Душа самоубийцы - Эдвин Шнейдман

Во время одного из своих пребываний в больнице Кастро написал мне о своей матери и о проблеме «прикосновений».

Как подсказывает мне память, очевидно, существовало такое время, когда прикосновения других людей не вызывали у меня отрицательных чувств. Позднее мое негативное отношение привело к серьезным трениям с матерью. Еще будучи ребенком, я обнаружил, что не переношу, когда ко мне кто-нибудь прикасается. При этом до сих пор у меня сохраняется чувство, что прикосновения нарушают мою неприкосновенность, и надо мной совершается насилие. Естественно, это не должно было иметь отношения к матери. Но тем не менее, именно таким образом я реагировал, если она хотела обнять меня или просто приблизиться, чтобы проявить свою любовь, которая, увы, не была слишком крепкой. Я оказывался совершенно не в силах совладать с охватывающим чувством, которое и сейчас остается неизменным. И в те редкие мгновения, когда мама хочет выразить свои чувства, я тотчас отстраняюсь и ощущаю сильное раскаяние, увидев обиду на ее лице и слезы в глазах. Огорчив ее, я начинаю ненавидеть себя за то, что совершенно не могу удержаться, чтобы не отстраняться от нее. А ведь на самом деле мне очень хочется, чтобы она обняла меня и ощутила ту любовь, которую я в действительности испытываю к ней. И еще более удручает меня то, что сейчас эти минуты проявления нашей обоюдной привязанности остались далеко в прошлом. Ну, а что касается остальных, то избегая их прикосновений, я не испытываю какого бы то ни было раскаяния. Я полагаю, что раз я не дал такого разрешения, то подобные действия с их стороны с полным правом можно считать насилием. С другой стороны, воспоминания, связанные с тем, как я впервые пошел в школу, подсказывают, что в то время именно я первым притрагивался к окружающим. Это составляло неотъемлемую часть моего общения. Я ощущал, что нуждаюсь в том, чтобы прикоснуться к собеседнику. Причины этого желания остаются для меня загадкой. Однако стоит отметить, что в школе я трогал преимущественно девочек с длинными волосами, носивших красивые платьица. И, конечно же, всегда получал жестокие нагоняи от учителей. Между тем, они толком так и не объяснили мне тогда, почему это является плохим поступком, а просто заявляли, что этого делать нельзя. Как и полагалось, вслед за долгой и шумной «проработкой» обычно следовало суровое наказание. То и дело я ощущал «прелесть» директорских розог. Таким образом, можно сказать, что в меня буквально впилась мысль о том, что прикасаться к другим людям отвратительно. Следует еще принять во внимание, что это убеждение не осознавалось мной, а скорее находилось в подсознании. Но из него логически вытекало, что поскольку притрагиваться к другим дурно, то это же самое можно отнести и к прикосновениям других людей ко мне. Этот вывод совершенно не оставлял места для тех, кто с любовью тянулся ко мне. И в первую очередь, конечно, для матери. В конце концов, поскольку я никогда не углублялся в эту «проблему», так и не придя к ее разрешению, она осталась во мне навсегда, как незаживающая гноящаяся рана, со временем все больше дававшая о себе знать — по-видимому, в силу разных причин, а не только из-за издевательского отношения учителей в школе. Возможно, ее корни скрывались еще глубже, в моем далеком прошлом, покрытые мраком забвения. Но после случившегося происшествия я всерьез обдумывал эту «проблему» и стал работать над ее разрешением теперь, в дни долгожданного мира между мной и матерью. Я внес желаемые изменения в наши взаимоотношения. И это сыграло действенную роль в излечении ран, нанесенных взаимными обидами, которые отягощали нас долгие годы. Лежа здесь, на больничной койке, я все же нахожу успокоение в мысли о том, что дома все хорошо и она любит меня. Но самое главное состоит в том, что она знает и о моей любви. <…> Я в который раз написал письмо матери. И надеюсь, что на этот раз получу ответ. Я очень о ней скучаю. У меня внутри все болит. Я чувствую себя отрезанным от семьи. Однако на этом я должен сегодня остановиться. Как писал Шекспир: «За Цезарем ушло в могилу сердце. Позвольте выждать, чтоб оно вернулось»51.

Секс, любовь и наркотики

13 лет. Познакомился с Викторией Олоччи, подружились, впервые попробовал марихуану. Девочке я нравлюсь, но отношения не идут дальше «переглядок».

14 лет. Лето провел в одиночестве, готовясь к наступающему учебному году. Приобрел еще больше Знаний. Сестра познакомила меня с Долорес, ставшей моей первой девушкой. Вступили в сексуальные отношения. <…> Примечательным воспоминанием в том году стала для меня новая красивая учительница мисс Глейс, двадцати восьми лет. По моей просьбе она начала заниматься со мной индивидуально для подготовки к выпускным экзаменам. Это породило сплетни о нашей сексуальной связи, которой на самом деле не было. Но эти разговоры прервали наши чисто дружеские отношения.

