Готический храм - Вероника Ульянова

– Виктор, – пленительная улыбка.

– Не ожидал тебя здесь увидеть.

– Я работала раньше танцовщицей, мне предложили подработку по старой памяти. И я решила, что это будет забавно. Не деньги конечно, а наша встреча.

– Я так и думал, что ты здесь не из-за денег. Только как ты узнала, что это будет именно мой день рождение?

– При нашей последней встрече ты пригласил меня, помнишь?

– Ах да, было дело. Я бы пригласил тебя официально, но Максим говорил, что у тебя личная жизнь.

– Не сложилось.

– Почему? – Виктор налил шампанское в два бокала, подошел к Алине и протянул ей один бокал.

– Он маленький. По характеру в смысле.

– Ну что ж, перед тобой полная противоположность маленькому. Во всех смыслах.

Алина улыбнулась и сделала глоток, это оказалось чуть ли не самым сложным за вечер – не кривиться, когда она пила алкоголь.

– Ты же не пьешь, Алина, я помню наше свидание.

– Я волнуюсь.

Это правда, она волновалась и забыла, что он знает, что она не пьет.

Виктор подошел к Алине вплотную, Алина не справилась волнением или возбуждением, она уже сама не понимала, и задрожала. Виктор завелся от этого вдвойне, он видел ее третий раз на мероприятии, которое устраивал Максим, масштабное, для элиты, предельно извращенное. Он пришел туда не развлекаться, хотел оценить работу Максима и Алины. Виктор видел ее уверенное обращение со множеством зажравшихся, наглых, властных мира сего. Он видел, что она не боится смерти, а сейчас она дрожит рядом с ним. Он взял из ее руки бокал, отнес вместе со своим на стол и оставил там. Потом подошел к музыкальному центру, пощелкал кнопками и вдруг Алина услышала звуки [битая ссылка] NineInchNails–Closer. Она крайне удивленно посмотрела на Виктора, он, слегка покачиваясь телом в такт музыке, возвращался к ней.

– Что ж, в душе я всё еще молод. Потанцуй со мной.

Она танцевала для него пару куплетов и припев. Он остановил ее.

– Почему вы выбрали меня? Там было много девушек гораздо красивее.

– Да. Но любую из них я могу купить и иметь в любое время, а тебя нет. Да и если откровенно, у меня было за жизнь достаточно групповых вечеринок, они в кайф только по первости.

Виктор провел рукой по ее шее, плечу, сбросил бретельку платья, положил ладонь чуть выше ее груди. Алина снова задрожала, Виктор улыбнулся и убрал руку.

– Зачем ты здесь?

– Я не знаю. Я не знаю, что мне делать. У меня столько денег, но нет целей, нет родных, друзей, мужчины. Простите, вам, наверное, лучше позвать кого-нибудь другого.

Она потупила взгляд, он поднял ее голову указательным и большим пальцами за подбородок.

– Посмотри на меня.

Алина посмотрела.

– Не бойся.

Алина перестала бояться.

– Мы не будем заниматься сексом. Позволь только поцеловать тебя. Потом мы вернемся в зал, закончим праздник. А завтра мы сходим поужинать.

– Ага.

Он поцеловал ее. Поцелуй взрослого мужчины отличался от чего бы то ни было. Не торопливый, не дерзкий, уверенный, властный, иррациональный, целовавшийся уже множество раз за жизнь, его целью был не сам поцелуй, а получение информации о девушке, исследование. Он не закрывал глаза, он ловил её, её взгляд, движения, дыхание. Его опытность была возбуждающа, как секс с врачом – он видел все плохое и больное, поэтому твое здоровое, чистое тело, даже не совершенное, как тебе кажется, для него естественно прекрасно, здоровье, молодость – здорово, отлично само по себе, нет глупых предрассудков, брезгливости, вы раздеваетесь не так, будто – открываете тайну, а скидываете притворство и предстаете, как должны ходить ежедневно и везде. Глупо строить недотрогу, глупо строить опытную. Глупые мысли, глупо, ей нравится иногда быть глупой.

– Ну что пойдем вниз?

– Подождите, для вас приготовили еще один сюрприз. Нужно только, чтобы вся обслуга и артисты покинули здание, ненадолго, в гостевой домик. Сюрприз только для своих.

Вот так просто. Но откуда тут ждать подвоха. Она была слишком мила, слишком внешне беззащитна. Он знал ее. Он не стал искать скрытого смысла. Он думал только о том, что уже готов остепениться и хотел бы себе в жены молоденькую, но умную девушку, с которой он может быть честен, сможет делиться деловыми вопросами, которую не будут смущать убийства, которой нет дела до его денег, потому что у нее достаточно своих. Алина была идеальна. Тут нельзя было торопиться. Поэтому он просто сказал:

– Хорошо.

Он позвонил помощнику и приказал, чтобы весь обслуживающий персонал и артистов вывели в гостевой домик.

– И что теперь? – спросил он у Алины.

