Еретик: Предатели Камигавы - Скотт Макгоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конда все еще не объяснил ему, что это было за чудовище, или откуда он знал его имя. Такено взглянул в небо на юге, которое все еще медленно заполнялось титаническим трехголовым силуэтом … того, кем бы ни был этот О-Кагачи.
Он надвигался на башню, подобно огромной штормовой туче, подкатываясь все ближе, дюйм за мучительно жутким дюймом. Он был гораздо больше, чем Такено думал прежде, и чем ближе он подбирался, тем крупнее казался. К тому времени, как он доберется до башни, он мог стать насколько огромным, что проглотит Эйгандзё целиком. Возможно, он предпочтет сделать три крупных укуса каждой из голов.
Такено наблюдал жуткую змеевидную фигуру в небесах. По мере приближения, она становилась все более плотной и различимой, но все равно пока оставалась туманной и неясной, словно он смотрел на нее сквозь влажный пар. Генерал уже различал рисунок, оказавшийся заточенной чешуей вдоль длинных шей существа, а каждая из его массивных, квадратных голов была увенчана двумя длинными, заостренными концами… рогов? Ушей?
На этом расстоянии, казалось, чудовище не издавало ни звука, но его размытые пасти были постоянно раскрыты, либо рыча, либо поглощая воздух. Такено чувствовал присутствие этого существа более ясно, чем его видел. Потоки жгучей энергии окатывали кожу на его лице, словно волны прибоя.
Такено взглянул на Йосея, сдерживаемого лишь силой воли Даймё. Генерал пришпорил коня к входу в башню. Стражники увидели его приближение и отдали честь.
Чем бы ни был О-Кагачи, он шел сюда – а Такено поклялся умереть на службе у Даймё Конды, ради блага всей нации.
Такено поприветствовал стражников, спешился, и прошел в башню.
* * * * *
Поля на северо-востоке от Эйгандзё покрывали более десяти тысяч акров между лесом и болотами. Пахотные угодья простирались от северной границы Товабары вплоть до стен башни Даймё.
Капитан кавалерии Оказава быстро скакал на север сквозь поля во главе отряда из пяти всадников. Они разведывали территорию на пути дважды гонимых беженцев Товабары, и хотя он предпочел бы остаться и сражаться, Оказава был верным и преданным воином. Если бы его повелитель приказал ему прыгнуть в яму с ядовитыми змеями, он бы сделал это с радостью. Если бы его кровь могла помочь сохранить королевство, он бы вскрыл себе вены и умер, прославляя Даймё.
Оказава заметил что-то в полях впереди. Не останавливаясь, он прищурился и всмотрелся вдаль.
Сотни людей уже были в полях, собравшись во что-то вроде импровизированного лагеря. Они все сидели или лежали на земле, хотя солнце было еще высоко в небе, за пеленой желтого тумана.
Неужели другие беженцы Товабары уже сбежали в поля? Оказава быстро обдумал все варианты – либо они уже находились там некоторое время, что означало, что поля могли прокормить столь крупное и голодное сборище, либо они прибыли недавно, что значило, что назревала конкуренция за остатки ресурсов на полях. Оказава надеялся, что ему удастся слить обе группы в одну, или они смогут убедить самозахватчиков покинуть эти места. Люди под Защитой Оказавы обладали преимуществом перед всеми, кого бы они ни встретили на своем пути, и он не хотел вынуждать этих нежданных гостей защищаться, если он мог этого избежать.
Оказава повернулся к своим лейтенантам и взмахнул головой. Они взглянули вперед и кивнули, заметив лагерь.
Шок исказил лица подчиненных Оказавы. Капитан жестом приказал отряду замедлить ход, когда оба лейтенанта в тревоге принялись указывать в сторону лагеря.
Оказава проследил за их жестами и взглянул туда снова. Теперь они были ближе, и он мог ясно рассмотреть, кто разбил лагерь на задворках у Даймё. Они не сидели, и не лежали на земле. Они все были приземистого роста, это была орда из крепких, невысоких фигур с каменными панцирями на спинах.
Оказава понял, что он перед собой видел, но не мог поверить глазам. Орда гоблинов акки окружала Эйгандзё и была в одном дне марша от башни.
Капитан выкрикнул своим разведчикам остановиться и в панике остановил своего коня. Его сердце забилось чаще. Голова Оказавы металась от армии гоблинов перед ним, и обратно к толпе товабарских беженцев. Он не был уверен, что в его распоряжении было достаточно солдат, чтобы одолеть такое количество акки и защитить гражданских, но возвращаться в замок означало верную гибель людей, и нарушение прямого приказа генерала.
Акки зашевелились. Они выпрямились в полный рост, выползая из-под панцирей, и вытягивая свои гротескные длинные руки. Их огромные, когтистые лапы сжимали дубины, палки, и прочее грубое оружие. Демонические, острые лица гоблинов были покрыты пенной слюной. Они утробно зарычали.
Шипящие, скрежещущие крики прокатились от одного края гоблинской орды до другой. У переднего края массы акки стояли два человека. Они были одеты в разбойничьи доспехи, и их волосы были завязаны узлом, ниспадая на одно плечо. Человек слева поддерживал стоящего справа, у которого были перевязано горло и плечо. Даймё детально информировал своих офицеров, с тем, чтобы те могли с первого взгляда опознать особо опасных предводителей разбойников. По изящным эскизам, циркулировавшим несколько месяцев назад, Оказава узнал в этой паре Сейтаро и Шуджиро Ямазаки, близнецов разбойников, которые в последнее время являлись лейтенантами Годо. За голову братьев была назначена особая цена, поскольку они прежде служили Конде, но обернулись против него в хаосе Войны Ками.
Оказава достал меч. Вид разбойников и гоблинов, действующих заодно так близко к Эйгандзё, облегчил ему процесс принятия решения еще до того, как он опознал близнецов. Он подсчитал, что у них было около двадцати минут до того, как первые гоблины захватчики достигнут его позиции.
- Возвращайся в отряд, - сказал он самом быстрому из своих разведчиков. – Пусть четверть пехоты останется с гражданскими. Остальные пусть направляются сюда, как можно скорее, с мечами наголо, готовые к битве.
Оказава поднял меч. – За Даймё. За Эйгандзё. Мы нашли новое сражение!
Глава 17
Настоятель Хисока подготовил королевский прием для делегации кицунэ. Каким бы ввергающим в трепет ни был внешний вид Минамо, приемный зал был еще более впечатляющим. Всю академию необходимо было созерцать на расстоянии, но стоя на массивных мраморных ступенях под громадными серебряными вратами, практически невозможно было не почувствовать себя мелким и смиренным. Каждая
