Важнее, чем политика - Александр Архангельский

Голос из зала. Алексей Левинсон, с вежливой насмешкой. Вы поставили очень серьезную задачу перед культурой, задачу адаптации мигрантов, которые будут необходимы России в обозримом будущем. И дальше, если я правильно понял, институтом, который должен решать эту задачу, назначили среднюю школу. У меня в этой связи два недоумения. Первое. Импортироваться будут взрослые люди. Они в среднюю школу скорее всего не пойдут. Если пойдут, то их дети, если детей они, скажем, здесь заведут. Скорее всего, первоначально это будет такая маятниковая миграция, какая у нас сейчас происходит, и детей не так много.

А второе недоумение – я думаю, что многие знают вас как человека с телевидения. Вы говорили о многих институтах, а телевидение, как я понял, обошли. Хотя мне кажется, что его роль и в решении той задачи, о которой вы говорите, и в решении очень многих задач, которые попутно упоминались, существеннее, чем роль музея, театра и так далее. Можно не ссылаться на статистику, понятно, что сейчас телевидение имеет огромные просветительские возможности…

Александр Архангельский (еще вежливее). Спасибо большое за вопросы. Во-первых, речь шла не о самих мигрантах; их сознание уже не переделаешь, их можно только подчинить закону, но не традициям культуры. Речь шла о детях от смешанных браков, которых будет все больше. Особенно в глубинке, где подчас и выходить-то замуж не за кого. Свои, конечно, понятней, приятней, привычней, но они, заразы, пьют, дерутся, денег не зарабатывают, детей не воспитывают. А приезжие – они чужие, непонятные, но работают с утра до ночи, заботятся о детях, и, что самое существенное, по канавам в пьяном виде не валяются. Скажем, в Сибири, на Дальнем Востоке китайцы начали выигрывать главный тендер, на русскую женщину. Конечно, ей хотелось бы кого-нибудь другого, но где ж взять. Поэтому русская женщина плюнет через левое плечо, перекрестится, и пойдет за неведомого китайца, который деток любит и вкалывает. Так вот, кем будут чувствовать себя эти детки? Китайцами с русской примесью, или русскими китайского происхождения? От этого зависит слишком много. И разумеется, средняя школа – главная сила, потенциально способная сформировать единое общерусское сознание. Если мы между собой договоримся, что это значит, быть русским.

Что касается телевидения. Да, на сегодняшний день телевидение все еще играет гигантскую роль. Но его влияние постепенно будет снижаться; мы уже сейчас констатируем это, причем не только в России. У нас большие каналы на круг потеряли за последние 5 лет почти треть зрителей. Давайте попробуем разобраться, о чем это говорит. Кто ушел от телеэкрана? Я готов с ходу, без всякой социологии ответить на этот вопрос: молодые, продвинутые, образованные и обеспеченные. Молодежь – потому что много работает и развлекается без помощи телеэкрана; люди образованные – потому что не находят на ТВ ответы на вопросы, которые их волнуют, а люди обеспеченные – потому что не их это мир. Кроме того, распространяются домашние кинотеатры; люди путешествуют, общаются, ходят в клубы, и слава Богу.

Это было раз.

Два. Количество каналов (даже в России, где процессы эти начались гораздо позже) возрастает кратно. Среди прочего потому, что дешевеет сигнал. Уже сегодня американская спутниковая тарелка принимает до 15 тысяч каналов. Есть даже канал, который я бы смотрел с удовольствием, хотя он никак не способствует адаптации мигрантов, к сожалению, – 24 часа в сутки со спутника показывают землю, плывущую в мировом космическом пространстве. А ведь эра интернет-телевидения еще не началась, мы в самом начале пути. Каналы интернет-ТВ еще дешевле в производстве, их счет пойдет на сотни тысяч. Естественно, информационный мир будет дробиться, каналам придется работать с малыми группами, с небольшими аудиториями. Массовое телевидение тоже останется, но будет в основном воздействовать на бабушек и дедушек.

Когда мы говорим, что телевидение – главный инструмент формирования массовых представлений о жизни, то исходим из опыта прошлого; мы идем вперед, с головой, обращенной назад, не понимая смысла нарастающих процессов.

