Наперегонки со смертью - Виталий Гладкий

Замок оказался хорошо смазанным и на мои усилия ответил мягким щелчком. Калитка отворилась и я очутился на территории какого-то маленького предприятия, возможно, местпромовского. Судя по запущенности, буквально кричавшей со всех сторон ограниченной высоким забором площади, оно приказало долго жить. Однако, на удивление, ни сама территория, ни здания не были разграблены местными жителями.

Мало того, возле наглухо закрытых ворот (их заложили изнутри железными конструкциями) стояла сторожка и из ее трубы шел дым. Значит, этот промышленный труп охранялся. И, судя по крепкому, без единой дырки, забору, очень даже неплохо.

– Вон твоя "гостиница", – не без насмешки сказал Жорик, указывая на одноэтажное административное здание (судя по выцветшей вывеске) из красного кирпича с заколоченными досками входной дверью и окнами. – Пойдем, покажу парадный вход.

Прямо скажу, вид моей новой обители меня не впечатлил. Но что делать, обстоятельства…

Официант и наперсник Дубова в одной особе повел меня не к административному зданию, а к пристройке, где валялись бочки с давно испорченной краской, старые оконные рамы, битый шифер, мешки окаменевшего цемента и вообще всякая всячина, имеющая отношение к строительству. За всем этим добром находилась замаскированная пыльной брезентовой занавеской дверь высотой не более полутора метров, больше похожая на калитку, но по крепости не уступающая той, что находилась в подвалах "Охотничьего домика".

– Дальше иди сам. Посторонним туда нельзя. – С этими словами Жорик передал мне еще один ключ. – Занимай любой номер. Покеда… – Он криво, с плохо скрытым недоброжелательством, осклабился.

– Бывай…

Судя по всему, официант меня недолюбливал. Это обстоятельство мне очень не нравилось. Никогда не знаешь, какую пакость может сделать человек, который имеет на тебя зуб. Интересно, чем я не угодил этому шнурку бывшего пахана? Может, ему мои манеры не нравятся? Или он ревнует меня к своему боссу? А, что гадать… Чужая душа – потемки.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день… Так подумал я, увидев внутреннее убранство своей "гостиницы". Только в хорошем смысле. Она была оборудована блестяще: ковровые дорожки, диванчики, шикарные кресла, в холле стоял огромный телевизор марки "Сони" и видеомагнитофон, на стенах, отделанных светлыми импортными панелями, висели картины (в основном эстампы), а в керамических вазах стояли искусственные цветы и зелень. Меня никто не встречал. Здесь даже не было стойки администратора. На первый взгляд создавалось впечатление, что "гостиница" пуста. Но только на первый. В холле к стене была прикреплена доска с номерами, на которой висели ключи. И таблички с надписью "Занято". Таких насчитывалось шесть. Пять комнат оказались свободными. Я выбрал ключ под восьмым номером и пошел устраиваться.

Номер был на двоих. Новенькие кровати, чистое накрахмаленное белье, крохотная душевая с унитазом, отделанная импортной плиткой, шкаф для одежды, холодильник, радиоточка… Короче говоря, никаких излишеств и максимум комфорта для непритязательных клиентов – как и положено в приличной, но недорогой гостинице. Ктото немало деньжат вбухал в реконструкцию обычного административного здания, чтобы превратить его шикарное убежище для людей, которые не любят себя афишировать.

Только теперь я понял, что Дубов, устроив меня в эту "гостиницу", проявил ко мне достаточно высокую степень доверия. Похоже, сюда абы кто не подпускался и на пушечный выстрел. Однако, где же остальной народ? Этот вопрос мне почему-то не хотелось прояснять…

В номере было и окно. Но его закрывал плотный светонепроницаемый экран, наглухо привинченный к раме. Не фиговая маскировочка… Я пощупал батареи центрального отопления. Они оказались теплыми. Значит в сторожке, судя по всему, находится миникотел для отопления "гостиницы". Разумно. И волки сыты, и овцы целы. Со стороны неискушенному наблюдателю покажется, что сторож просто греется или готовит себе пищу на обычной плите. Наверное, так котел и выглядит при ближайшем рассмотрении.

Да, странная конторка. Чтобы не сказать больше.

Интересно, здесь есть запасный выход? Судя по предполагаемому контингенту жильцов, он должен быть обязательно. Не откладывая в долгий ящик столь важное дело, я отправился на его поиски. И конечно же нашел. В кладовке для уборщицы, за пустыми картонными ящиками. Он был закрыт на засов. Я не поленился и отворил эту потайную дверь – так, на всякий случай. Который может произойти в любой момент.

