Мэрилин Монро. Страсть, рассказанная ею самой - Мэрилин Монро

Мы с Трумэном приятели, а зачем он нужен роскошной Бейб Палей? Когда вижу фотографии Бейб, то понимаю, что я сама просто лахудра. Чертов Капоте в небольшом рассказе написал о том, что я сказала резче: «халда». Он придумал, я так не говорила, но подумала похоже.

А вот это его слова: «У Бейб Палей только один недостаток – она идеальна», это точно его слова. Но всякий, кто видел Палей, с Трумэном согласится. Какая дружба может быть между Бейб Палей и Трумэном Капоте? Но этот языкатый гомосек прекрасно знает, чем взять любую женщину, тем более не ожидающую никакого подвоха (он же гомосек). Лучше Капоте никто не умеет слушать, он делает это так, что невольно выложишь все начистоту даже о своих женских проблемах, откровеннее, чем гинекологу. Лучше Капоте никто не умеет делать комплименты, он кого угодно может в чем угодно уверить, рядом с ним начинаешь верить в сказку, которая вот-вот начнется.

Такое я слышала от многих, но мне этот малыш никогда не обещал золотых гор или долгой, богатой жизни. И счастья никогда не обещал. Зато взял и рассказал о предчувствии Констанс Колльер. С этой великой актрисой меня тоже познакомил Трумэн, подсунув, точно щенка, которого некуда девать на выходные. А потом поинтересовался, будет ли из меня толк.

Обычно хитрый Капоте не говорит гадостей в лицо, но мне сказал как раз в тот вечер, когда была сделана эта фотография. Привычным для близоруких людей жестом поправил очки, которые всегда сползали с его маленького носика, серьезно посмотрел на меня и вдруг заявил:

– Констанс сказала, что готовит тебя к роли Офелии, а еще хочет, чтобы ты сыграла у Греты в «Дориане Грее».

Мы действительно репетировали, во всяком случае, проходили с Констанс некоторые шекспировские сцены, в том числе и монологи Офелии. Кто-то скажет, что это смешно – старая уже Констанс подавала мне реплики Гамлета, но ведь она учила и звезд – Вивьен Ли, обеих Хепберн, много с кем из звезд дружила… Ее мнение для меня много значило. Думаю, не только для меня (жаль, что не для руководства студии!).

Но Трумэн не остановился, тогда-то он мне и объявил, будто Колльер предчувствовала, что я долго не проживу.

Вот уж спасибо! Но я и без Капоте и Колльер знаю, что это так.

– Значит, надо выпить за мою короткую и яркую жизнь!

Мы выпили, потом еще за его долгую и еще за нас обоих, потом еще… даже не помню сколько, а потом пошли танцевать, и мне пришлось сбросить туфли, чтобы Капоте не оказался мне по плечо. Хватка у Капоте крепкая, со стороны можно подумать, что Трумэн меня подцепил. Чертов гном, он был совершенно пьян, это видно даже на фотографии, я куда меньше, но как он танцевал! Со своим карликовым ростом вел так, словно я игрушка в его руках, крутил и заставлял выписывать пируэты, пьяным голосом уговаривая:

– Детка, только не упади, я не смогу тебя поднять…

– Плевать, будем лежать, пока не протрезвеем!

Мы не упали, просто перестали выделывать немыслимые па и долго-долго топтались на месте, уже обнявшись. Господи, представляю, что это была за сцена – Капоте, обхвативший своими маленькими ручками пышные стати Мэрилин!

Если бы я так танцевала с кем-то другим, назавтра бы все газеты показывали пальцем, а рядом с этим малышом все сходило с рук.

Стоит вспомнить, и губы невольно расплываются в улыбке. Я видела его детские и юношеские снимки. Очень даже симпатичный мальчик – большие, широко посаженные глаза, в которых тоска и насмешка одновременно; если не знать о миниатюрном росте, тоненьком, как у ребенка, голосе и наклонностях, то можно решить, что это преуспевающий молодой человек из богатого особняка. Постепенно симпатичный мальчик растолстел и превратился в желчного, въедливого насмешника, правда немыслимо талантливого и обаятельного.

Если кто-то говорил, что его Холли Голайтли из «Завтрака у Тиффани» – это он сам, Капоте загадочно посмеивался. Только мы с ним знали, что это объединенный портрет, кое в чем он срисовал Холли с меня, а в чем-то с себя.

И после этого допустить, чтобы Холли Голайтли сыграла тощая Одри Хепберн? Я не спорю, она талантливая и сыграла прекрасно, но ведь это МОЯ РОЛЬ! Удивительно, мне столько твердили, что ничего другого, как только секретарш и проституток, играть не могу, а когда подвернулась стоящая роль именно проститутки, ее отдали другой!

Я позвонила Капоте и сказала все, что о нем думаю. Трумэн, внимательно выслушав, поинтересовался:

– Ты можешь повторить это еще раз мне прямо в лицо?

