лоренс Гоф

– Бедный Чарли. – Макфи открыл глаза и увидел над собой лицо Дженнифер, черты которого проступали словно сквозь пелену тумана. Он прищурился от яркого света, попытался встать, покачнулся и опустился на колени. – Давайте я вам помогу.

– Не надо.

– Еще как надо!

Чарли пропустил возглас Дженнифер мимо ушей и сосредоточился на жирных черных мухах, которые летали вокруг, привлеченные, должно быть, запахом крови. Он прислушался к жужжанию насекомых, заметил про себя, как переливаются в свете ламп их крылышки… Дженнифер обняла Чарли и помогла ему подняться, на какой-то миг прижавшись к мужчине всем телом, а потом отодвинулась, взяла его за руку и повела, как ребенка, к прямоугольнику света – раскрытой двери ангара. Снаружи, у стены, сидели на корточках Мунго и Свитс. Дженнифер и Чарли прошли мимо и направились по дороге к приземистому кирпичному зданию, в котором помещались спальни.

– Они держатся за руки?

– Похоже на то.

– Тогда за этим типом должок, о котором он и не подозревает.

– Ты расскажешь ему, Хьюби. Так сказать, просветишь, рано или поздно.

– Правильно, – сказал Свитс, на колене которого уже начала набухать шишка. Хорошо бы приложить лед, но того в радиусе ближайших ста миль просто-напросто не сыскать; а боль прямо-таки адская. Он посмотрел вслед Дженнифер и снова восхитился ее походкой: как она переставляет свои стройные ножки!

– Что у тебя на уме, Хьюби?

– То же, что у тебя.

– Сомневаюсь.

Свитс фыркнул, осторожно потер колено, вынул из носа лоскут материи. Кровотечение остановилось. Надо признать, Чарли оказался крепким орешком. Свитс поначалу недооценил его, и вот результат. Он слегка помассировал колено.

Черт побери, он должен был заметить намерение Чарли прежде, чем тот сам сообразил, что хочет сделать. Эх, старость не радость. Хьюби сплюнул на землю. Слюна была розоватой от крови. Идея отколошматить Чарли и вызвать таким образом у Дженнифер сочувствие к нему принадлежала Дауни. Свитсу не особенно нравилось разыгрывать из себя Купидона, он согласился лишь потому, что на базе не нашлось боксерской груши, на которой можно было бы потренироваться. Да, груша из Чарли получилась еще та. Хьюби заслонил ладонью глаза, поглядел на Дженнифер, наслаждаясь игрой света и тени на ее точеной фигурке, потом пощупал бровь. Наверняка останется шрам, что при той работе, которой он занимается, вовсе ни к чему: теперь его будет несложно опознать. Выхода два: либо пластическая операция, либо преждевременная отставка. Как и положено здоровому человеку, Свитс испытывал панический страх перед больницами, наркозом и ножом хирурга. Он вновь провел пальцем по запекшейся царапине. Все верно, за Чарли должок; и пусть только попробует не расплатиться!

Глава 27

Каир

Из учебного лагеря в пустыне Дауни направился прямиком в Каир, куда приехал уже ближе к вечеру. Большую часть следующей недели он отсиживался в своей холостяцкой квартире, на третьем этаже безликого жилого дома в квартале Докки на западном берегу Нила, где обитали в основном представители среднего класса, – сидел днями напролет у окна, попивал пиво, слушал записи Чарли Паркера и глядел в бинокль на улицу. В последний день своего добровольного затворничества он довольно долго наблюдал за молодым человеком в джинсах и армейской рубашке, который устанавливал в старенький «пежо» магнитофон без усилителя. На юноше были темные очки с зеркальными стеклами, и всякий раз, стоило ему повернуться, по стенам и окнам соседних домов начинали прыгать солнечные зайчики. Дауни отснял целую кассету пленки, используя свой «Никон» с 500-миллиметровыми линзами, затем проявил негативы и отпечатал с полдюжины фотографий восемь на десять. На снимках у юноши не оказалось кончика носа, но это не помешало Дауни с облегчением убедиться, что молодой человек ему совершенно не знаком. Около часа спустя тот кончил возиться с магнитофоном, завел двигатель и под скрежет передач покатил прочь. Дауни сунул в духовку полуфабрикат пиццы, подогрел, съел два или три куска, выпил пива, вымылся под душем и отправился в постель. Будильник разбудил его в три утра. Не зажигая света, он натянул коричневые вельветовые брюки и бледно-зеленую рубашку, обул серые кроссовки «Найк» с серебристой эмблемой фирмы. Если не считать мерного рокота холодильника, в квартире было тихо. Дауни перешел в гостиную и осторожно выглянул из окна; в одном из окон дома напротив горел свет и можно было разглядеть женщину, которая пылесосила ковер. Ранняя пташка? Дауни поднес к глазам бинокль. Женщина медленно, покачивая крутыми бедрами, перемещалась по комнате. Танцует, подумал Дауни, и улыбнулся. Время три часа утра, а она танцует! Он положил бинокль на подоконник, вернулся в спальню, снял с вешалки куртку, пошарил в карманах, удостоверился, что бумажник и ключи на месте, вышел из квартиры, захлопнул дверь, запер ее и включил электронную сигнализацию.