Вид из двери меня не поразил. Я уже привык к таким невероятным открытиям. Передо мною была обшитая шифером крытая галерея длиной не менее двадцати метров. Когда я прошел вперед по деревянному, топорно сработанному настилу, служившему полом, то понял, что она ведет за пределы территории умершего предприятия. Куда? Я не стал выяснять, чтобы не испортить свою новую одежду – дальше начинались настоящие катакомбы, грязные и захламленные черт знает чем. Возвращаясь в номер, я мысленно утешил себя: если (не приведи Господь!) придется срочно рвать отсюда когти, мне будет глубоко плевать и на новые туфли, и на шикарный, умопомрачительно дорогой, как для простого экспедитора, костюм, и вообще на все остальное… кроме своей драгоценной жизни. Которую не мыслил без свободы.

Остаток дня я проспал. И самое странное: на новом месте, в непривычной обстановке, мой сон был крепок как никогда. Что ни говори, а нервы у человека точно не железные.

События последнего месяца меня просто вывернули наизнанку, хотя в этом я не признавался даже сам себе. Бодрился. А это всегда чревато. Потому я не стал себя напрягать и без сопротивления сдался на милость удобной и мягкой кровати с ныне модным ортопедическим матрасом.

Проснулся я около восьми вечера от звуков музыки. Выглянув в коридор, я понял, что кто-то включил телевизор. Быстро приняв душ и побрившись, я пошел искать утюг, чтобы привести в порядок свою одежду. Оказалось, что в "гостинице" есть не только бытовая комната с электрической щеткой для обуви, миниатюрной швейной машинкой и прочими жизненно необходимыми путешественнику мелочами, но и небольшая кухня с двумя электроплитами, кофеваркой и буфетом с разнообразной посудой.

Отутюжив брюки и свежую рубашку (ношеная уже нуждалась в стирке, и мне, когда мы вместе с Жориком шли в "гостиницу", пришлось купить в небольшом магазинчике новую), я со странной, лихорадочной торопливостью оделся и направил стопы к выходу, предварительно повесив на щит под номером своей комнаты бирку "Занято". Мне очень не хотелось спать рядом с каким-нибудь вором или сдвинутым по фазе убийцей.

Возле телевизора сидели двое. Они смотрели концерт известного певца. Я вежливо кивнул им, поприветствовав, и получил в ответ такие же кивки. И никаких эмоций. Пустые взгляды, отсутствующие лица, расслабленные позы. Что ж, меня такое "общение" с контингентом этой ночлежки вполне устраивало…

Я ехал на такси к "Атоллу" и ругал себя последними словами. Что ты делаешь, глупец!?

Зачем тебе нужна Юлия, избалованная богатством и всеобщим вниманием? Мало ли хороших девчат на свете? Не пара она тебе, дурачина, не пара!

Но мое второе, влюбленное, "я" плевало с высокой колокольни на все доводы первого, рассудительного и мудрого не по годам. Бзик под номером "два" спрятался под зонтик упрямства, и сколько я не изливался негодованием и разумными речами, весь этот словесный ливень не достигал цели, растрачивался впустую. Борьба двух начал настолько меня утомила и раздраконила, что по приезду в казино я первым делом побежал в бар, чтобы пропустить стаканчик-другой. Впрочем, повторять предыдущий "подвиг", когда мне удалось выиграть здесь уйму денег, я не собирался. Я решил ограничиться "одноруким бандитом", и то для прикрытия. Уже при первом посещении "Атолла" я заметил видеокамеры слежения, с помощью которых управляющий казино и охрана наблюдали за игровым залом. Впустую болтающийся клиент такого заведения всегда привлекает внимание. Чего мне очень не хотелось бы.

В баре ноги сами понесли меня к тому столику, где я сидел в прошлый раз. Сделав заказ, я приготовился к долгому и терпеливому ожиданию. Конечно, я мог бы заявиться к Юлии прямо домой, но тогда у нее могут возникнуть кое-какие вопросы. На которые я пока не имел права отвечать. Честно отвечать. А врать любимой девушке негоже. Неприлично. Но вот жене можно, как просветил меня Сева Лычков. Даже необходимо. Потому что супруге нужна именно та правда, в которой она давно уверилась. И никакие доводы, факты, свидетели не убедят ее в обратном.

Юлия появилась в баре, когда на часах натикало полдесятого. Я сорвался с места, как ошпаренный, чтобы пригласить ее за свой стол – и тут же медленно и осторожно опустил свою глупую задницу на мягкое сидение. Юлия была с мужчиной.

Не знаю почему, но я узнал его сразу. Хотя до этого видел только раз, и то сзади, притом в цветастых семейных трусах. Это был муж Юлии. Сегодня он выглядел гораздо презентабельней, нежели в домашней обстановке. Его прикид тянул не менее чем на три штуки зеленью. (После вынужденной покупки нового костюма я стал большим докой по части ценообразования в престижных магазинах.). От него не отставала и супруга. На ней было голубое, сверкающее алмазными блестками, платье из неизвестного мне материала явно от какого-нибудь престижного кутюрье, а шею украшало ожерелье с камушками немалой цены. В отличие от прошлого раза, когда Юлия была само обаяние и раскованность, в этот вечер она казалась воспитанницей института благородных девиц, которая пришла на свой первый взрослый бал в сопровождении строгой бонны.