16 лет. Вышел фильм «Звездные войны». За лето я ходил на него 57 раз. <…> Родилась моя племянница Беверли Энн. Я горжусь своей сестрой. Она — чистейший алмаз моей души. <…> Как-то я заснул на уроке истории. В наказание учитель потребовал, чтобы я ответил перед всем классом о Великой Французской революции и Наполеоне. Он был очень удивлен, когда я легко справился с рассказом об этом, причем намного подробнее, чем даже он сам. Потом я признался ему, что наполеоновские времена являются одной из моих любимых тем. Больше он меня не трогал. <…> Прием наркотиков (кокаина) возрос у меня по крайней мере до двух унций в неделю.

17 лет. Успешно ездил в город, покупая там марихуану по одной цене и сбывая ее почти вдвое дороже. Я неплохо справлялся с этой задачей, совершая весьма выгодные сделки. <…> Моя машина раньше была полицейской и благодаря каким-то особым приспособлениям могла развивать необычайную скорость. Я любил быструю езду, меня охватывало приятное возбуждение, когда на загородных шоссе я разгонялся до 115 миль в час. Если я хотел избежать встреч с полицией, то мне требовалось лишь выключить фары и как можно быстрее промчаться миль 70. Я спускал до 100 долларов за ночь на кокаин, кутил и развлекался. <…> В мой день рождения ко мне пришла Луэлла, и именно тогда мы познали Любовь, а не только секс. Настоящую Любовь. Думаю, она получила все, чего хотела, после этого я попросил ее не тревожить меня дня три, чтобы разобраться в истинных аспектах своих сердечных чувств. Я пошел к своей божнице и провел там три дня в посте. Я понял, что это свершилось. Когда я вернулся к Луэлле, то почувствовал, что испытываю к ней Любовь, а не страсть. Мы стали еще ближе друг другу.

18 лет. Этот день рождения памятен мне больше всего своим размахом и экстравагантностью. Празднование началось в пятницу и завершилось в понедельник. Я купил 7 бочонков своего любимого пива, достаточно кокаина и марихуаны, чтобы вся компания совершенно за-балдела. В начале планировалось, чтобы пришли только приглашенные, но эта затея не удалась, и появлялись все новые и новые люди. Я купил еще 2 фунта марихуаны и поставил ее открыто на стол, чтобы каждый брал сколько хотел. В качестве подарков мне досталось много наркотиков, в том числе шесть доз ЛСД. А еще в эту вечеринку мне предложили себя 5 девушек, две из которых оказались девственницами. Так что подарков было много. Праздник практически превратился в оргию.

Примечания, сделанные в настоящем. Что вижу я в зеркале своей души: отщепенца, который изо всех сил старается отличиться от других сверстников. Скромности нет и в помине. Я необычайно эгоцентричен. Обожаю совершенство. Люблю историю и, если бы мог, стал бы частью тех давно ушедших дней. Ненавижу невежество и людей, лишенных здравого смысла. Мне нравятся красивые блондинки. Я люблю искусство, отдавая предпочтение не живописи или ваянию, а музыке и литературе — тем видам искусства, в которых более всего являет себя душа творца. Мне хотелось бы проникнуть в тайны времени, если бы удалось отыскать верный курс для своего корабля. Мне нравится все мягкое и изящное, например розы. Я не слишком люблю деньги сами по себе, но мне нравится то, что можно купить на них; люблю пристанища своей фантазии, куда при желании можно быстро укрыться; обладаю двойственной натурой и такой же наружностью. У меня есть броня, которая защищает меня и создает маску, демонстрирующую окружающим лишь то, что я хочу. Я люблю все, что сильно возбуждает. Внутри меня существует целый мир, живущий по собственным законам — Вселенная, где я король и властелин. Тем не менее, и внутри есть области, настроенные против меня, мои враги, зоны зла. Именно оттуда начинаются баталии, иногда мне и самому хочется войны. А временами наступает покой и удовлетворение. Я ищу возбуждающих впечатлений, нисколько не заботясь о последствиях. Просто хочу ощутить возбуждение. Мне бы хотелось странствовать от звезды к звезде и творить свою собственную реальность. Я хотел бы воспарить в небеса и очутиться рядом с Богом. | Мне бы хотелось остановить время и предотвратить не- счастья. Хорошо бы сочинять музыку. А потом наблюдать, как ноты разлетаются по воздуху в виде звуков. Я хотел бы оставить свой уникальный след в истории. <…> Я люблю детей. Они рождают во мне желание заботиться и защищать их. Это покровительственное отношение у меня не ограничивается детьми. Я распространяю его на всех, кого знаю. Иногда мои чувства бывают слишком сильными. Любовь имеет для меня несомненно большее значение, чем секс. Я жажду любви, а не люблю ради вожделения. Я существую, и в то же самое время не существую. Ведь моя жизнь еще не завершена, когда я закрываю на миг глаза, это мгновение проходит. И я чувствую себя маленькой каплей воды в безбрежном море.