Музыканты в лифте, казалось, постоянно играли одну и ту же мелодию – некий заунывный мотивчик, который подозрительно смахивал на зудение четырех не слишком талантливых москитов, стучащих вдобавок консервными крышками. Лифт медленно опускался. Дауни терпеть не мог этой медлительности, но решил, что сегодня ему торопиться не стоит. Если Фостер и впрямь установил за ним слежку, какая разница, как он покинет дом? Гораздо важнее то, куда он направится и что будет делать. Лифт остановился, створки двери разъехались в стороны. В холле, обставленном по-спартански убого, было пусто. Дауни посмотрел на часы – двадцать пять четвертого – и направился к входной двери.

Выйдя наружу, он внимательно изучил окрестности – темную улицу, скопление теней между домами, которые выстроились вдоль мостовой этаким подобием исполинского частокола. Над головой слышался шелест крыльев: то охотились на ночных насекомых каирские летучие мыши. Дауни сунул руки в карманы, перешел на другую сторону улицы, свернул налево и быстрым шагом двинулся вперед. Очутившись в соседнем квартале, он заметил «фольксваген» цвета стручкового перца. Все в порядке. Эту машину Дауни облюбовал уже давно: владелец по утрам уезжал на ней на работу и возвращался домой к пяти вечера. Краска на кузове находилась в идеальном состоянии, двигатель работал без перебоев, резина слегка поизносилась, но еще была вполне годной. Да, автомобиль что надо. Дауни приблизился к «фольку» и ударил кулаком в ветровое стекло со стороны переднего пассажирского сиденья. Стекло покрылось паутиной трещин, словно сплетенной ополоумевшим пауком, однако не разбилось. Дауни ударил снова, на сей раз гораздо сильней, все то же самое. Он выругался, отступил, ударил ногой – и стекло разлетелось вдребезги. Дауни просунул руку внутрь, открыл дверцу, смахнул с сиденья осколки стекла и забрался в салон.

На то, чтобы завести двигатель без ключа, у него ушло меньше тридцати секунд. Приемник завопил на всю улицу. Дауни заставил его умолкнуть, включил фары, отъехал от тротуара и покатил по улице, не забывая то и дело посматривать в зеркало заднего вида. Кажется, обошлось. Он остановился в двух кварталах от своего дома, потушил фары, выкурил сигарету, после чего развернулся и поехал обратно.

Слежки пока не наблюдалось. Он двигался на юг, в направлении Шари-эль-Гиза и прямой, как стрела, нильской набережной, по которой можно было добраться до моста Эль-Гама. В эти предрассветные часы уличное движение было настолько редким, насколько такое вообще возможно для города с населением в двенадцать миллионов душ. Если продолжать путь по жилым кварталам, очень скоро выяснится, следят за ним или нет. В разбитое окно задувал сухой, пропыленный ветер. Глядя прямо перед собой, Дауни принялся размышлять о событиях минувших дней.

Похитив из посольства Чарли Макфи, он, разумеется, предполагал, что главный каирский цереушник Ричард Фостер встанет на уши, благо у того, собственно, не было выбора. Положение обязывало Фостера поднять шум до небес.

Однако выяснилось, что план Дауни напоминает карточный домик – достаточно легкого дуновения, чтобы домик рассыпался и карты разлетелись по всему Египту. Черт возьми, до чего же неудачно, что без Чарли никак нельзя обойтись! Проблема заключалась в мотивировке. В отличие от большинства знакомых Дауни, Чарли не пустил слюни при первом же упоминании о деньгах; вдобавок он, разрази его гром, вовсе не собирался влюбляться в Дженнифер. Угроза передать дело в руки каирской полиции немного остудила пыл бывшего американца, однако кто знает, что взбредет ему в голову завтра или послезавтра? В запасе у Дауни оставались только жена и дочка Чарли. Впрочем, трудно даже предположить, как Макфи отреагирует на обещание расправиться с его семьей. И потом, Дауни как-то не представлял себя шныряющим по южной Калифорнии с пистолетом в руке. Нет, такой способ убеждения может не сработать. Он свалял дурака с самого начала, когда Свитс и Мартин заявились в Каир без О'Брэди. Лайам, Лайам… По правде сказать, именно на него Дауни возлагал все свои надежды. А Чарли Макфи оказался никудышной заменой. И что теперь? Побыстрее вернуть Макфи в посольство, а самому купить билет в один конец куда-нибудь подальше, желательно на край света.