Вирус - Сергей Гатаулин

— Да, браток, голову тебе продуло основательно, — прозвучало в голове, хотя он готов был поклясться, что старик не произнес ни слова.

— Меня зовут Слава? — неуверенно спросил он.

Старик повернулся к стоящим в стороне товарищам и, вытянув руку, с пафосом, словно конферансье на концерте, произнес:

— Вячеслав Пугачев — потомок славного разбойника и моего тезки Емельяна, прошу любить и жаловать. Стало быть, он наш с самого рождения. Против генов не попрешь, как говорят ученые.

— Постой, постой! — возмущенно прищурился Сивый.

— Что-то я не пойму, куда это ты клонишь? Смотри, как закрутил: гены, наш с рождения! Хочешь сказать, что мы не отдадим этого доходягу Седому?

Паренек прислушался. Вячеслав Пугачев — неплохо звучит. Лучше, чем ничего, да и есть в услышанном сочетании что-то неуловимо знакомое. Он просклонял имя, как бы пробуя его на вкус, в надежде, что мозг вытолкнет на поверхность хоть какую-то ниточку, потянув за которую можно будет заполнить воронку, образовавшуюся на месте его прошлого. Память молчала, не желая делиться своими секретами, но это уже не волновало его так, как раньше. Он решил, что будет Вячеславом Пугачевым.

— Сивый, ты, похоже, забыл, каким доходягой ко мне пришел в первый раз, — Емельян прикрыл глаза. — Тебя тогда тоже вся Москва искала, и менты и братва.

— Да помню я все! — раздраженно бросил Сивый и моментально сник. И без того ссутулившийся, он стал похож на знак вопроса. Лицо посерело, глаза уставились в землю.

— А я ведь встал за тебя, хотя кроме геморроя ничего не поимел.

— Ну и что нам теперь — от бабок отказаться? — виновато, едва выговаривая слова, промямлил Сивый. — А если кто узнает, что мы нашли пацана и не отдали?

— Бабки! — возмутился Емеля, мгновенно преображаясь. — Мелкий ты человек, Сивый. Всю жизнь тебя ничего не интересовало, кроме бабок. — Судя по всему, разговор ему изрядно надоел. — Короче, кончай базарить! Пацана не отдам, и вам не позволю.

«Суровый дядька, сильный», — подумал Славка Пугачев, стараясь не отставать от своего спасителя.

Откуда-то из глубины подсознания всплыли осколки странных воспоминаний. В голове зароились чужие испуганные мысли; замелькали незнакомые лица, и Славка понял, что бывшая жизнь помаленьку возвращается к нему. Осталось только немножко подождать.

— Сейчас едем ко мне. Поживешь у меня, в себя придешь, а там уже решим, что с тобою делать, — услышал он голос Емельяна и успокоился.

Первый день пребывания в санатории-профилактории, больше похожем на комфортабельную тюрьму, Дмитрий промучился от безделья. Добровольно лишая себя свободы, он не предполагал, что будет так муторно на душе. В голове беспрестанно вращались гнетущие мысли; появлялся и исчезал взволнованный голос Тромба, пробуждая необъяснимую тревогу в душе и дрожь во всем теле; перед глазами то и дело всплывала окровавленная физиономия распластавшегося на заледенелом асфальте бородача, вызывая непреодолимое желание разрыдаться. Слоняясь из угла в угол, он раз за разом возвращался к событиям последних суток. Чтобы хоть как-то приглушить изматывающий душу мандраж, Дмитрий попытался найти себе какое-нибудь занятие и весь второй и половину третьего дня посвятил ознакомлению с временным убежищем. Он обшарил все комнаты особняка, непонятно как обнаружил пару десятков миниатюрных видеокамер (он словно чувствовал, откуда исходит внимание), наблюдающих за каждым его шагом, и, исчерпав исследовательский запал, понял, что жизнь добровольного затворника и хронического бездельника его совсем не устраивает. «Нужно установить связь с внешним миром и попытаться разыскать следы Пугачева», — решил он и, дождавшись очередного визита Юрия Николаевича, как бы невзначай завел с Анатолием разговор о том, что неплохо было бы съездить домой и привезти его старенький компьютер.

Генерал заезжал каждый день, но Дмитрий успешно избегал с ним встречи — благо особняк вмещал в себя много комнат, а у Юрия Николаевича постоянно не хватало времени. Вспоминая разговор в «Медвежьей берлоге», он поймал себя на мысли, что думает о генерале как о противнике, а не как о друге и бескорыстном помощнике. Поверить в то, что полковник Коваль мог действовать на свой страх и риск, не посвящая начальство в свои планы, было также трудно, как и предположить, что всемогущие спецслужбы в современном городе не могут найти четырнадцатилетнего мальчишку. Хотя поверить в последнее было не сложно: ходят же у них под носом смертники с бомбами. Стоило ему об этом подумать, как генерал тут же переместился в стан неприятеля.

Столкнувшись с недовольным взглядом Дмитрия, Юрий Николаевич удрученно покачал головой и, ссылаясь на неотложные дела в управлении, исчез. А уже через час к «санаторию» подкатил белый микроавтобус, и молодой человек в синей униформе передал в руки Анатолия яркую коробку с ярким интеловским лейблом на боку.

Встречая телохранителя довольной улыбкой, Дмитрий извлек на свет серебристую (толщиной в палец) пластину ноутбука. Поднимая панель монитора, он довольно закивал, но уже через несколько минут, радость его поубавилась. Новенький, запакованный в пупырчатую пленку ноутбук (при внимательном рассмотрении) оказался напичканным таким количеством программ, что поверить в их заводское происхождение мог только последний лох. Очень скоро он понял, что большинство из них предназначалось для того, чтобы следить за его перемещением в Сети. Получалось, что Юрий Николаевич прислал ему чемодан с двойным дном. И главное, что его раздражало больше всего — мощная машина с привычной операционной системой как-то вдруг стала для него неудобной и беззащитной. Он видел лазейки, через которые кто-то незримый и настырный наблюдал за каждым кликом его клавиатуры, и они казались ему громадными дырами в цифровом заборе.

Мысль скрыться от незримого ока вызрела не сразу: первые несколько суток он еще пытался бродить по страницам Интернета, не обращая внимания на бдительный взгляд со стороны. Перелопатив за это время содержимое тысяч страниц, он понял, что голова его превратилась в настоящий пылесос, затягивающий в себя все, что попадалось на глаза. Поначалу ему даже нравилось запоминать совершенно непонятные выражения и почти сразу же узнавать их значение. Понимание происходило само собой, как-то вдруг, словно в голове сидел невидимый переводчик и прикреплял к незнакомым буквосочетаниям узнаваемые образы.

Поэкспериментировав с запоминанием, Дмитрий понял, что с появлением в голове виртуального соседа его способности в обработке информации многократно выросли. Теперь ему оставалось лишь быстро прыгать по сайтам, а все остальное голова делала сама. Чего только не скопилось в его памяти за последние дни! Он знал все! Точнее, ему казалось, что он знает все — от способов выращивания чайного гриба до ремонта вакуумной камеры протонного синхротрона. В конце концов ему надоела роль тупого поглотителя бессистемной информации, и он задался целью разыскать Вячеслава. Что-то подсказывало ему, что лучше не рекламировать свои поиски, и он первым делом решил избавиться от назойливой опеки Большого Брата. Теперь его перемещения по Интернету обрели четкую направленность. Перед глазами замелькали выдержки статей, написанных программистами об операционных системах, а в голове стало тесно от свободных кодов, библиотек и сред рабочего стола.