– Зачем?

– Хочу увидеть Мэрилин в гневе.

На него невозможно разозлиться. И все же я думаю, зря «лебедушки» слишком доверяют этому малышу, у меня ощущение, что он складывает все их секреты в большую тайную копилочку, а потом выплеснет все это наружу, и получится куда более забористо, чем «Завтрак у Тиффани».

Другое дело я – у меня нет секретов, я вся на виду, поэтому Капоте ничего и не выпытывает. И комплиментов тоже не говорит, не считать же таковыми фразы «Милая, ты прекрасно выглядишь!». Во-первых, если я действительно выгляжу хорошо, то сама знаю об этом, а если плохо, то в голосе Трумэна звучит такое ехидство, что хочется не улыбаться в ответ, а спрятаться.

Интересно, придет ли этот очаровательный мерзавец на мои похороны, ведь о себе он сказал, что ему нагадали долгую жизнь. Пусть только попробует не прийти, я ему на том свете устрою хорошую встречу! Мы с Капоте оба попадем в ад. Или в рай. Или еще куда-нибудь, но обязательно в одно место, мы похожи. Хотя я красивая и фигуристая, но он талантливее, это несомненно.

Но главное – я для Трумэна Норма Джин, он прекрасно понимает разницу между мной и ролью.

Я Вам вот что хочу сказать:

– Кертис – мерзавец!

Когда его спросили, каково это – целоваться с Мэрилин Монро, он ответил:

– Словно целоваться с Гитлером!

Сам Тони клянется, что сказал репортерам совсем иначе, но это тот редкий случай, когда доверять лучше журналистам.

Вы поняли, о ком я? Да, о Тони Кертисе, с которым мы снимались в фильме «В джазе только девушки». Газеты вовсю болтали о том, что брак Кертиса и его красавицы Джанет Ли не выдержит испытания съемками с Мэрилин Монро, словно Мэрилин – монстр, только и делающий, что разрушающий семьи. Подозреваю, что это из-за самого Тони, он трепался, что у нас роман. Док, не верьте, роман был только на площадке! Если ему противно целовать меня, словно Адольфа Гитлера, то мне и того меньше. К тому же я была беременна и мечтала сохранить ребенка, чтобы попытаться сохранить брак с Артуром. Если честно, я не уверена, что этот брак стоило сохранять, но это другие могут запросто выходить замуж или жениться и так же легко разводиться, для меня (какой бы легкомысленной меня ни считали) это трагедия. Не потому, что я до смерти любила своих мужей, просто развод – это всегда отказ, отказ от меня, моя ненужность. Это как в детстве, когда говорили:

– Норма Джин, завтра ты пойдешь жить к…

Но давайте я лучше расскажу о фильме и противном Кертисе.

Фильм вы наверняка видели, его видели все в Америке. Легкая комедия с множеством нелепых ситуаций, много музыки, шуток, были фразы, которые стали летучими. Помните? «И вообще, я мужчина!» – «Неважно, у каждого свои недостатки».

Но когда мне показали сценарий, я была в ярости. Даже за гонорар в миллион долларов я категорически не желала играть новую Блондинку. Нет, нет и нет! Белобрысая крашеная дура, только и умеющая бренчать на гавайской гитаре и мечтать о свадьбе с миллионером, до того тупая, что не заметила, как под нелепым макияжем и ужимками ее приятельниц скрываются два мужика, любительница выпить и готовая ради призрака богатства на все…

Никакое замужество за Миллером ничего не изменило, меня все равно воспринимали глупой Блондинкой. Но, Док, ужасно даже не это, а то, что уговаривал меня принять предложение… Артур! Мой умный муж, за которого я цеплялась, как за последнюю надежду выбраться из образа глупой Блондинки, почти заставил согласиться именно ее и сыграть.

Я рыдала, говорила, что отвыкла от камеры, боюсь, что не выдержу… К тому же режиссер снова Билли Уайлдер. Я с удовольствием снималась у него в «Зуде…», прекрасно относилась к Билли, но теперь он вдруг стал казаться монстром, требующим невесть что! В голове поселилась мысль, что съемки «Зуда…» с Уайлдером разрушили наш с Ди Маджио брак, и теперь съемки нового фильма разрушат брак с Миллером. Я прекрасно понимала, что съемки «Зуда…» ни при чем, знаменитая сцена с вздувающейся юбкой над решеткой метро лишь поставила точку в том, чего уже не было, но все равно упорствовала.

Но нам были нужны деньги… Артур настаивал, студия требовала, и я сдалась. Уайлдер привез в Нью-Йорк двух актеров, которых я должна не заподозрить в принадлежности к мужскому полу, а героя Тони еще и не узнать, стоило тому переодеться из женского платья в мужское. Парни красавчики, что и говорить, особенно Тони Кертис. У Леммона уже был «Оскар»… А кто я? Глупая блондинка, неудачница и в работе, и в личной жизни.