Непослушные принцессы - Линда Мак-Робби

Кристина могла бы торжественно отплыть на корабле, куда бы она ни пожелала, но девушка предпочла трястись в седле, глотая дорожную пыль. Такое поведение считалось несколько эпатажным для знатной дамы, но бывшая королева, казалось, избрала именно это своим modus operandi[32]. В своих странствиях Кристина добралась до Брюсселя, где перешла в католицизм. Отсюда она отправилась в Рим на первую аудиенцию к Папе. Девушка не утруждала себя полным отказом от лютеранства, что выливалось в не совсем благочестивом поведении. Так, к примеру, в ночь перехода в католицизм слышали, как она потешается над преосуществлением, несмотря на то что совсем недавно клялась его почитать. Кристина имела привычку разговаривать в Церкви. Ее любовь к живописи и скульптуре, изображающей голую натуру, тоже не особо вязалась с набожностью.

Кристина сорила деньгами. Уютно устроившись в снятой в долг римской вилле, она настолько поиздержалась, что не могла платить своим слугам. Те вынуждены были воровать ее столовое серебро. Случилось и нечто более скандальное: Кристина влюбилась в кардинала Дечио Аццолини, молодого, умного и симпатичного папского приближенного. Недолгое время молодая женщина даже отказывалась от мужской одежды ради платьев. Впрочем, подол их был слишком коротким. Понтифику пришлось сделать Кристине небольшой выговор. Аццолини, кажется, отвечал взаимностью на любовь шведки. Ходили слухи, что она даже родила ему ребенка. На самом деле они, судя по всему, никогда не спали вместе, несмотря на двусмысленные разговоры Кристины и заверения ее бывшей служанки в том, что ее хозяйка – «величайшая блудница на свете».

Теперь Кристина заинтересовалась вполне приземленными, мирскими делами, в том числе пустилась интриговать. Ей вдруг пришло в голову вновь стать настоящей королевой, взойдя на трон южно-итальянского Неаполитанского королевства, из-за которого между Францией и Испанией то и дело вспыхивали вооруженные конфликты. В начале 1656 года Кристина втайне договорилась с кардиналом Джулио Мазарини, куратором французской шпионской сети, о том, что захватит трон Неаполитанского королевства при поддержке четырех тысяч французских солдат и будет держать его тепленьким для молодого Филиппа Анжуйского. Вся трепеща от приятного возбуждения, женщина бегом взобралась на крепостную стену замка Святого Ангела[33] и выстрелила из пушки. К сожалению, она забыла прицелиться, и ядро врезалось в стену здания. Вот лажа!

Но политические ветры изменчивы. Спустя полтора года идею посадить Кристину на трон Неаполя положили на полку. Обиду и гнев женщина выместила на своем обер-шталмейстере маркизе Джованни Ринальдо Мональдески, в ведомстве которого числилась всего одна лошадь. Живя во Франции и ожидая вестей от Мазарини, Кристина обнаружила, что Мональдески пишет письма, в которых повторяет все те порочащие ее слухи, что ходят в обществе. Десятого ноября 1657 года она объявила маркиза повинным в государственной измене и приказала своим приближенным в тот же день привести смертный приговор в исполнение. Быть может, она была королевой без страны, но права карать и миловать своих подданных у нее никто не отбирал. Мональдески не стал исключением. Хотя с юридической точки зрения приговор был законным, жестокость расправы над маркизом произвела на всех крайне негативное впечатление. Папа, прежде довольный переходом королевы в католицизм, назвал Кристину варваркой и отказался принимать ее у себя в Риме.

Женщине исполнилось всего тридцать два года, а она уже исчерпала запас благорасположения большинства европейских политических игроков. Ее неуклюжие попытки вернуться в политику встречались с едва скрываемой улыбкой. Кончилось все тем, что женщина бóльшую часть времени стала проводить в саду на римской вилле, на которой жила. К концу жизни она облекала свое дородное, коренастое тело в мужскую одежду, стриглась коротко, а на верхней губе отпустила коротенькие «усики». Кристина отчаянно хотела, чтобы ее воспринимали всерьез, считали интеллектуалкой, значительной политической фигурой, а со стороны выглядела просто смешно.

Если бы только она это понимала… Следует даже восхититься той глубиной веры в собственное величие, которую Кристина пронесла через всю жизнь. В своей незаконченной автобиографии она писала: «Мои таланты и добродетели возвеличили меня над всеми людьми». Кристина умерла в апреле 1689 года. Чтение ее завещания выявило степень высокомерия бывшей королевы. Все свое достояние, недвижимость и драгоценности она завещала слугам, «придворным» и фрейлинам. Вот только мало что из завещанного на самом деле принадлежало ей.

В 1933 году на экраны вышел черно-белый фильм «Королева Кристина» с Гретой Гарбо в главной роли. Хотя актриса по национальности тоже была шведкой, красавица Гарбо мало чем напоминала страдавшую излишней волосатостью королеву Кристину. Да и сюжет фильма мало соответствует тому, что произошло на самом деле. Впрочем, созданный Гарбо образ дерзкой королевы в определенном смысле отвечает исторической правде, ведь Кристина никогда не теряла веру в созданную ею самой легенду. Фильм – чистой воды выдумка, но Кристина хотела бы в это верить.

Карабу, известная также под именем Мэри Бейкер

(23 ноября 1791–24 декабря 1864)

Мнимая принцесса, которой удалось обмануть английскую общественность

Сказочная малоазиатская страна Джавасу

Поздно вечером 3 апреля 1817 года попечитель над бедными в Алмондсбери, небольшой английской деревушке, состоящей всего из нескольких домишек и расположенной недалеко от Бристоля, стал свидетелем наиболее странного, пожалуй, случая за всю его жизнь, проведенную в провинции. Жена местного сапожника, занимающегося починкой старой обуви, пришла к нему за советом. Как ни странно это может прозвучать, но «молодая женщина» без приглашения вошла в ее дом и, растянувшись на диване, «дала тем самым понять, что собирается переночевать под этой крышей». Возможно, она просто бродяжка, но выяснить это не представлялось возможным, поскольку незваная гостья не разговаривает ни по-английски, ни на другом из известных языков. Поставленные в безвыходное положение, попечитель над бедными и жена сапожника решили обратиться за помощью к тем, кто занимал в приходе более высокое общественное положение. Живущий по соседству эсквайр Сэмюель Уорал и его жена-американка Елизавета проделали путь в милю, желая на месте разобраться в том, что происходит.

Таинственная женщина

Как писал очевидец событий, на девушке было надето черное платье, повязанное черно-красной шалью «свободно и со вкусом, так, что создавалось впечатление, будто их хозяйка хочет воссоздать азиатский костюм». Девушка была небольшого роста, всего пять футов и два дюйма, но симпатичная и производила благоприятное впечатление. У нее были темные глаза и волосы. На вид ей можно было дать лет двадцать пять. Вещей с собой у таинственной незнакомки почти не было, так что понять, откуда она, было непросто. Общалась она главным образом с помощью жестов. Ее поведение было странным. Войдя в общий зал на постоялом дворе, незнакомка с интересом уставилась на изображение яблока, высеченное на стене, и сообщила сопровождающим ее людям, что «это плод ее страны». Она молилась перед тем, как приступить к чаепитию, и, кажется, не имела представления, для чего нужна кровать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});