медведица,или легенда о Черном Янгаре - карина

   - Позволь, угадаю, - Кейсо вошел в шатер, когда Янгхаар перечитывал послание, пытаясь найти повод не подчиниться приказу. - Тебе велено остановить войну.

   - И явиться во дворец, чтобы лично примириться с Ерхо Ину.

   Янгар спрятал письмо в тубу.

   Придется ехать.

   Встать перед золотым троном и склонить голову перед человеком, который не достоин поклона. Выслушать недолгую речь, которую напишут для Вилхо другие, и сделать вид, что в радость исполнить и этот приказ...

   ...о неподчинении и речи быть не может.

   ...а клятва?

   ...что кёнигу чужие клятвы.

   - Пожалуй, - Янгхаар опустился на подушки и, подхватив одну, из серебряной колючей ткани, обнял. - Я больше не хочу служить кёнигу.

   Кейсо нахмурился.

   Забавный он человек. Никогда-то прямо не скажет, все будет виться словами вокруг да около, или брови хмурить. И сдвигаясь к переносице, почти касаясь друг друга, меняют они толстое его лицо. Складками идет лоб, щеки словно больше становятся, и нос почти исчезает меж них.

   - Я не собираюсь идти против Вилхо, - пояснил Янгар. - Но я и не желаю его видеть.

   Он слаб, беспомощен, по-старчески брюзглив.

   Жаден.

   И трусоват.

   Хитер. Порой бесчестен.

   Но хуже всего, что сам облик Вилхо вызывал у Янгара глубокую внутреннюю неприязнь. Он, видя этого разбитого болезнями, с любовью перебирающего собственные страдания, человека, вновь и вновь чувствовал себя обманутым.

   - Кёниг может... неправильно понять это твое желание, - Кейсо не стал садиться. Он расхаживал по шатру, двигаясь беззвучно. И лишь полы шелкового халата, на сей раз темно-синего, с аистами и тростником, колыхались.

   - Ты его правая рука.

   Которая устала держать меч.

   - Не спеши, - попросил Кейсо и, пробежавшись пальцами по складочкам короткой шеи, произнес. - Пиркко-птичка сидит нынче у подножия трона. Так сказал мне добрый человек, что привез письмо. А еще сказал, будто бы песни ее весьма радуют Вилхо. Умеет птичка выбирать правильные слова.

   - Прикажешь бояться?

   - Посоветую быть осторожным. Но ты ж не послушаешь...

   Кейсо выразительно постучал по руке. И Янгхаар улыбнулся: ну да, еще ныли раны, оставленные клыками маленькой медведицы. И верно то, что могла она руку сломать. Или до горла добраться. Но ведь не сломала же? И не добралась?

   А раны уже и затянулись почти.

   Зато теперь маленькая медведица приходит к Янгхаару. И ждет его, и ложится, позволяя лечь рядом. Он расчесывает густую шерсть ее, удивительного рыжего оттенка, и рассказывает истории о прошлой своей жизни.

   Чтобы как во сне.

   Или почти, ведь в овраге нет лета. Есть дождь. И мокрые листья. Солнце. Лохмотья туч. Черные деревья и старая ель, под лапами которой сухо. Там хватает места для двоих, ведь медведица не столь и велика, а Янгару много не надо.

   От ее шерсти пахнет не зверем, но опавшей листвой и медом.

   Мед она любит.

   А сырое мясо - нет.

   И вчера медведица положила голову на колени Янгара. А он гладил массивный лоб и молчал. Ему просто было хорошо.

   - У нее глаза моей жены, - сказал Янгар, откидываясь на подушки.

   Он принял решение. Янгхаар Каапо, Клинок ветра, и вправду оставит кёнига.

   И дворец, где слишком много золота и условностей, чтобы чувствовать себя свободным.

   И сам город, который так и не принял Янгара.

   Пусть делят власть Золотые Рода, а Янгхаар в лес вернется, в этот самый. И дом себе поставит, не роскошный особняк с каменными подвалами, но обыкновенный, из живого дерева.

   Кейсо слушал, терзая тонкую свою бороденку и головой качал.

   - Я знал, малыш, что твоя жена тебя ранила, но чтобы настолько... ты хоть сам понимаешь, о чем говоришь?

   Распрекрасно.

   Янгар уже видел этот свой дом с расписными ставнями, с крыльцом на резных столбиках, с просторным двором... и конюшня будет. Янгхаар всегда любил лошадей.

   ...и медведица с зелеными глазами станет заглядывать в гости.

   ...возможно, однажды она поверит ему настолько, чтобы остаться.

   ...и скинет рыжую шкуру.

   А Кейсо смотрит с жалостью.

   - Тебя не отпустят, мальчик мой, - сказал он, наконец. - Слишком много у тебя врагов. И слишком много за тобой обиженных. Пока боятся, будут стоять в стороне, но стоит тебе оступиться, совершить ошибку, и вся стая кинется рвать. Об этом думай, а не...

   ...маленькая медведица умела улыбаться.

   И угощение брала из рук аккуратно. Изредка касалась кожи длинным темным языком, и щурилась, мол, не боишься?

   Янгар не боялся.

   Она смеялась вместе с ним. И утешала, щекотала шею горячим дыханием, когда он вдруг проваливался в память.

   - Я не буду тебя останавливать, - Кейсо все же опустился на гору из подушек. И массивное тело его затряслось от чрезмерного этого усилия. - Я лишь прошу: будь осторожен.

   - Конечно.

   Пустое обещание.

   Янгхаар Каапо не умел быть осторожным.

   Последний день остался со мной.

   Красный лист, прилипший к ветке, подрагивает на невидимом ветру. И муть в ручье осела. Зима подкрадывалась к лесу. А наше с Янгаром время подходило к концу.

   В тот день он пришел в овраг раньше обычного и, сев на мокрые листья, ждал, когда я спущусь. Янгар распустил косы, и темные волосы легли на плечи, а я заметила, что в этих волосах изрядно седины. Он ведь еще не стар, мой муж.

   - Здравствуй, - сказал он.

   И я коснулась раскрытой ладони носом.

   - Я рад, что ты пришла.

   И я рада.

   Еще один день приближает зиму. И мне-медведю хочется спать, порой я проваливаюсь в сон, который глубок и лишен сновидений, но длится недолго, ведь я-человек не привычна к таким. И выбравшись из сна, мучаюсь головной болью.

   Одиночеством, которое ощущается острее, чем прежде.

   И неясным желанием бежать.

   Куда?

   Не знаю. И бегу к оврагу, в котором ждет меня человек.

   Я ложусь рядом с ним, и Янгар вытягивается, опираясь на мохнатый мой бок. Мой муж не боится холода, и осенней коварной воды, с которой в тело проникает лихорадка. Он словно и не замечает того, сколь неуютен лес. И что зима близка.

   И что медведи не ведут себя так, как я.