– Теперь мне нужно тоже выйти из здания, а тебе нужно подождать здесь минут двадцать, а потом спускаться вниз. Сделаешь это?

– Хорошо.

Она улыбнулась ему напоследок и направилась к выходу из комнаты.

– Постой.

Нельзя замирать, нельзя пугаться, он просто что-то хочет спросить. Она обернулась, как ни в чем не бывало.

– Завтра в восемь вечера я пришлю за тобой машину. Приоденься, я намерен тебя удивить.

– Я переехала, оставить адрес?

– Да.

Она огляделась, на столике у двери лежал блокнот и ручка рядом с телефоном под старину. Алина написала адрес своей новой квартиры на Парке Победы, еще раз улыбнулась Виктору и вышла из комнаты.

Дима нервно поглядывал на часы на руке и на развлекающихся в зале. Наконец он увидел помощника Виктора, отдающего по рации распоряжения. Официантки заметались, чтобы до ухода наполнить бокалы до краев, сунуть записки со своими номерами тем, кто их особенно долго лапал, на случай если больше сюда не вернутся. Ди-джей выбрал плейлист. Артисты из гримерки уже выходили на улицу

– Что происходит? Сюрприз какой-то? Ты знаешь что-нибудь? – слышал Дима вокруг.

Ведущий объявил со сцены:

– Не беспокойтесь, уважаемые гости. Вас ждет большой сюрприз. Только для своих.

Ведущий подмигнул и ушел вместе с персоналом. Даже живой оркестр увели. Дима прошептал:

– Началось.

Удава вызывали по рации:

– Из черного хода выводят людей.

– Всем приготовиться, – Удав выключил рацию и прошептал, – Начинается.

Наконец Дима увидел Алину, он схватил ее за руку, потащил к гримерке. Дима и Алина уходили последними. Вдруг один из гостей схватил Алину за предплечье.

– Постой красавица, он обернулся к сидящим за ближайшим столом и потряс Алиной как трофеем, – Смотрите, это та танцовщица, которую выбрал Витя.

Из-за стола встал мужчина в маске Анубиса, ещё пара человек из-за других столов, вокруг Алины и Димы образовался круг.

– А ведь и, правда. Ты классно танцевала.

– Слушайте, а может пусть остается? Спрячем её пока.

– Извините, но нам надо идти, – Дима настойчиво тянул Алину к себе, – Мы отработали и очень торопимся.

Анубис грубо толкнул Диму. От неожиданности Дима отпустил Алинину руку, и его сразу оттеснили от нее.

– Пока наш праздник не закончился – ваш рабочий день продолжается. Да и мы про девушку говорим, ты можешь идти.

Алину тянули в противоположную от Димы сторону. А Диму теснили к проходу в коридор. Дима пытался выкрутиться словесно:

– Я слышал, как именинник сказал, чтоб никого из посторонних не было, иначе он всем, кто ослушается, головы поотрывает.

– Бред. Одна девчонка не сможет всё испортить. К тому же мы гости, он нам не начальник.

– Может будет что-то, что посторонним нельзя видеть.

– Ага, будем приносить младенцев в жертву. Не смеши, парень, Виктор прикалывается вот и всё, а ты вали давай.

Диму снова толкают к выходу.

– У меня СПИД, – выпалила Алина.

Все рассмеялись.

– Этого не может быть. Марина всех своих танцовщиц каждый месяц проверяет. Да в чем дело?

– Она, наверное, его девушка. Да не бойся ты парень, мы же не собираемся её убивать. Вернем целой и невредимой, ну, может, не совсем целой.

– Не может быть. Обещали, что все парни, работающие на вечере, будут геями.

– Я не гей, она моя девушка, дайте нам уйти, пожалуйста.

Сказав пожалуйста, Дима потерпел поражение.

– Если ты не гей, то ты обманул начальство, а если она твоя девушка, то знал, что она шлюха.

– А давайте дадим ему возможность погеройствовать.

– Это как?

– Послушай, как там тебя, если она твоя девушка, и ты не хочешь, чтобы ее сейчас пустили по кругу – останься вместо нее.

– О чем вы?

– Кто-то из вас двоих должен остаться и ублажить нас.

– А вы все педики?

– Как грубо, нет, мы не гомосексуалисты, но если ты нас удовлетворишь рукой – с нас не убудет.

– А меня можешь не только рукой, – к Диме подошел мужчина, трогавший его попу, – И называть меня можешь, как хочешь.

В голове у Димы пронеслось: «Если оставить ее, я смогу выйти и задержать выполнение операции. Если выйдет она, то она не знает, что делать и куда идти, они меня будут долго ждать, и могут начать операцию и взорвут меня к чертям. Да и если они изнасилуют ее – это не самое плохое, что с ней случалось, если же они… меня… блять… я уж точно этого не переживу. Если бы был вариант отдать свою жизнь вместо ее, я бы сделал это, точно, наверно, но это, это слишком. Да и самое главное – успех операции…»