Другое дело, что сегодня, по остаточному принципу, оно еще кое-что может. Понятно, что беседовать об идентичности с широкими телевизионными массами не стоит. Но есть много развлекательных форматов, с помощью которых можно транслировать добрые, полезные идеи; отношение к цыганам, пусть ненадолго, но смягчилось в позднесоветское время, после выхода многосерийного фильма с Кларой Лучко «Цыган». Однако школа, разумеется, важнее. В отличие от телевидения, она в обозримом будущем не планирует смещаться на обочину.

Голос из зала. Владимир Бусыгин. А в каком смысле вы употребляете слово «культура»?

Александр Архангельский. Для меня культура – это вся сеть социальных институтов, ответственных за порождение, сохранение, разрушение, трансформацию и трансляцию смыслов. Вся сеть. В этом смысле я не делаю различие между музеем, библиотекой, телевизором, шоу и публичной лекцией.

Голос из зала. Снова Алексей Левинсон, явно не удовлетворенный ответом. Я по поводу более чем серьезного вопроса об адаптации будущих поколений, который был здесь затронут, и о роли культуры. Это более чем чувствительная тема. Дело в том, что типовым ответом отечественной культуры на меняющуюся демографическую ситуацию является ответ, наихудший из возможных. То, что сейчас предлагается делать с учебниками истории, учебниками словесности, то, в каком направлении большое количество ученых, публицистов хотели бы развернуть школу и культуру, это направление диаметрально противоположное тому, какое должно было быть у страны, готовящейся принимать новопоселенцев. Вместо универсалистической, открытой культуры старательно конструируется культура закрытая, герметическая, с которой можно было бы кое-как протянуть, если бы «свое-родное» население прирастало бы и прирастало, как во времена, скажем, Николая I, бабы рожали бы будущих мужиков. Предстоит нечто совсем другое. И я думаю, что надо бить тревогу. У нас культурное обеспечение нашего будущего в этом смысле находится под угрозой. Мы не готовы встретить предстоящую нам социально-демографическую ситуацию. А на уровне того, что называется бытовой культурой, у нас растет ксенофобия, опережая прибытие в страну людей другой культуры, другой расы. Вот такой парадокс. Сталин такие парадоксы любил.

Александр Архангельский. Мы не первые в мире, кто проходит через всплеск внутреннего национализма государствообразующей нации. Да и не только государствообразующей. Мы прекрасно знаем, что такое синдром утраченной империи. Но мы также знаем, что можно провалиться в эту пропасть, а можно и пройти по очень тонкой грани. Франция начала 1960-х столкнулась с болезненным всплеском французского национализма; утрата Алжира даром не прошла. Можно было сдаться и приговорить свое будущее: все равно уже проиграли; Робеспьер такие парадоксы тоже, знаете, любил. Но Франция выбрала иной вектор; обостренное национальное чувство было перенаправлено в культурное русло, идеи этнического национализма были выдавлены идеями национализма культурного, национализма языкового. Слава франкофонии! Да здравствует великий могучий французский язык! Культурное влияние на бывшие колонии вместо политического господства!

Вопрос: что мы предложим сами себе и своим детям. Если просто скажем: дайте нам немедленно универсалистскую модель, мы отвергаем обостренное национальное чувство, запрещаем его проявлять, начнется реакция отторжения. Нужна не система запретов, а система отводных каналов. Нужно не столько бороться с нарастающим национализмом (бороться надо с преступлениями на национальной почве, а это нечто другое), сколько окультуривать его и спокойно, неуклонно, постоянно перенаправлять поток массовых умонастроений в универсалистское русло.

Евгений Ясин. К сожалению, пора заканчивать. Но я сдерживался изо всех сил. Мне тоже хочется чуть-чуть поговорить.

Говорят, для того, чтобы понять себя, надо узнать другого – и сравнить. Я приведу одно высказывание, которое относится к эпохе Восточного Джоу. Это китайское царство, которое было за 700 лет до нашей эры. Там уже была довольно развитая культура. Один министр решил составить свод законов, где четко и ясно было бы сформулировано то, что царь требует от своих подданных. А другой министр резко выступил против: нельзя законы формулировать так, чтобы все читали и могли понять, иначе люди не будут трепетать перед властью. Я думаю, вся китайская культура устроена так, чтобы содействовать меритократии, то есть правлению лучших. Для этого там благодаря Конфуцию создана мощная система централизованной бюрократии. Точнее, не благодаря ему, а на основе его идей. Централизованная бюрократическая система, весьма изощренная, существует до сих пор, недаром Китай называют самой непрерывной в мире цивилизацией.