Еретик: Предатели Камигавы - Скотт Макгоу

Скотт Макгоу

Еретик: Предатели Камигавы

Часть первая

Молитвы в зимнюю ночь

Бесшумно падает снег

Укрывая страхи, утоляя сердца

Сон, унеси меня домой

Глава 1

Вся Товабара была взбудоражена. Впервые за долгие годы Даймё Конда собирался обратиться к своим подданным напрямую со ступеней своей непреступной башни. Официальные объявления были весьма туманны относительно сути обращения, но совершенно ясно доносили его чрезвычайную важность. Все трудоспособные мужчины, не явившиеся на обращение, предстанут перед безжалостными гражданскими силовиками Даймё, его отрядами го-йо, для объяснения причин своего отсутствия.

Перед самым обращением четыре вооруженных солдата вывели Леди Жемчужное-Ухо из кицунэ-бито из ее камеры на верхних этажах башни. Они окружили невысокую женщину-лису, маршируя вниз по лестнице к уличному уровню, но соблюдая уважительную дистанцию. Если бы не бряцанье тяжелых железных цепей на ее запястьях и лодыжках, молчаливые охранники казались бы скорее почетным караулом, нежели конвоирами.

Сама Жемчужное-Ухо держалась стоически и непроницаемо, ее широкие глаза выражали спокойствие, а короткая лисья морда была высоко поднята. Цепи ни коим видимым образом не стесняли ее грациозных движений, несмотря на то, что ее тело было нежным и изящным под белой мантией и серой шерстью. Она морщила брови от раздражения, когда железные звенья звучно терлись друг о друга, но более ни коим образом не выказывала, что вообще знает о своих оковах.

Стражники у ворот увидели приближение странной процессии и раскрыли внешние врата. Небо над внутренним двором было тусклым, пыльно-желтого цвета, и на землю спускалась душная дымка. В тени великой башни воздух был холодным и затхлым, он лип к Жемчужному-Уху, как мокрая марля.

Ее конвоиры направились к большому собранию охранников Конды, одетых в свои лучшие доспехи. Жемчужное-Ухо, которая более двадцати лет состояла при совете Даймё, не узнала ни одного из стоящих здесь солдат. Не удивительно: Конда навряд ли назначил бы на роль надсмотрщика того, кто ее знал, и мог проявить к ней сочувствие. Хотя это было лишь очередное доказательство ее печального падения в глазах Даймё, Жемчужное-Ухо оставила свою жалось для самих солдат.

Война Ками взыскала ужасную дань со всей Камигавы, но больше и чаще всех платили ей солдаты Даймё. Из тысяч собравшихся военных, Жемчужное-Ухо насчитала, что более трети не обладали ни малейшим военным опытом и были завербованы лишь для того, чтобы пополнить поредевшие ряды армии.

Крепость Эйгандзё включала в себя башню и окруженный стенами ее внутренний двор. Она сейчас служила небольшим городом, где гражданские торговцы и ремесленники вели дела рядом с расквартированными солдатами и офицерами армии Даймё. Фермеры, туристы, и иностранные сановники ежедневно приезжали в крепость и покидали ее. В лучшие времена здесь проходил постоянный поток товаров и людей.

Спустя двадцать лет войны, Эйгандзё был уже не столько крепостью, сколько последним безопасным убежищем. Граждане и солдаты Даймё Конды жили стесненные башенными стенами, словно беженцы. Теперь здесь было возможно передвижение в одну сторону, в город, а затем в ряды армии Даймё. Позади хозяйственных строений располагались массивные конюшни, сейчас наполовину пустые. Бескрайние просторы пахотных земель к северу были бесплодны, поля стояли либо невозделанные, либо пораженные нападениями из мира духов.

Жемчужное-Ухо выпрямилась, стараясь не допускать отражения на лице жалости, которую она испытывала к окружающим. Могучие стены Эйгандзё  превратились в такую же тюрьму для людей Даймё, какой они были для нее самой.

Когда ее глаза привыкли к сумраку и туману, Жемчужное-Ухо подняла голову. Два десятилетия мародерских нападений духов сократили некогда процветающее население до изможденной толпы, собравшейся вокруг башенных ворот. Когда-то Конда был правителем земель, покрывавших большую часть континента и граничивших с владениями других могущественных лордов. Теперь же все его королевство легко помещалось в единственной крепости.

Почти четверть-миллионная нация сократилась до менее ста тысяч человек. Остальные либо пали жертвами бушующих ками, или же сбежали, когда стало ясно, что королевство Конды превратилось в линию фронта в войне между миром духов, какуриё и миром людей, уцушиё. Большинство тех, кто остался, теперь стояли в ожидании перед башней. Даже Жемчужное-Ухо, дискредитированная бывшая наставница дочери Даймё, была выведена наружу ради обращения Конды.

Жемчужное-Ухо запрокинула голову и попыталась разглядеть самое высокое из окон башни, выискивая малейшие признаки Принцессы Мичико. Серный туман мешал ей разглядеть что-либо, и она опустила взгляд и заморгала, стряхивая накатившие слезы. Если она сама была обязана присутствовать при обращении Даймё, касалось ли это также и Мичико? Не выпустит ли Даймё свою собственную дочь из ее заточения, как он выпустил женщину-лису?

Жемчужное-Ухо не считала Даймё столь бессердечным, чтобы лишить свое единственное чадо возможности выйти на волю, но, с другой стороны, она не верила и в то, что он лишит Мичико свободы. Пару месяцев назад Принцесса Мичико тайно покинула башню в прямом неповиновении своему отцу и своей наставнице, открывшись несчетному количеству реальных угроз Войны Ками и опасностей прилегающих к Товабаре земель. Роковые обстоятельства помешали Жемчужному-Уху немедленно вернуть Мичико-химе домой, и когда они, наконец, вернулись, терпение Конды растаяло, как паутина в кузнечной печи. Он обвинил Жемчужное-Ухо в череде катастроф, произошедших за то время, когда Мичико была вне его защиты, и он был жутко разгневан на Мичико за ее ослушание.

Даже теперь, Жемчужное-Ухо могла понять гнев Конды, но не его неспособность его контролировать. Он заточил свою дочь в одной из высочайших комнат башни и бросил Жемчужное-Ухо в камеру внизу. Жемчужному-Уху, которая оставалась послом кицунэ при дворе Конды исключительно ради того, чтобы быть рядом с Мичико-химе, теперь было запрещено видеть принцессу… как и всех остальных, кроме охранявших ее солдат.

Неожиданные удары тяжелого барабана прервали мысли Жемчужного-Уха, и по толпе прокатилась волна шепота. Солдаты выпрямились по стойке смирно без единого звука или взгляда от своих офицеров. Казалось, воздух над внутренним двором задрожал. Даймё Конда приближался.

Громадные двойные двери распахнулись, и сквозь них, в шеренгах по трое, прошла процессия глашатаев. На груди каждого герольда в первом ряду висел огромный барабан. Вторая тройка несла короткие шесты, между которых свисали длинные полотна штандартов Конды с вытканными на них солнцем и луной. Завершающее трио, юные девушки в белых мантиях, выходя из башни, разбрасывали за собой белые цветы.

Когда последняя пара лепестков опустилась на пыльную землю, в воздухе повисла пауза. Затем, сам Даймё